Чем завершается день одиночества?
Ужином стылым и стылой постелью,
взглядом часов, чьё немое пророчество
вписано в сумерки красной пастелью,
робким теплом, проникающим медленно,
в кокон закрывшего мир одеяла,
перетасовкой всего, что не велено
трогать на грани, где ночь воссияла
сереньким светом покоя и скромности,
бледными вспышками от сновидений,
мимо скользящими в неге и томности,
с вечной бесплотностью всех привидений,
стынущей лампой над старыми книгами,
над незаконченной белой страницей,
над разворотом с мирскими интригами
и над оставленной в чашке водицей;
шорохом поздних движений на лестнице,
вечностью, собранной за день по крохам,
всем потаенным, что было и есть в лице…
горькой улыбкой и медленным вздохом.