И вот: еще душа вошла в мытарства,
а только что плыла в пруду зеркальном,
вочеловечена, воплощена, печальна
и телом сильно впитывала чувства, -
вот: струи шелковые вдоль спины уходят,
затылок, шея, - ростра и форштевень,
в глазницах розовеют облака, -
о! в них закат вот - вот добавит алый.
И тишина таится, - от нее
птенцы нырков - на дно и не всплывали б,
резвились там с мальками рыб, как рыбы, -
меж водорослей гибких жизнь безмолвна
и так полна, как пузырек воздушный.
Вот только что душа в уютном теле
плыла, птенцов, мальков, себя - пугая.
Как плавно утруждались плечи, бедра,
как сладко было вдруг остановиться
и утишать, переводить дыханье,
чтобы совсем не потревожить глянца
поверхности пруда. Как не представить,
что это не вода но гладь Кокита,
в которой вмерз бесчувственно, блаженно
одушевленный храм - нагое тело.
Теперь: душа обнажена, покойна -
не утомляясь, - бродит по аллеям,
не возбуждаясь, - смотрит на влюбленных,
такая трезвая, - давно сидит с друзьями,
такая искренняя, - жаль ей милых,
встревоженная, - перед зеркалами,
и под собою тень уже не видит,
но знает время, как бы изнутри,
где нет его, - так смотрит лик с иконы
спокойный, - перед ним стоят и плачут,
и просят, и зовут, кладут поклоны.
Душа обнажена и, вдруг, не знает,
откуда, неподъемно, бремя это,
где пение псалтыри неусыпной? -
грехи ли - камень ли вот здесь, где шея?
иль, нет, чуть ниже, где звучало прежде ...
Так скоро в путь - все выше, глубже в небо,
все дальше от земли, но эта тяжесть.
Памятованье вдруг: о чем - то спросят
с такой любовью, милостью, заботой,
хоть плачь тогда, но слез уже не будет,
они остались где - то там, под небом,
они впитались в землю где - то там,
невыплаканные ... что будем делать?
Вот: тело бездыханное исчезло.
В рост - лопухи, бурьян в росе, деревья, -
тропинка между ними иль канава
для стока вод, - куда стекать, зачем уж, -
плывешь по ним, звучишь сердцебиеньем
и узнаешь вдруг признаки ограды,
остатки от крестов, табличек стертых,
без дат, без имярек и океанов.
И - чудо: посреди одной ограды
такой красавец, - кипарис ли, ясень, -
улыбчивое к солнцу древо жизни, -
пьет от того, что обняло корнями, -
так нежно пеленая, как ребенка, -
напиток свой - младенца скоробея.
Младенец отдает себя по капле
в таком уютном и надежном лоне.
Он ждет покамест, он покоен, тих.
А капли отданные наполняли почки.
вдыхали небо, выдыхали радость.
А вот теперь: так медленно кружится
отпавший лист. Что ж , осень очень скоро .
Под небом где - то, над прудом, над лесом.
август 1996