* * *
Можно сжечь календарь – сентябри, октябри, ноябри,
Но – какая бы в треске костра ни таилась напевность –
Повседневность отнюдь не снаружи, а где-то внутри.
Я и сам, как ни грустно, не более, чем повседневность.
Я рукой провожу по внезапно вспотевшему лбу.
Неужели рожден я затем, чтоб себя облапошить,
Привязать себя толстой и прочной вереакой к столбу
И по кругу водить, как рабочую старую лошадь?
Я вертелся, как стрелка, себя по кускам хороня,
Я сменил за недолгую жизнь череду отражений.
Мне понятно теперь, что оттуда глядел на меня
Самый лютый мой враг, самый злой и насмешливый гений.
Нет иного пути, чем отчаянье. Шорохи верб
Убаюкать способны не хуже корней мандрагоры.
Болью правится быль. Из ущерба рождается серп
Обновленной луны. Из горнила рождаются горы.
Я покину себя и паду, словно колос, на ток.
Я пройду через печь, чтобы плоть моя сделалась хлебом.
Я отчаянье пью, ощущая, как каждый глоток
Наполняет меня и сближает с открывшимся небом.