НА ГРАНИ ГОДА ОГНЕННОГО ТИГРА
ода
Корми меня, несущаяся карма!
Карманные воры за кружкой кайфа
Не лишены предвественного шарма.
И беги тараканьи в чашках шкафа,
И дети либеральных торгашей,
На место как бы выгнанных взашей,
Торчат на панке шалыми глазами,
Но точками проколотых ушей
Предчуют мощно грянущий гекзаметр
Тех волн, что издаваемы не нами -
Японский бог лишь ведает цунами.
Когда грядешь в тяжелольвиной шкуре,
Бряцая в солнце всякою шерстинкой,
На ней среда, коричневей глазури,
Не наследит ни мыслью, ни инстинктом -
Как в детстве «таня-ваня-знак сложенья»,
Сыграв на восприятии контраста,
В кабине шевелят воображенье
Наскальные рисунки педераста,
И разговоры безвоздушны, ибо
В лоб по виски врезается фреза,
И тряпка на двери висит, как рыба,
Которой годы выпили глаза.
И мы в годах, и раковина в рвоте,
И клики негров в комнате напротив…
Год буйвола в тяжеловесных родах-
Тогда на снос. Покуда - на сносях.
Вас держит пиво. Мы - уже на водах,
Но взгляды зависают в воздусях.
За шторами Мороз сожрал Озона,
Пьянь закусить заходит налегке…
Особенно казарменно-казенна
Плафонов гроздь на блочном потолке -
Все мамонтовой кости ближе берег.
Движенье есть! В окурках шебурша,
Идет аккумуляция истерик,
Слегка помешивается душа...
Вино больно дрожжами. Я - вином.
Будь хоть Ньютон - похерил бы бином
За херес погребов моих. Однако
Здесь далеко до сэра Исаака…
И посему до двух часов на третье,
Грустны, как минеральная вода,
На нас - со дна последнего столетья -
Стекают девяностые года.
МАРГИНАЛИИ
Здесь нарисуем домик. Начнем с крыльца,
Чтоб, не дай Бог, не забыть и возможность входа.
Пусть порошково-тонкую, как пыльца
Набоковских бабочек в левом верхнем комода,
Где-то прочитанных… Пусть не для нас, увы,
Чай со вчера. В двух блюдцах крошки халвы.
…Там будет пляж. Похожая издали на треску,
Громадная гадина с жиденькими косыми зрачками
На отмель вытаскивается, ползет по песку...
Ученый сидит на камне.
Помнит немного. Больше по голосам.
Изредка удается разбить на пары
Несколько разных женщин, которых сам
В разное время знал. Половина стары.
Им это скучно. Ученый делает жест.
Дамам пора. Потом вселенная треснет
Вдоль. И наутро, как гадина его съест
Выйдет через газеты и хлеб, и песня…
Группа наших с флажками. Далее, кажется, негр,
Если жирнее размазать кляксу. Хозяин
Домика робко прячется в глубине,
Остерегаясь, дабы ничего не взяли
Рыцари, что как водится, от стола
Строят свинью. И латы - как зеркала.
Можно еще кораблик. Лучше - с кормы,
Ибо дальше - штриховка, пигмент, седины...
Дальше - навеки - куриный Господь, да мы -
Несколько редких птиц, досидевших до середины
Сеанса? Эпохи?- а значит, не так важны
Время и место. Неспециалисту скажут
Больше - бурые воды, длина волны,
Позы птиц и слонов на обширном пляже -
Мелкие сбои в орнаменте. Ряд ключей.
Изображение некоторых лучей.
В них пробегают ангелы и октябрята.
Дразнят хозяина. Как ни считай, а треть
Пережита здесь. Кинуться, все стереть?
Дивны дела твои, Господи! Тряпку спрятал...
Маленькое творение из книги
«АЛЬРАУН да МОРКОВЬ»
…Монополия кесаря – пить ожидание гранулы.
Дело Дьявола – драть императорский френч на меху…
Если Сеятель сосен забыл меня – сколько солнц кануло! –
Пошучу, рукавицы запрятав на самом верху…
Эту дикую розу старик называет шиповником.
Он хитер, видит воду, и видит альраун сквозь траву.
Я, конечно, напьюсь бестолково, и в рог зареву
Не то скерцо ухода, не то марш моей драки с полковником…
И разбудит пчела. И вчера встанет в кофте дырой…
Рупора, вымпела – и дракон броско ждет под горой.
ВАЛЬС «ПОПУТЧИКИ»
В вас время вползало безглазой улиткой.
Вы все понимали, уча на отлично
Героев, не помнящих слова "реликты" -
Вы, вы - из немногих, оставшихся лично...
Все кадры решают. Любое мгновенье.
Все кадры ползут, помутняя вниманье
Картофельной карточкой повиновенья
И газовой камерой непониманья,
И вы - из немногих, оставшихся книжек,
А мир - из крутого и пресного теста -
С акцентом, на вас безошибочно выжег
Анкет, разнарядок, креста и ареста
Набор довоенный. Ах, все в позапрошлом!
И где-то ноябрь голосует дождями…
Вдруг к утру, глядишь, по поземке на площадь
Оттуда вползут паровозы с вождями...
РАЗВЕРНУ ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ
ХОККУ № 3
Я дрожжи запустил бороться с соком,
И миллионы пузырьков -
Как снег, идущий вверх.
* * *
Окно на первом этаже,
Балкон, невидимый с панели.
В нем хмели - только не сунели,
Там дождь. Да, кажется уже...
И тем дождем рожден прохожий,
На редьку снулую похожий,
И в нем, прохожем, мир иной -
Подземных корневищ и влаги,
И флаги мокнут зябкой кожей...
И те, кто захватил бумаги,
Решили, что всему виной
Вино, старинный наш приятель...
Какой-то херр в верхушке спятил,
И вырубалы меж собой
В зобы вцепились челюстями,
Дрожа филейными частями,
И всех зовя на смертный бой...
Я должен только о высоком.
Я дрожжи запустил бороться с соком,
И миллионы твердых пузырьков,
Как снег, идущий вверх.
На чьи поля ложится тень,
Мой брат, когда тепло утонет
В твоей синеющей ладони,
И кто нам поднесет ячмень,
Что даст росток, и чье зерно
Родится в колесе Инь-Яна?
Кто песней разольется спьяна -
Нам - в колосе - не все ль равно?
И мы из низших истекали.
Миров без счета в вертикали...
Кувшинчик пенится пузато,
Ласкает старого Гамзата
Агатом, яшмой, бирюзой -
Вино старо, как кайнозой.
Быть может, за стеной Кавказа
Не знают, что вино - проказа...
Цветы составив с окон,
Я дрожжи запустил бороться с соком,
И миллионы теплых пузырьков,
Как снег...
ВЕСНА В РАБОЧЕЙ СЛОБОДЕ
сплетенье пустырей и рельс
меня вобрало и еще -
перебираем в пальцах вальс -
здесь все гудки ревут хрущов
и я иду по виадуку
подобно ангельскому сраму
вперясь - во всю музейну скуку
в едало - грянувшему хаму
в капелле рельс и пустырей
в весне флагштоками пробитой
скорей сойду за шлакоплиты
как снявшись в беспробудном сне
ПОЗДНО В МЕТРО ЗВОНЮ КАГАНОВИЧУ
Ваших, в чуть заметных пальто,
Взглядом натыкая, как Вы-
Трещинами линий метро
Годовые кольца Москвы,
Опуская призрачный ряд
Их - кто рыл, взрывал, лебезил -
В вохровский простой аппарат
Вызываю Ваш лимузин.
Вдавливанье шеи в шинель,
Хоть и наизусть потолок…
Сердца отбивной молоток
Горлом не дорубит тоннель.
Пушка не изменит наклон,
Колокол смолчит ни о ком -
Был ли их Нью-Йорк - Вавилон?-
Выдуман секретным дьяком?
Горлом проступает ретро-
спекция известной длины -
Путь от пересадки в метро
К пересадке сердца страны
Через крик. А с Маркса пере-
ход горбат, как выслуга лет.
За диагноз «выхода нет»,
Через скарлатину дверей.
Ботики с детей мертвецов-
Матушке сапог по ноге.
Башня МИД ударит в лицо -
Скрутит шею взглядом на герб.
Бормотну нечистый намаз,
Прогоню - дрожащим, нагим
По кольцу последний КамАз,
Длинный и тяжелый, как гимн -
И взойдет, в веках и в ветрах
Тот, кто этот град отыграл.
И Москва рассядется в прах,
Обнаружив свой андеграунд.
МАЙСКИЙ СНЕГ
Даже хрипя, даже дыша на ладан,
Каждому стебельку обещая: "Срежем!"
Снег поголовно, победоносно падал
На голову деревьев в крахмально свежем
Хаки. Обворовавших склады повстанцев
Кроя десантом, веря - уже не поздно
Для реставрации шуб, фонарей, подстанций...
Грузно таясь и тающе грациозно
Молча, как в эпоху ремесел последний ящер,
Последний снег идеальным немецким тестом
Взойдет на ветвях и шарах, обоврав блестяще
Мелодию, только ставшую общим местом,
Чтоб пьяный, шепча перевод с языков молчания
И таяния, в сквере сел, осенен законом
Того, как вода сбегает в сферу звучания,
И ящер - в ионосферу небес - драконом.
МАНДЕЛЬШТАМ 2
Подумаешь, когда издалека
Они, проделав путь сквозь лес и долы
Мне пальцем домуправа-мясника
Затычут в пятый том Савонаролы:
Не все ль едино - вольности взалкать,
Иль государю донести о хамах?
Скорей, чем в Мопре, следует искать
Спасения в лукоголовых храмах?
В любое время отразит в кристалле
Мне Бог пустыни с каменным лицом,
Как в шахматы на лайнере играли
В другое время...
Верно, мать с отцом...
Все, кажется, становится грубей,
Все, кажется, теснят законы злобы -
Игру на голубятнях голубей,
Туземцев на дворе...И снова губы
Кусаю, как готический монах
И в капюшон, того гляди, заплачу,
Бокастую вселенную Бокаччо
Катая в парафиновых руках.
МЮНХЕН. ЗНАМЕНИЕ.
Профессорам З.Броуну
и П. Фуксу посвящается
Заподозрив подвох
в каждодневном гороховом супе,
глянем в небо.
Газетой разгоним озноб в камельке.
Вдруг тебе
то ли станет пора,
то ли осень наступит
на мозоль, и скомандует "Хальт!"
на дурном языке.
И скомандует небо "Огонь!"-
и огонь будет плотен
по вороньим вершкам репродукторов
Слышится лишь,
как под грунтом сырых
средне-верне-немецких
полотен
чудо-юдо-евреи
фаршируют собой рыбу Фиш.
Птица Фогель кричит.
Музыканты уткнулись в гашетки,
и профессор лицом
в безобразный ныряет диктант.
Да плевать на коллег! Притвориться б себе
сумасшедшим.
Но насколько же узкими тропами,
герр комендант?
ПАСХА 17-го
Где половой, пожарного глупей,
Слагает песнь томленья полового,
Трактирный пол в яичной скорлупе -
А уж оркестр сыграл городового,
И сифилис, спешащий по пятам,
Перехитря, в вальсировании полек
Майорши достигает капитан,
Окопный педераст и алкоголик -
Там, браунинг сжимая в кулаке,
И обмирая в запахе опунций
Уже горит, горит на чердаке
Звезда. И дамы кушают рапунцель,
И со столов читают господа
В гражданском и отечественном платье,
И в нумерах взрываются проклятья,
И в облаках случается звезда
С кометой из созвездья хоть Тельца,
И чья бы там ни голова на блюде -
Всем будет Свет. Вот выберется в люди
Еврейский царь Христос из яйца.
ПЕРЕД АПРЕЛЬСКИМ АРЕСТОМ
китайский блюз Вятской губернии
* * *
Я вошел в дом, где была зима.
Вырубил терновник и обсох у огня.
Смотрю - он листает мои старые записи.
Запасы баранок и сельдь разогрел на печи.
Посушить сигарет. Льда в бокал, благо он здесь кругом.
Ярок снег и грачи. Полынья набухает под солнцем
свинцом.
Зачерпну ведро снега - пусть тает в сенях.
Я дополз по пояс в нем, так хрипло дыша,
Но я знаю, что там Москва, и уже кто-то стучит за окном.
Я отсюда уйду через день. Через два дня.
По котам и грачам - уже март.
По ночам что-то бродит в углах и взрывается в печи.
По утру я залез на чердак, откопал стеарин.
Новый арт - я леплю художественные свечи.
Будда. Ангел. Урод.
Я один.
Тут не кантри - деревня глухая,
слепая старуха.
Здесь не слушают блюз,
И почти не поют петухи.
Мы уютно смеемся с огнем
Над вопросами русского духа…
Я пою:
- Ребра бани сыры,
И оливковы ветви ольхи...
ОДА НА ВОЗВРАЩЕНИЕ Ш.
Полезен, как тамбурмажорно-бунчучный завод,
Шуклин ядовитый, задорный едок колбасы
Трудящу народу повторно явил свой живот,
Шустря и блефуя, как в лавочке "Яхве и сын".
Игры не приняв, но считая в порядке вещей,
Что там то уснут, то сознательно гонят фуфло,
Что твой современник, обнюхавшись карточных щей,
И нужно любить, и считать, что тебе повезло
Узреть, что детально обсосанный масленый фиг,
И нуклеотиды, и брань, и святые отцы -
Похожи, как чуть не увидевший Бога старик,
И чуть не увиденный Бог, и внучок-имбецил.
Что кода вползет запоздалою нотою до,
Иль нотою после, и сам не заметишь изъян,
Ведь сеятель бисера в целом разумен и добр,
И будет блевотина льву, и свинина друзьям...
А там вновь один, как покойный полковник Киже,
Пройдешь по полям с бесполезным Менаром в руке...
Но дети узнают тебя на раскисшей меже,
- Коровьев, Коровьев! - крича на своем языке.
ПИСЬМА ПУТЕШЕСТВЕННИКА ВО ВРЕМЕНИ
1
Спасибо, экселенц, за вдохновенный труд…!
(О.Чарушин)
* * *
Любезный доктор! Я опять в говне.
И если помощь невозможна не
По названной причине - перетряска
В отделе, макросхемы, Шамбала,
Иль кварковый пучок из-за угла -
Прислали бы хоть весточку. Тут ряска
Затягивает ум, приборы, пруд
Монастыря. Коль местные допрут,
Откуда рыбка - вмиг начнут с корыта,
А кончат - ликвидацией князей,
Как класса...Вот, насобирал музей
Предметов ведовства, труда и быта
Пейзан. Кипит одиннадцатый век.
Столетья ударяются о брег
Европы. Крест у изголовья койки
Убрав, ползти в подвал, мешать раствор,
В сутану драпируя колдовство…
Или визит к барону для попойки,
Где с пажем в тренировочных штанах
Затеять наблюденье, как монах
Картофельным мешком ползет по склону
Горы. Улитка прячет в скорлупу
Рога. Гвардейцы делают пу-пу,
Свобода подчиняется закону
Столетия, которое царит.
Летучий Мерлин - скаредный старик,
Но в шахматы горазд, а пуще в кости.
Чуть что - швыряет Книгами судьбы -
Поганки, гравитация, гробы...
Тьфу, свищет помело. Опять он в гости.
11.
Прием. Я- Полтергейст четыре дубль.
Крестьянская война зашла на убыль,
Героям феи обмывают гной.
И если до последней крови драться,
То Карл Очередной додавит братца,
А там, Бог даст, и Внеочередной.
Я понимаю короля. Победа
Над - как ее?- Амалия? Рогнеда? -
Которой и втроем не победить…
Вино, баранья с косточкой котлета,
Голодный бунт, еще такое лето,
Чума - и мавры могут уходить.
Еще лет пять - пиры, ландскнехты, печень...
Есть мнение, что и этот жид конечен,
Как шучивал блаженный Аквинат
Вне диспута. Растенья, огороды -
Альраун с морковью. В небесах - уроды
С копытами. Должно быть, от вина...
Вчера забрали. Жду иезуита.
Читали про Фому и про копыта.
Драконы наводнили регион,
Во всем винят алхимию, и завтра
Актер анатомического театра,
Ваш паладин, кудесник и шпион
Закашляет клубами серы смрадной.
И аппарат, немыслимо громадный,
Над площадью снижая и трубя,
Вы явите. Спасенье! Ноги в руки!
...Ах, экселенц! Уже на Ваши штуки
Плевать.
Все отвечают за себя.
* * *
Азамату Цебоеву, посетившему меня
По примеру ну хоть того же Буонапарта
Пробежаться Христом по насту под ай-люли
Средиземно-земского, а не морского, марта
Огребая под зад в пределах родной земли.
С пожеланьем - спокойной ночи, легкого пара.
Побегай, куда пожелаешь, мой Бибигон -
Вкруг на сотни солнц белеющая Сахара -
Бедуины с горбами сахара - в перегон...
Кой кому намек - оценить ремесло батяни.
Крест давал свободу мотать головой в репье,
И полковник ге-бе из дверцы "волги" протянет
Губку с уксусом на копье,
Экономным жестом стареющего крупье
Предлагая кончать - ах, нас всю жизнь торопили!
Парацельсовой мышью не мы ль в российском тряпье
Рождены? Летим, потолкуем об энтропии...
И увидеть желтый цветок, и повеселев
Пошагать по грязи обратно, зная, как близко
На бильярде решают шары огнегривый лев
И спокойный карлик, бритый под василиска...
ПРИГЛАШАЮ ПО ПАМЯТИ ДРУЗЕЙ,
ЧТОБЫ ВЫПИТЬ ЗА НЕУДАЧУ
...Вот солнышко - наш здешний Гарпагон.
Его лучей, нарошно нешироких,
Хватает лишь на блики от погон.
Вот новостройка - будка "пейте соки".
Заметьте, пьют. И сизые носы редеют,
И меньше рдеют меж очередей.
Нам к проходной. Тут сносят старый морг,
И ширится военный мозг.
Пока их нет, нам можно по одной.
...Всегда так точно. Нет почти людей.
Лишь дети лазают на старые деревья - клены,
Да кошки, что ни вечер, более влюбленны.
Их расплодилась тьма, и все в такую масть.
Не верили? Он, правда, генерал,
И ест одну ботву. Микробиолог,
И всех врагов мечтает отравить,
Включая ввечеру программу "Время".
Да, здесь вам не под сенью дружных муз.
...Некстати время поднимает полог.
Он здесь галопом влек меня на санках,
И мне с тех пор вкус снега, как арбуз.
По этим вот петляющим дорожкам.
А я с саней палил из автомата,
И к светлым звездам задирал лицо.
По этим вот...
Он выдохся, и поправляя шарф,
Мне указал на пояс Ориона,
Я до сих пор не знаю, почему...
Да, вот в такие я теперь в монахи.
Да ведь и вы - кругами по воде...
Россия-мать! Когда б таких людей
Ты иногда не посылала на хер...
Ля поэзи...А может в магазин?
Послушайте, я хокку сочинил:
Звезда шалит с источниками вод,
Больные дети нюхают бензин,
И призрак СПИДа ходит по бордюру...
ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВЕННИКА
ПО СЕВЕРНОЙ АЗИИ
...Двадцать пять лет по этой равнине. Город
Скоро откроется. В нем есть мосты и бани.
Можно смыть все, исключая голод и холод-
Это здесь ценится, впившись во все зубами.
Культ уникален. Веруют в сталь и порох.
Чуду, Сухим экскрементам, Большому предку,
Да офицерам, забрасывают которых
В Космос, и даже, как слышно, к нам, на разведку.
Важно остерегаться их подноготной
Грязи - конфуз с проституткою накануне,-
Чтоб из гнезда не выпасть, словно цынготный
Зуб, навсегда завязнув в сырой конине
Их беспробудного, мутного "будем" – ("Прозит!") -
Благодаренье свекольному урожаю
В Перу. Мой вольный внутренний цензор просит
Вдруг, проблевавшись, бравурно врать:
-Обожаю
Снега кримплен - горячее сукна и ситца.
Так и ворона, пробуя быть благородной,
Карму помянет, брехая вослед лисице.
Только троллейбусы здесь - за своих, - в холодной,
Резко физической, Господу близкой гамме
Ясных явлений - чего не хватает в лете -
Страха и совести. Тут - всегда под ногами
Нежных структур задавленный хрип и лепет.
Зрение - пас. Не лепит и не рисует
Ленина - Феба? - с веслом - со своей квадригой? -
Старость кристальна. Больше интересует
Гибель морей... Что скажут маршал с супругой...
Театр вообще. В антрактах - сюжет нечеток-
Выйти? Уйти? В чугунном кружеве просто
Бюстиков, урн, главарей, фонарей, решеток
Вязнет метель и лепит свои наросты
На все, с чем един народ, уходя в глухую
Оборону ушанок, соплей,- от Ревеля до Шанхая,
И чем дальше в лес, тем больше я не рюхаю
Местный лубок, колобок и отсылки к Хую...
Падает мерзлым комом с высот Синая
Зоркий, бухой, он же сталинский, ясный Сокол...
Из-за любых - даже больничных - стекол -
Это зима. Аквариум. Жизнь иная.
Это не смерть, а лирическое отступление
На позиции, подготовленные, в результате
Чего шарик ручки утрачивает сцепление
Вывести "ты", без фуфла "любезный читатель"…
Тем на стекле острее сюжеты сказок
Режет мороз кайлом плюс медвежьим салом.
Тем тяжелее вывалится из связок
Хриплый комок "люблю" -
Становясь кристаллом.
СМЕРТЬ В ПРОВИНЦИИ
Забочкотаренность дворов
Грозит структурным улучшением
Моей природы. И Минздраф,
Предупредительнейше вздрав
То, что положено Минздрафу...
Курю, короче, беломор.
По лужам шаркают вороны,
И город, скроенный, как мир
По Министерству обороны
Влечет в загаженную высь,
И дарит пониманье Грина...
Как кожура от мандарина,
Надорван Борхес, и надысь
Я было заглотил три дольки.
Безрезонансно. Так здоров,
Что даже испещренность кальки.
Собор над речкой заколочен,
Как птичьи зубы, выпал дождь...
Я различаю молодежь,
Но улететь куда-то лом...
По моему, она не очень.
Недавно пролетал в тоннеле -
Представь, работники уели
Струбциной. Минус два пера.
Они болят и лезут прахом.
Я кровь терплю довольно еле...
Взялась надавливать жара...
Забочкотаренность двора...
ПАМЯТИ НИКОЛАЕ ЧАУШЕСКУ -
последнего коммуниста Европы
Слишком много любви. Стоит только знать, где лежит.
Где подземный гараж в Рождество распахнет ворота.
Если в небе веревка оборвана, чудом жид
Со считалочкой вместе избегнет переворота.
Пусть напьются вина, и объявят, что крал компот.
Наглотавшись черемухи, вновь запросят режима,
Но уже разобьется лицом о его капот
Миллиард последних пятиконечных снежинок -
Предрождественских звезд. Дожить до такой черты
Если было кому и отказано властью вышней -
Только тем, кто не мог, мамалыгой набивши рты,
Помолчать еще съезд или два, что созрели вишни.
Гул курантов, толчки венозной давно любови.
Репортаж - ходуном - покажет вам удивленье,
Что на роль индейки, как Цезарь, либо Людовик,
И в последний раз измерят его давленье.
На дисплее весь путь. Кто же этот фрагмент убыстрил?
За шлагбаумом коснуться слегка твоего колена,
И уже не услышать, как ветер относит выстрел.
До Китая... немногим больше... прости, Елена.
СТИХИ, НЕ ВОШЕДШИЕ В ПРИЖИЗНЕННОЕ
ИЗБРАННОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
ГЕОРГИЯ АНТОНОВА
* * *
Велимиру Х.
сидящий жабой босоного Будда
швырнул песком в лохматого Христа
и удалялась горсточка верблюда
пока прощенный досчитал до ста...
ШАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
1. ПРЕЛЮДИЯ
Эдгар По напьется в дрова,
В зеркало крича "Невермор!",
В час, когда товарищ Аш-Два
выгрузит тотемы на двор...
11. ПОСТУПЬ ТАНГО
Два рэкетира с толстыми носами
Сидят, пища мелодии часами.
В руках их нить, в глазах - вся даль Эр-Франс, -
И правоведа дурят в преферанс.
В кулак сжимая линию судьбы,
Инспектор МУРа, выбив трубку мимо,
Шепнет сержанту - девушке без грима,
И над простывшим кофе морщат лбы…
Стрельба и кровь! Метанье вилок, ляжек,-
Бой зла с добром, и с боем хрусталя...
Сержант в слезах,
Инспектор без подтяжек,
И счет на девяносто три нуля...
Лишь за полночь седая аргентинка
Использует возможность маркетинга
С фарцовщиком из местных кобелей…
Да негры свой ей вправят юбилей.
111. СМЫСЛ
Ищу ли смысла в небе цвета крыши,
Иль трешницей трещу над головой…
Ванятку в Губчека поели мыши -
А нам чего подносит половой?
Чапай не выплыл. Прыгают ланиты.
Все с крыш соплей свисает по весне.
И нету смысла больше. И разбито
На Берии
Последнее пенсне!
* * *
Всяк пионер таит в себе Инь-Ян,
В кадровиках застыл кусок Японии,
Коровы выпадают из холста -
Что ж, назовусь фамилией Бурьян.
Как учит молодежь в конторе Пронина,
Гармониа пусть капает с креста,
Как сетки мяса капают с карнизов...
И пионер косит шизу на призыв.
* * *
давай не будем
касаться земли
наверное людям
чего-то ввели
сожми мою руку
строй сильных фаланг
возьми мою руку
она акваланг
сожги корабли
сожми
мои
пальцы -
не будем
касаться
земли
ГРАФФИТИ
Алексу Черезову
Должно, не к добру сержант закоулком свищет.
От попса - к Пол Поту дел - на всего полгода,
пока установится - кто виноват, дружище,
что на заборе - хрустящее "ФРИ" - свобода...
Или, на тоже возможный конец, картофель
в тихом часу в углу, опосля обеда,
коего кушая, видеть набрякший профиль
тех же, до боли родимых яиц. Победа -
В большей степени - званье автомобиля,
чем дозволение усомниться во вкусе
империй, параднее выгнувших жесть надкрылий,
чем иллюстрация с куполом в "Кратком курсе"...
Чем мертво косящий в троллейбусе
глаз слепого
участника - жестче смысл посланий оттуда,
куда ни Гомер, ни ОВИР
нипочем не повод
сбежать. Лишь ядерный гриб.
А верней, простуда...
ДУЛЬЧЕ МЕЛОДИА
Я не люблю уже слова -
во всех словах одна сова.
Зашел в подъезд - по корридору
витье перилл все туже, уже…
проход московский, время - Сталин,
как горло, ящиками сдавлен...
Сова советует - не спейся,
не поломай себе предплечья,
проткни болидом свойства спейса,
и мглы тибетскаго наречья,
похерив время, что нередко,
полетом в капсуле, как лайка -
порепанная тамбуретка
пустилась впляс - шамбалалайка...
На кухне грязных три неспавших
чиновника - три марабу.
Звезда в горбу - всех падших павших
гунявый врач - отец табу-
скликал промерзлую гурьбу.
Благоволенье в человеке?
В метро - одни родные люди? -
Зачем я вам? Пустите руки!-
Мне выходить, меня не будет...
И с проволокою во взоре
Хэ Кортасар - бывал в Париже -
спустившись ницше -
просто ниже -
сквозь труб
коммуникации
слушать море...
КАК НЫНЕ КРОЛИК
Николаю Голикову
Как ныне Кролик года перепрыгнет
черту цурюк,
Протуберанцев министерский магний
ширяя в бок
Маразму покосившейся природы -
а год дурак -
Опять не нарубил капусты
в подкладку брюк...
И на диван вскочив от поломытья
по всем местам,
Глазами - на прием сквозь перекрытья -
к тому, Кто Там -
Есть потолок - до главного удара -
слова - в слова.
Все подойдет... И будет год Удава.
и будет два...
ПАМЯТИ Б-ЦЫ им. КАЩЕНКО
Как провод ободрать у аппарата,
лечь на ковре с тарелкой винограда,
и мыслить, в аккурат как Прокуратор,
что суть одно - отрава и отрада…
И туго, как туземная охрана,
скрипит в руке промытая из крана
библейских винных ягод гроздь живая
на черенке, что ссохся, отдавая...
СЕБЕ
И пока сторожа тратят спирт на протирку радаров,
или просто на горном пути
между равных ударов,
украдкой планету сорву,
красоту попирая глазами -
как по карте
к своим
пробираться
низами...
ЗА ПЕРВЫМ БЛЮДОМ ВСПОМИНАЮ
ЧИНОВНИКА ОДНОГО ИЗ УЧРЕЖДЕНИЙ
Легла статичность клеймами на вилке.
Пропал завод. Подох почтовый ящик!
Ковры кипят. Лицо ухи в тарелке
Непроницаемо - куды твой сыщик!
Сам жирный сыщ, днесь зрящий невидимок -
На блюде же - ужели жребий низок! -
Из головы вареного налима
Выпяливает вкось пинг-понги глазок...
Похож! Тогда столкнулись в кулуаре.
Как выполнена кость его виска!
Возясь в подстывшем лакомом отваре,
Ему ем мозг.
Замена мест.
Тоска...
ПИСЬМО ДРУГУ
ИЗ СТРАНСТВИЙ ПО ЮГУ
Туапсе. Тупое лето.
Псы. Котлеты. Туалеты.
Постигаю пост души.
Давленье ультрафиолета.
Застоялся на посту...
Тление тел - и все вспотело.
Ляжь на пляж. У дяди дело –
Здесь играют по полсту.
башли.
башни..
шашни...
шашлык!!!
Я просадил с похмелия в скорлупку
Два четвертных, хотя глядел во-всю.
Там в центре странно крупно надпись "Скупка" -
Но я здесь налегке,- ведь это сюр!
И девушка - тонка, полуодета -
Заговорить с ней - и роман на лето.
О, ножки столь нежны сквозь полотно
Армянки из индийского кино,
Под русским вкусом парковой скульптуры!
Жарко...
Жалко, денег нет на шуры-муры.
На сером веселии гальки
В купальниках гроздья грудей,
И граждан игрой нелегальной
Разденет носатый злодей.
Его проследить бы, пристукнуть -
Да мафии руки длинны...
Вот сам проигрался, преступник!
В свечении мелкой волны
Так чудны медузные студни…
Ступни…
Вдоль края пены моря...
Ты глуп, что не приехал, Боря!
Тут солнце, сон, и тупы все.
Пляж.Блеск.Плен.Пальмы.
Туапсе.
РУССКОЕ БАРОККО
Когда б вы знали, из какого сора…
А на Руси такая благодать...
А. Ахматова, Л. Губанов.
А на Руси проспали Ренессанс,
Вскоча с перин на имени Лойола.
Так кровь была открыта. Дальше - школа,
И вся-то наша жизнь: был грех - есть шанс…
Вот град взойдет - и будет беготня,
И будет взгляд, и перед ним широко
Раскинутся, как на экране дня
Слагаемые русского барокко:
Звезда над лжеклассической иглой -
Не на игле, а над. Эдита Пьеха,
Мужик с килограммовою килой,
И списками слагаемых успеха…
Парад - Марш мира? - имени долой.
Вот русской метафизики потеха -
Медведи с псевдолиповой пилой...
Иосиф Бродский с книжкой на обрыве...
Как слайды вспыхивающие вживе -
Свой злой, хоть на все сто культурный, слой.
И свой, вдруг перешагивавший грань
Автопародии и крови, Патер
Фамильяс... Те же тропы. Поле. Брань
На поле том. Мэйнстрим, то бишь фарватер,
Речушки, что, как линию на длань,
Нанес стекающий к запястью катер
На землю - иль земле? - что вновь и вновь
Мне посетить. И вновь у самой кромки
В рост - мраморные - то усы, то бровь -
Кровь и любовь поправшие, обломки
Перипетий, что - руки не порань!-
И те медведи не перепилили...
И - вся вечносочащаяся дань
Монаршей - с той поры - гемофилии...
РОМАНСЭРО
Прости меня, маркиза Пуркуапа!
Полна отходов траурная миска,
И не осталась малой доли риска,
Что зарастет ко мне народная тропа...
Мартель роняет запахи клопа,
И все- побывка и описка.
В свое отечество я больше не ездок.
Яволь диктует крашеное авто.
Да будет срок! Да, завтра будет срок -
Отслужат шесть товарных космонавтов.
Крива провинциальная злоба
В предощущенье белого налива -
От первого апрельского нарыва,
До первого гранитного жлоба.
ХРАМ
Мише Рубцову
Осеняя равно лоточницу с платочком
и отовариваемых,
обреченнее ангелов, панков, или бабочек,
стали в стаи
вертикальные рыбки свечей
в богатых аквариумах,
где святые - как крупные донные раки и камни.
Одна святая -
как одна шестая - корнями давящийся пьяница:
Параскева-Пятница - для средне-русского уха
не звучит уже
или, скажем, звучит, но тянется
наподобье Наркомвнудел или Пополь-Вуха.
Паникадило смещается в сторону паники,
соскальзывая по смыслу с нездешней пани -
кадило -
самовар на цепи, как ученый кот, подвешенный за ноги
активистами "Памяти". Списанная могила
на мощах которой уже лет восемьдесят футбольное
поле неубрано,- в городе порождает больше
адреналина, чем трех - и - более - польная
система, Чернобыль, и все событья в Чили и в Польше...
И что твой Шампольон, долго не находя орудия
перевода, стоишь, постепенно теряя в весе,
под неоновым шрифтом –
невинней детского рукоблудия -
эротически розовыми столбцами :
-ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!
СЮР- СОНЕТ
Мор - в гниющем созвездии скосит всех.
Рим - готовый к возмездию, выдал смех...
Мир - сохраняющим верность Любви к Судьбе,
Ром - желающим жертвою пасть в борьбе!
Ток подведенный к трону выключен, но
Тик на веке патриция значил – рак.
Кот влюбленный в тигрицу - вот славный враг...
Кит - блеванул Ионой, уйдя на дно...
Сон - ни в руку, ни в ногу, но дал эффект.
Нос префекта Де-Факта ловил дефект.
Сан Франциска - и техника тот же сан.....
Нас так скоро сгонит с забора тиран-ветеран...
Он нарек свой ларек
Палатой ума -
И крестит дома,
Но войдя с порога, пророк проронит:
- Чума!
ЗА ПЕРВЫМ БЛЮДОМ ВСПОМИНАЮ
ЧИНОВНИКА ОДНОГО ИЗ УЧРЕЖДЕНИЙ
Легла статичность клеймами на вилке.
Пропал завод. Подох почтовый ящик!
Ковры кипят. Лицо ухи в тарелке
Непроницаемо - куды твой сыщик!
Сам жирный сыщ, днесь зрящий невидимок -
На блюде же - ужели жребий низок! -
Из головы вареного налима
Выпяливает вкось пинг-понги глазок...
Похож! Тогда столкнулись в кулуаре.
Как выполнена кость его виска!
Возясь в подстывшем лакомом отваре,
Ему ем мозг.
Замена мест.
Тоска...
СВЯЗЬ С ДЕДОМ ЧЕРЕЗ АЛЬБОМ И МУНДШТУК
сладчайший пешеход
на площади восстанья
случайный эшелон
секретного стекла
откроют связь времен
в неспешном сочетанье
селедочных даров
и битого фуфла...
1
Опасаюсь воды
и хожу на работу крюками,
исповедуя дзэн,
а через два года - попс.
Если в ваших подвалах
вызревает мраморный мопс -
заводите ко мне,
и я вам вынесу камень...
Если нет - оставьте.
Закона кирпичный свод
да продолжит вселять в крестьян
готический ужас.
Забегу ли на почту...
Вдвину два пальца в рот...
Свистнуть - или стошнить?
Пригласите меня на ужин!
11.
Там статус кво - и статуи культурно
враз костенели в нанковых трусах.
И выгибались мраморные урны,
и столбенели капельки на усах,
и урки выбегали из дежурки...
Когда роллс-ройс по-комсоставски грузно -
ударницы в статичном экосезе.
От речки - ильным прахом и песком.
Девчонка - мать моя?
Портальный кран
в приречной части города…
111.
сжатие дерева вещей -
в данном случае перил -
загорелой кожей рук.
Знай, собачка, я твой друг -
в сольной белизне манжет,
с черной ленточкой вокруг
шеи - шелк, а не надрез.
Мы не пляшем экосез
в приречной части города.
1V.
Между мной и тобой-
разница в тумбу нового чугуна,
и в фиалку прозрачной Булони.
Между мной и тобой -
было солнце немного другим.
Между мной и тобой
подстаканник с Кремлями,
смородовый чай
в караулках колоний...
Между мной -
свежих досок оскал -
и тобой –
только шаг.
И стреляет в лицо замполит.
РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ
(вольный перевод)
ПОЭТ
С этой ночью, и с этим днем,
с этим ртом, до кровавых ссадин
изуродованным, и в нем
с немотой - я остался сзади...
Дом, подруга, прислуга - все глуше…
С часом, что, отгорев, угасает -
все, чему я скормил свою душу,-
извернувшись, за пальцы кусает...
РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ
(вольный перевод)
МАГДАЛИНА
И вот - твои, Иисус, босые стопы...
В тот раз я их обмыла и обтерла.
Как у подростка стройных, пара ног,
Как пара голубей в кустарник терна,
Запуталась в моих волос поток...
И вот нам - ночь любви! Спасибо, Отче!
Вот - тело. Он, любимый мой. Сиречь -
Вприглядку - не обнять и не возлечь -
Все, что осталось мне для этой ночи...
Любимый! Нет, не от моих укусов
Кровь на ладонях. Что тебе теперь я,
Когда любому сердце Иисуса
Открылось через рану в подреберье
И ты устал. И твой усталый рот
Не ищет моего. Нам время разлучаться…
Ведь для всего настал теперь черед.
Но не для наших - даже получаса.
РУССКИЕ ТАНКИ,
ХОККУ И ПРОСТО-ТАКУШКИ-СЕБЕ
НОЧНЫЕ БЫЧКИ
Сон не идет.
На блюде
Окурок балуется с рыбой.
ПЕЙЗАЖ В НОЧЬ НА 1 ДЕКАБРЯ
Синий фонарь в окно
Намекнул о морге.
Луна. Хурма. Центральное отопление.
ХОККУ К СОЮЗУ ПИСАТЕЛЕЙ СССР
Не слышали? А к вам спешит Толстой,
Устроить рыбный день
Любимому семейству.
В ДЕРЕВНЕ
В снегах умылся - и тончает кайф.
Как пили мы в деревне из стакана
Духи "Ноктюрн" - с утра!
* * *
В три ночи посрывало пробки.
Вбежать с кастрюлькой и застыть...
Мои стихи!
МОИМ АФРИКАНСКИМ ЧИТАТЕЛЯМ
Я мбобо бы выучил
Только за то
Что им разговаривал Тумба.
ДИАЛЕКТИЧЕСКИ ОПРОВЕРГАЮ ПЕРЕСТРОЙКУ
Ночь сьела отходняк.
О, поцелуи с запахом духов
Не сверху - изнутри!
* * *
Твое лицо писал
Медовой акварелью -
А через год
Все обосрали
Тараканы.
* * *
Свежий ветер февральский
После мороза
С жадностью
Всю мою папиросу
Выкурил за меня…
* * *
Светла пивная.
В туалете мухи.
Официантка улыбнулась
В ответ на мою одежду.
Весна!
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В ДРУГОМ ГОРОДЕ
Напившись пивом,
Ночью был разбужен
Звонком из города, где все друзья собрались,
Но не могли уже сказать -
Как немцы, шлющие открытки со слюнями...
* * *
Я дрожжи запустил бороться с соком,
И миллионы пузырьков,
Как снег, идущий вверх!
* * *
Все как завещано. Свобода
Нас встретит вежливо у входа...
Но фейс-контроль пройдут не все.
* * *
Буря крышу кроет матом,
Небо мглою - мирный атом.
Нам, татарам, недоступно
Наслажденье аппаратом.
МИНСКОЕ ШОССЕ
Там, где будет пост ГАИ,
Здесь сейчас шумят бои.
Месиво и крошево -
Ничего хорошего.