Алексей Алпатов. Не знаю, сколько спето песен...

Не знаю, сколько спето песен на панихиде Саши Ф., но в церкви было явно тесно от тех, что пели подшофе. Не знаю, чем он насолил им, но я не пел, да и не пил. Я вообще с зеленым змием в углу, на паперти грустил. Признаться, даже отвернувшись от злобных глаз пустил слезу. Да к черту их слепые души, да и самих их всех в пи*ду. Мир жёсток и жесток, не спорю, вернее, даже соглашусь. Ведь у людей такое горе, что я без радости напьюсь. А эти вон у церкви пляшуть и даже, суки, громко ржут. Нет, не достоин даже Саша иметь в друзьях таких иуд. За что продали, то пропили, а Саша Ф. не Саша П., ну, в смысле, что продешевили и не нажились на столпе. Но и тебе, брат Саша, тоже нельзя без действия лежать, и признак скорбности на роже с бездарностью изображать. Поверь, ещё не панихида, и ты судьбу не торопи, не хохочи в рукав ехидно, и не выё-пи-пи-пи-пи. Ну, в общем, Саша, ты все понял и не гони в тайгу пургу. Таких пиитов не хоронят и в крематориях не жгут. Они как керамзит не тонут, и совершенно не горят. Я знаю, ты был этим тронут, а для поэта это яд. Прощай, мой друг, прощай навеки, ты выбрал сам свою судьбу. Я сам тебе закрою веки и приложусь губой ко лбу. Погиб поэт, невольник чести, а ты пока еще живой - пока поэт не сложит пестик, не надо петь заупокой. Но ты и сам все знаешь, Саша, вся жизнь – чудесная игра. И наплевать, что в эту чашу нам наплевал когда-то враг. Нет, не могу остановиться, ну пусть теперь меня убьют, а то я стану веселиться, как-будто сам из тех иуд. Не знаю, сколько спето песен на панихиде Саши Ф., но было даже интересно, жаль, там отсутствовал буфет.