А мама сеяла, месила –
сметаны в тесто не жалела.
А мама снова мне простила
мои пределы-беспределы.
От боли высохшие руки
захлопотали над чаями,
но тень мучительной разлуки
стояла долго между нами.
Заскрежетало дверью время,
сквозняк задёргался в морщинах.
Клубком наматывались темы
о свадьбах, кладбищах, крестинах.
Но будто бы сверчок запечный,
упрёк сверлил мое сознанье –
за задержавшуюся встречу
и за жестокость оправданий...
1997