На фото - Кунашир, вулкан Менделеева, вверх по ручью Четверикова
Одним из достоинств жизни упорядоченной и стабильной является возможность выбора, и чем он шире, тем больше степень кажущейся свободы. Но в жизни геологической зачастую возникают такие ситуации, когда выбора фактически нет, и эта предопределенность приводит иногда к курьезным последствиям.
На острове Кунашир, самом южном острове Большой Курильской Гряды, довелось мне как-то проработать сезон в небольшом, почти семейном (немолодые уже супруги, дочь их Галя и я) отряде. Наш маленький отряд изучал процессы современного минералообразования – не те традиционные минералы, которые зарождаются в недрах Земли и растут тысячи, а то и миллионы лет, а те, которые зарождаются и растут здесь и сейчас. Для такого роста нужна соответствующая обстановка – насыщенные и горячие растворы солей. А где им еще и быть как не на вулканических Курильских островах, а, тем более, на острове Кунашир с действующим вулканом Тятя, и спящим до поры до времени вулканом Менделеев.
Были мы и на Тяте, но основным объектом нашего изучения являлись термальные и сольфатарные источники Менделеева, да и жили мы в основном на базе погранотряда, расположенной у его подножия. Горячих минеральных источников на склонах вулкана было множество, причем зачастую разных, и в близком соседстве друг с другом. Недаром восточное подножие вулкана на побережье Тихого океана называлось Горячий Пляж. А на территории погранотряда функционировал комплекс бассейнов с различной минеральной водой. Хочешь щелочную ванну? Пожалуйста! Кислотную, серную, радоновую …. За всем этим хозяйством следила специальная команда, поддерживая в бассейнах нужную температуру и глубину. Это были настоящие бассейны, а не ванны, и командный состав с семьями имел возможность нежиться по выбору. Поскольку ученые (в нашем лице) были у командиров в авторитете, то и мы имели безграничный и свободный доступ к этому источнику здоровья. Это было очень кстати – помыться, снять усталость, да и здоровье поправить после тяжелых маршрутов. Дорог на острове, в цивилизованном понятии этого слова, практически не было, и для нас попасть в нужное место работы можно было либо пешком, неся на себе все необходимое снаряжение, либо на вертолете, что случалось крайне редко.
Большая часть острова, а склоны Менделеева так полностью, была покрыта бамбучником – холодостойкой разновидностью бамбука высотой до трех метров и стеблями толщиной с палец. Он рос так густо, что пробираться сквозь него было настоящим мучением. Впрочем, мы и не пытались, стараясь ходить по редким тропкам, а на вулкан подниматься по ручейкам и речкам. Собственно говоря, других путей и не было. Даже чтобы попасть на не очень далекое юго-восточное сольфатарное поле вулкана мы должны были сначала удалиться от него, выйдя на тихоокеанское побережье острова, побережьем долго шагать на юг до впадения в океан ручья Четверикова, а потом уже по ручью подниматься к сольфатаре. Чтобы достичь ее к обеду, надо было выходить еще до восхода, и тогда предоставлялась прекрасная возможность наблюдать восход, когда огромный солнечный диск медленно выплывал их вод Тихого океана.
Подниматься по ручью было не трудно, но долго и опасно по причине скользких камней, многочисленных водопадиков, которые надо было как-то преодолевать, и ледяной воды. Где-то уже на подходе к сольфатаре надо было преодолеть заросли кедрового сланника со столь густорастущими низкорослыми и переплетенными стволами, что продираться под кронами было делом бессмысленным. Вот и приходилось идти прямо по упругим кронам на высоте человеческого роста – занятие хоть и интересное, но опасное даже для молодых, а не то что для пожилых супругов.. Да и далее, на сольфатарном поле надо было соблюдать осторожность, чтобы не провалиться в одну из множества открытых и скрытых пустот в дымящейся вулканическими испарениями и горячей почве.
Впрочем, что-то я увлекся описанием всяческих интересных трудностей, в то время как вопрос стоит о выборе, вернее о свободе выбора. Вот и перед нами по окончании работ на сольфатаре встал этот вопрос – супруги предлагали вернуться как пришли – по ручью, Галя и я – пройти напрямик к базе погранотряда. База была как на ладони, и совсем неподалеку, а тащиться опять кругаля, по сланнику и ручью казалось нам и долгим и более трудным. Каждая сторона стояла (и настояла) на своем, и мы разошлись и во мнении, и в пространстве. Да здравствует свобода выбора – мы с Галей двинулись к базе напрямик, через бамбучник.
Поначалу было даже весело продираться через упругие густорастущие стебли, но час шел за часом, рюкзаки с пробами давили на спины, а ориентиром служило только спрятавшееся за тучи солнце, да необходимость идти под уклон. Когда в один из прогалов в бамбучнике мы увидели, что желаемая цель все так же далека, то закрались сомнения в правильности нашего выбора, и в самом постулате свободы выбора. Когда вся обстановка диктует выбор в пользу давно и с успехом отработанного решения, то о свободе выбора лучше на время забыть.
Посовещавшись и оценив ситуацию, пришли к выводу, что до темноты по бамбучнику напрямую нам до лагеря не добраться, возвращаться, лезть в гору уже не было ни сил, ни времени. Мы решили резко свернуть на восток и пробиться к побережью, чтобы затем по песочку и проверенным уже маршрутом добраться домой.
Пробивались через бамбучник еще около часа, и пробились – вышли на край высоченного и почти отвесного склона, опускающегося прямо к океану. Ура и ах. Ура – пробились, и вместо бамбучника на склоне уже деревца, а ах – уж очень склон крутой для наших тяжеленных рюкзаков, но другого пути уже нет. Этот спуск я буду помнить долго. Хорошо, что в рюкзаке у меня (не помню уже для каких целей) хранилось метров десять тонкого капронового шнура. Не бог весть что, но очень нам это пришлось кстати. Спускались поэтапно – сначала Галка до первого надежного дерева, потом к ней рюкзаки по очереди, а потом уже я «самотеком», без страховки. Такая последовательная операция, повторенная не менее дюжины раз, отняла у нас последние силы. Отмокали и набирались сил в океане, благо был штиль, прогретое за день мелководье и неизбывное желание как можно дольше побыть ихтиандром.
Оклемались, и уже довольно бодро зашагали вдоль побережья к Горячему Пляжу, а от него вглубь острова – в погранотряд. Свобода выбора обернулась для нас тем, что мы вымотались до предела. И отстали от «старичков» на несколько часов.
Такая предопределенность выбора маршрута через заросли бамбучника втянула меня в еще одну короткую, но крайне неприятную историю. В этот день мне предстояла короткая и тривиальная «прогулка» за пробами на северо-восточное сольфатарное поле. Маршрут уже единожды пройденный – почти от базы погранотряда по ручью на юг, вверх по склону вулкана. Идти предстояло одному, а потому быстро и не хлопотно. Никакой тебе ответственности за попутчиков, шагай, поспешая в меру своих возможностей. Прекрасный солнечный день, прохлада ручья и зеленый шатер бамбучника над головой настроили меня на мажорный лад, и я в традиционных резиновых сапогах с почти пустым рюкзаком и геологическим молотком поспешал не торопясь, радуясь свободе и природе.
Такая эйфория притупила всегдашнее на Кунашире чувство опасности, и я шагал, подпевая негромко журчащему ручью, стараясь не нарушать стуком и криком сложившуюся гармонию чувств и природы. И зря!
На очередном небольшом водопадике, низвергавшемся прямо из зарослей бамбучника, я нос к носу столкнулся с медведем. За шумом падающей воды косолапый наверное не услышал моих шагов, а я же, позабыв в эйфории все наставления, не кричал и не стучал. Вот так и случилось, что раздвинув бамбучник, мы оказались нос к носу. Встреча была до того неожиданной, что секунду длилось замешательство, а потом медведь рявкнул, я так просто заорал что есть сил, и скатился вниз по ручью. Неторопливый часовой подъем был ликвидирован стремительным пятиминутным спуском. Не думаю, что мишка гнался за мной – скорее всего косолапый с испугу рванул вверх по ручью. Но это рассуждения постфактум, а тогда чувство страха снесло меня вниз как на крыльях. Больше по одному и втихомолку мы в маршруты не ходили, и нарушали всегда природную идиллию криками и стуком, предупреждая местную фауну об опасности встречи с царем природы – человеком.