Я, право же, не обвинитель,
Я критиком быть не могу и не хочу.
Передаю корону палачу,
Я буду декорация иль зритель
И когда будете вы клеить интервью,
Мимо меня несите микрофон,
Я ни для мудрых, ни для дерзких слов рожден,
А я рожден в глухонемом краю!
Витийствовать напыщенно и мудро
Иль истиной заправить строгий слог...
Чтоб это делал я, мой бог?
Нет, я не в парике и не под пудрой
Мимо меня идут и лирик и сатирик,
А прям передо мной дубовый столб.
Гомункул из какой из этих колб
И пустота с какой из этих дырок
Мне норовит влепить печать на лоб?
Невежда скажет то, что я молчальник,
А быдло скажет то, что я дебил,
Но я к ним, слава богу, не ходил.
Я просто обитатель темной спальни...
Но в услуженье моли для эксперимента,
Чтоб стих сломать, я говорю: "Я - да!"
Я просто мистик, дамы-господа
Родник цветущий с привкусом абсента,
Бутылка водки, только в ней вода
Вот с окончаньями из букв шипящих
Ко мне змеенышей сползают кружева,
И вот в меня нацелены слова...
И репортер меня куда-то тащит
И говорит, скажите, как вам стих?
И как вам эта проза? Эти фильмы?
Все говорят, сюжет не слишком сильный...
Я говорю (за кадром бьют под дых):
"Ох, раньше хоть названия кричали,
Теперь они рыгают, грех сказать!
И храм искусства, надо полагать,
В заплатный туалет перепаяли.
Хоромина красна, ни дать ни взять!
Но настоятель, как всегда, нас сжечь стремится
И мы, как встарь, привыкли хорониться.