Здравствуй, мама!

               

                Я собрался опять на Север:
                Для меня подоспела пора
                Уренгойскую тундру мерить
                Рукояткою топора.
                – Мама-мамочка, мастерица,
                Расскажи, для какой беды
                Мне крючок из вязальной спицы
                К полушубку пришила ты?
                – Чтобы ветры, снега и стужи
                Не страшили тебя, сынок,
                Чтобы ты там не занедужил,
                Чтобы ты там не занемог.
                Как поднимешь овчинный ворот,
                Застегнешь его на крючок –
                Будет без толку черный ворон
                Ворожить над твоим плечом!
                Рассмеялся я: «Чёрный ворон!?
                Нет там ворона – есть сова!»
                Я ушел, и остались дома
                Лишь слова мои, лишь слова…
                Уренгой. Дикий берег Пура.
                Машет «аннушка» мне крылом.
                Тонок лед – и душа ругнула
                Всуе маму и отчий дом…
                Я шагал, напевая песню,
                Легкомысленный, молодой –
                И вдруг мир подо мною треснул,
                Обожгло ледяной водой…
                Потянула со страшной силой
                Чья-то бешеная рука,
                Чтобы стала моей могилой
                Эта северная река…
                И я крикнул, скрипя зубами:
                «Мама-мама, со мной беда!»
                И вот надо ж, крючок,  тот самый,
                Зацепился за кромку льда!

                …Догадалась река едва ли,
                Что в любом уголочке Земли
                Нежней шёлка и крепче стали
                Материнская сила любви...

                14 августа 2009 г.