День начался как обычно. Сима, проснувшись, поспешила на двор доить корову. Иван, ее муж, тяжело вздохнул, но вставать с постели не спешил. Сима затопила печь, поставила чугуны с водой и картошкой, присела на стул и, глядя на огонь, задумалась: «Что-то не так. Что с ним? Неужели?...» Уже не впервые задавая себе эти вопросы, она даже в мыслях боялась их закончить: «А если все таки…Ах ты, Боже мой… Ведь пятеро робят у нас. Куда я с ними?!» Выставила чугуны, приготовила завтрак. Иван уже был на ногах и носил пойло скоту. Как всегда все делал молча, спокойно и размеренно.
Позавтракав, дочки Нина, Вера и Тоня со смехом побежали в школу. Как только смолкли их голоса, Иван тихо подошел к кровати, где спали малыши Саша и Миша, поправил съехавшее одеяло и вновь, тяжело вздохнув, направился на кухню.
- Сима, присядь,- чуть слышно проговорил Иван.
"Вот оно»,- замерло сердце у Симы и она медленно опустилась на стул.
- Сима, я ухожу…
Да, не обмануло её сердце. Скрестив руки на груди, Сима отвела взгляд. Невольно скатилась слезинка.
Собрав вещи, Иван оглянулся на жену:
- Ну, не поминай лихом.
- Бог с тобой, - тихо, как эхо, откликнулась Сима и начала мыть посуду.
Дверь захлопнулась. А Сима все мыла и мыла посуду. Слез не было, злости не было, а была на душе лишь пустота. Такая пустота… Делала все механически: носила воду, варила обед, между делами присматривала за малышами.
«А если спросят, где папа?! Хорошо, что малые еще ничего не понимают. А вот девочки… Как я им объясню, что папочка поменял нас всех на другую женщину?» - вопросы неотступно следовали один за другим…
- Мамочка, а вот и я! – первой вернулась из школы младшенькая, Тоня. Пока она переодевалась, подошли и Нина с Верой. Если Тоня, встретив улыбающуюся маму, может и не понять ничего, то старших не купишь улыбкой. Зайдя в избу, встретились с мамиными глазами, и всё поняли. Нина, среди них старшая, подошла, нежно обняла мать за плечи. Вот тут-то у Симы и хлынули слезы – обидные, горючие, соленые.
Назавтра сестры решили: «Или завтра, или все пропало».
Сказано – сделано.
* * *
Стоял сентябрь. Утро выдалось прохладным. И вдруг солнце, раздвигая своими лучиками облака, ослепило глаза. Оно было ярким, но не таким жарким, как в сенокосные дни.
Березки , одетые в позолоченные сарафаны, стояли по обочинам дороги и роняли под ноги нарядные листочки, которые тут же затаптывались в грязь. Ох, нелегко было на душе у девчушек..
- Нина, а что мы скажем той тете?
- Не знаю.
- Скажем, чтобы папу нам вернула?
- Идите, не приставайте. А когда зайдем в избу, молчите. Я сама все скажу.
Девочки незаметно преодолели два километра и пришли в деревню, где теперь и жил их отец. Нашли дом. Постучались.
- Заходите! Кто в такую рань?! – послышался бодрый женский голос.
Несмело девочки переступили порог, тихо поздоровались и потупились.
Перед ними стояла статная, молодая и красивая женщина и улыбалась.
- Ну что же, пришли, так проходите., - пригласила она, показывая на лавку около стола, - сейчас будут пироги готовы, самовар закипает. Будем чай пить.
«Ишь, какая довольная…», - шевельнулась на сердце у Нины обида.
Тоня хотела уже пройти к столу, но Нина остановила ее.
- Тетя Стеша, мы сыты, - сказала Нина.
- Да, мы и чай пили уже, - подхватили сестры.
- Тетя Стеша, - начала Нина, преодолев робость,- а мы за папой пришли…
- А он на работе, - тихо промолвила Степанида..
Улыбки на лице у неё уже не было. Не зная, куда деть руки, засунула их под фартук, повязанный поверх ситцевого халата.
- Вы нас неправильно поняли, - начала было Нина, но ее перебил голос младшенькой:
- Отдайте нам папочку! Вам он зачем? А мы его любим, и он нас любит. Он играет с нами.
Нина с Верой стояли и плакали. И вдруг Нина, не давая отчета в том, что делает, опустилась перед Степанидой на колени.
- Бог с тобой, Бог с тобой… Что же это такое?! – слова путались у Степаниды.
Но Нина, не слушая ее, продолжала:
- Тетя Стеша, у нас еще маленькие братики есть. Они папу ждут и все время спрашивают, когда он придет. Верните нам его. Ну, пожалуйста!
- Вставай. Придет ваш папа, придет…
- Ну так ладно, мы пошли, до свидания, - три сестры вышли из избы.
Дверь захлопнулась. Пахло подгорелыми пирогами. Вовсю бурлила вода в самоваре. Но Степанида как будто ничего не замечала. Лишь в ушах, как колокольный звон, звучали слова: «Верните! Отдайте нам папочку!...»
* * *
Через неделю Иван вернулся в свою семью.