В рубахе, перештопанной стократно,
без пуговиц, стояла над обрывом –
Свобода… Под скалой толпились люди
и требовали казни! Сбросить в пропасть,
на камни, неуступчивую даму! –
Кричал сурово хор многоголосный,
казавшийся о т т у д а муравьиной
семьёй, внезапно бросившей работу…
Свобода упивалась юным ветром,
ласкавшим тело под дешёвой тканью,
Ей было жаль не знавших с малолетства
Её всесилья. Не понять ей было
умов, ковавших цепи для себя же,
но ради них готова встретить гибель
Она уже была… Шагнула к краю,
чуть оттолкнулась – и исчезла в небе,
где до сих пор полуокружность радуг
очерчивает главные ворота,
впустившие Её…
Я тоже был ТАМ,
среди толпы, не принявшей свободы,
и вместе с бессердечным жалким людом
кидал наверх булыжники и копья,
а после – брал чернила и бумагу,
пытаясь рифмовать… не получалось,
хромал размер, смеялись криво строфы,
убогостью своею поражая,
ломались перья… Страшная картина
для потерявших вновь свою Свободу!
Но – факт: мне тоже хочется на скалы –
нет, не читать стихов! – вдохнуть поглубже
и – вслед, к воротам радуг!.. Правда, скоро
закончится полёт: ударяясь оземь,
останусь на посмешище безумцев
лишь лакомством для псов… А летописец
«быть» на «не быть» заменит, усмехаясь,
переводя Шекспира на английский…
2003