Сценарий капустника к Рош-а-Шана
Секретарь. Встать, Суд идёт. Слушается дело раба божьего Хаима Рабиновича. Вышеупомянутый Рабинович обвиняется в нарушении десяти заповедей господних, с первой и до последней. Можете садиться. Объявляю состав суда: председатель – Всевышний, обвинение поддерживает архангел Гавриил, со стороны защиты выступает ангел-хранитель Хаима Рабиновича. Секретарь суда Сатана, он же – Вельзевул, он же – Мефистофель. У подсудимого есть вопросы по составу суда?
Рабинович. У меня отвод!
Секретарь. Какой ещё отвод?
Рабинович. Всему составу суда.
Всевышний. Этого ещё не хватало!
Секретарь. А как ты можешь это аргументировать?
Рабинович. Очень просто: суд у нас – Бог, а я в него не верю. Как я могу ему доверять?
Секретарь. Видишь ли, Хаим, в святых книгах сказано – Создатель будет судить человека. Но если ты не согласен, этим могу заняться и я. Уверяю – мы оба получим большое удовольствие!
Рабинович. Ну, уж нет! Ты, товарищ Мефистохас, пишешь, вот и пиши. Я снимаю свой отвод.
Всевышний. Ну, слава… Мне! Продолжаем слушание дела.
Секретарь. Заповедь первая.
Всевышний. Я, Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли египетской, из дома рабства.
Рабинович. Не понимаю, в чём вопрос? Возможно, что и вывел. Разве я против?
Всевышний. Как это – возможно?!
Рабинович. Ну, хорошо, хорошо – вывел. Только тут мне не совсем ясно.
Всевышний. Что тут неясного?
Рабинович. Я, конечно, допускаю, возможно, ты там что-то не поделил с египтянами, возможно. Но причём тут лягушки? За что ты наказал ни в чём не повинных животных?
Всевышний. Ну что за народ, эти евреи!? Все люди, как люди, а эти на всё наводят критику!
Прокурор. Сам виноват, Господи – ты же их избрал.
Всевышний. Кто? Я?
Прокурор. Конечно. Всему миру известно: евреи – избранный Богом народ.
Всевышний. И то – правда! Один раз в жизни погорячился – и уже три с половиной тысячи лет раскаиваюсь.
Секретарь. Слово предоставляется обвинению.
Прокурор. Высокий Суд, не вызывает никакого сомнения то, что обвиняемый виновен в нарушении как первой, так и второй заповеди Господней. Рабинович – закоренелый атеист. Не создай себе кумира – говорит писание…
Адвокат. Ваша честь, я протестую! Неверие не является грехом. Осуждается лишь вера в других богов. А что касается кумира - мой подзащитный не только не создавал его, но и не мог. У него даже в школе по рисованию одни тройки были.
Прокурор. Ваша Честь, у обвинения есть свидетель…
Всевышний. Пригласите свидетеля.
Секретарь. Вызывается раба божья Соня Гольдмахер!
Прокурор. Соня, клянётесь ли вы говорить суду правду, и только правду?
Соня. Ну, что вы говорите?! Кого и когда Соня Гольдмахер обманывала? Ой, какой мужчина! Настоящий искуситель!
Всевышний. Насчёт того, что искуситель, ты права, а насчёт мужчины… Сатана это.
Соня. Серьёзно? Не предполагала, что такой хорошенький!
Прокурор. Довольно! Раба Божья Соня, вы знакомы с подсудимым?
Соня. Ой, Хаим! И ты тут?
Прокурор. Значит, знакомы?
Соня. О чём разговор! Ещё со школы. Мы сидели за одной партой. Хотите, я вам расскажу, что между нами было в четвёртом классе?
Прокурор. Спасибо, не надо. Лучше расскажите о ваших общих юношеских увлечениях. Хотя бы, о музыке.
Соня. Ой! Мы ужасно любили рок! Роллинги, Битлы – это же были наши кумиры!
Прокурор. Кумиры! Вы слышали?
Соня. Хаиму нравился даже Фрэдди Меркури, а я его недолюбливала из-за ориентации…
Прокурор. Довольно, Соня. Вы свободны.
Соня. Я хотела ещё вам рассказать.
Прокурор. Не надо.
Соня. Ну, как хотите. Так я пошла?
Всевышний. Идите, идите.
Секретарь. Заповедь № 3: «Не произноси имени Господа, Бога твоего попусту».
Рабинович. О, Господи! Я уже и в этом виноват?
Прокурор. Вот! Слышали?! Все слышали?!
Адвокат. Я же тебе говорил – молчи! Как я теперь буду тебя защищать?
Рабинович. Боже ты мой, а что я такого сказал?
Адвокат. Идиот!
Рабинович. Молчу, молчу!
Всевышний. У защиты есть, что сказать?
Адвокат. Нет, Ваша Честь.
Секретарь. Переходим к заповеди под четвёртым инвентарным номером. «Помни день субботний».
Адвокат. Да, признаю – он нарушал четвёртую заповедь. Но так ли велик этот грех?
Прокурор. Высокий суд, мы не в праве делить заповеди на главные и второстепенные. Сказано – не работай, значит, не работай. Виновен!
Секретарь. «Чти отца твоего и мать твою…»
Рабинович. Молчи, ангел. Что мы можем сказать? Разве тут нас поймут?
Секретарь. «Не убивай».
Рабинович. Вот уж тут вы меня никак не обвините!
Адвокат. Это так, Ваша честь. Нет крови на руках моего подзащитного.
Всевышний. Обвинение согласно с этим утверждением?
Прокурор. Нет. Я утверждаю, что Рабинович убийца, и могу это доказать.
Рабинович. Здравствуйте! Приехали!
Прокурор. Ваша Честь, могу я задать пару вопросов подсудимому.
Всевышний. Задавайте.
Прокурор. Скажи, Рабинович, ты помнишь своё детство?
Рабинович. Вот, сейчас мне скажут, что я кого-то пришил, когда был грудным младенцем. Всё остальное я таки помню.
Прокурор. Не ёрничай! Помнишь, как родители заставляли тебя ходить в музыкальную школу?
Рабинович. Конечно. Они хотели, чтобы я играл на скрипке, а я решил стать великим футболистом.
Прокурор. Всевышний, какие планы у тебя были на Хаима Рабиновича?
Всевышний. Сейчас уже не помню. Посмотрю в «Книге судеб». Вот, нашёл. Хаим Рабинович – великий скрипач. Хаим Рабинович, Николо Паганини, Давид Ойстрах…
Прокурор. Именно в таком порядке?
Всевышний. Да, в таком.
Прокурор. Ты должен был стать величайшим скрипачом в мире, а стал директором овощной базы, Ты убил в себе великого музыканта, Хаим Рабинович.
Рабинович. Но, послушайте… нельзя ведь так…
Адвокат. Молчи, Хаим. Они таки правы.
Секретарь. Вот и ладушки. А сейчас самое интересное: «Не прелюбодействуй».
Прокурор. В приёмной дожидаются 84 свидетельницы. Прикажешь позвать, Всевышний?
Всевышний. Ни в коем случае! Так мы до утра не закончим.
Секретарь. Жаль. Я бы с удовольствием послушал. Заповедь восьмая: «Не укради».
Рабинович. Вы что, не понимаете? Работа у меня такая. Как без этого?
Адвокат. Ну, кто тебя за язык тянул?! Ваша честь защита заранее согласна по всем пунктам обвинения по данному вопросу. Но прошу учесть чистосердечное признание моего подзащитного.
Секретарь. Не отзывайся о ближнем своём свидетельством ложным.
Всевышний. Думаю, с этим вопросом и так всё ясно. Перейдём к последней заповеди.
Секретарь. Не пожелай осла ближнего…
Рабинович. Ну, сами подумайте, зачем мне осёл?
Прокурор. Не прикидывайся дураком, Рабинович. Сам понимаешь, что осёл тут употреблён в переносном смысле.
Рабинович. Я же и говорю в переносном. Меня за мою жизнь окружало столько ослов и ближних, и дальних. И вы хотите сказать, что я этого хотел.
Адвокат. Я протестую, Ваша честь. Мы имеем дело со священным писанием – официальным документом, в котором не позволительно употребление терминов в переносном смысле. Раз сказано осёл, значит осёл. Уважаемый прокурор может доказать, что ответчик желал сие животное с хвостом и копытами?
Всевышний. Протест принимается.
Секретарь. Слово представителю обвинения.
Прокурор. Высокий суд. У меня нет слов, чтобы выразить своё возмущение поведением подсудимого. Ещё ни разу в жизни я не встречал такого закоренелого грешника.
Секретарь. Остынь, Гаврюша. Каждый раз ты говоришь одно и то же. Придумай что-нибудь новенькое.
Прокурор. Ваша Честь, прошу оградить меня от этих гнусных инсинуаций.
Всевышний. Перестань, Сатана. Гавриил занимается своим делом. Продолжай.
Прокурор. Повторяю: перед нами страшный грешник. Я не нашёл ни одной заповеди, которую бы он не нарушил. Таким, как Хаим Рабинович, нет, и не может быть места в Раю! Ад – вот достойное прибежище этого преступника! Я кончил.
Секретарь. Слово предоставляется защите.
Адвокат. Высокий суд. Я с ужасом выслушал слово моего оппонента. Неужели Ад, где собраны убийцы, насильники, отъявленные негодяи – единственное место для моего подзащитного? Да, он не ангел, он – человек, ни больше ни меньше. У Рабиновича есть грехи, но такие ли они страшные. Всевышний, ты жесток, но справедлив и я надеюсь, что ещё не раз встречусь с Хаимом в твоём райском саду. Это было бы справедливо. У меня всё.
Секретарь. Подсудимый, у вас есть, что сказать Высокому суду?
Рабинович. Уважаемый суд: Всевышний, ангелы, архангелы… уж и не знаю, кто ещё. Простите меня, пожалуйста. Я больше не буду.
Всевышний. Ну и задачку задал ты мне, Хаим Рабинович! Грехов у тебя, конечно, хватает. Но таких, за которые – в Ад я не обнаружил. В рай тебя тоже нельзя, сам понимаешь. В общем, так: Дело отправляется на дополнительное расследование.
Рабинович. А со мной-то что делать.
Всевышний. А я знаю? Тут небеса! КПЗ у нас нет. Вот что, отправляйся назад, на Землю и жди повестку. И чтоб с Земли – ни на шаг! Напишешь расписку о невыезде. Ну, ступай, Хаим, и постарайся больше не грешить… хотя, о чём я говорю?! Заседание суда объявляется закрытым!