На чашке с чаем красные цветы,
Как дым с трубы печной клубится пар,
На стенах виснет масло и холсты,
Не просто спрятать в рамы божий дар.
В углу искрится иней бородой,
Печь жар швыряет жирными ломтями,
У двери два ведра стоят с водой,
Дремота обвивает мозг корнями.
Реальность плавно заплывает в сон,
И вот живешь уже по правилам забвенья,
Во сне ведь можно бегать без кальсон,
И наплевать на чьё то осужденье.
Во сне возможно говорить с отцом,
Он принял смерть не как Джордано Бруно,
Но все таки огонь стал для него концом -
Так в древности сжигали трупы гунны.
А может не был трупом он,
Когда огонь сквозь окна пробивался,
Он на полу лежал, хватая воздух ртом,
И думал: на конец дождался...
Бывает так, что ты живёшь, а жизнь проходит,
Быть может уж прошла, а ты всё жив,
И смерть с тебя глазниц своих не сводит,
Ждёт слабости, что бы слететь как гриф.
Вот, блять, слетела и взлетело пламя,
И кожа от жары пускает пузыри,
А смерть ликует, человека плавя,
Остановись, горшочек, НЕ ВА-РИ !!!
Пожар! Пожар! И жар и муки ада,
У зрителях в мозолях языки...
Я об одном прошу: Со мной вот так не надо!
Ты слышишь Бог? Вы все там мудаки?
Вы Боги всласть нажарили людей,
Детей суёте под колёса самосвала,
Достать бы вас с небес, ****ей,
И натопить из вас вот так же сала!
Сон отступил. Пост сонное похмелье,
Свет явью мне язвит глаза,
Я часто засыпаю от безделья,
И часто щёку щекотит слеза.