Пыльным листом тетради вырви меня из обыденных серых красок,
Где столько разбитых судеб плетут одну паутину скорбящих вишен.
А я укушу тебя в шею немного больно и абсолютно не слышно,
А привкус запекшейся крови, ты помнишь, горек и медово-вязок.
Монетным звоном катились червонные слезы по твоим запястьям,
И губ узоры чертили немые клетки на твоих тонких пальцах.
Вы правильно рассудили. В свободе ветер. Мы два глухих скитальца.
А жаль, что мы так по-разному всегда представляли счастье.
Прошептано слишком много, и без ответа такие слова остались,
Что били меня до смертельных колик у сердца, и агонии дикой.
Слышишь... ты приходи, а я, так и быть, угощу земляникой,
Ведь сок у нее так сладок, как воздух был, когда мы целовались.
Когда-нибудь вспомни святой отголосок страсти, молодую мятежность.
Я больше не буду плакать, застрелив голубей, что гнездятся у крова.
А впрочем, мне забывать вкус запекшейся крови уже не ново.
Я тебе не дала ничего, о чем стоит молиться. А впрочем? Нежность...