Сказка о машине времени или новый поворот.
«Жили ,были у самого синего моря….
…глядь а у дверей стоит разбитое корыто.»
А. С. Пушкин.
У синего моря, у самого края
Стоит в беде и горе штурманская мастерская.
И на дворе, кормить собак, у нас лежит корыто.
Заглянешь внутрь: о ужас, мрак- оно уже разбито.
Всё в запустенье от реформ, в развале и разрухе,
Как в преферансе: недобор и козырей непруха.
Ступил- скрипят полы, некрашеные стены.
Давно живём так мы и нету перемены.
И грусть и тишина в цеху необычайны,
Настали времена как в царстве Несмеяны.
А вот печальна и грустна сидит Оксана у окна.
Так мрачно в цеху стало, веселие пропало,
Царит печаль, унынье.Лишь слышно: ворчит Нина,
Игоря жужжанье, Лапы лопотанье
Да из угла мы слышим снова воспоминанья Колпакова
О том как раньше было. Куда же всё уплыло?
Как в сказке люди жили, смеялись, не тужили.
И что же с нами сталось, куда всё подевалось?
Долго ль так продлится? В пору удавиться.
Жить так безобразно. Когда ж наступит праздник?
И за окошком посветлеет. Оксана враз повеселеет,
Когда разбудит всех её звенящий смех?
А коль веселье не наступит, пусть Указ издаст В. Путин:
«Под страхом смерти, постоянно, запретить грустить Оксане.
Не исполняет? Так и быть- минутку может погрустить.
А раз надолго загрустила, всех тогда сошлю в Сибирь я.
А то и дальше- до Аляски. На собаках, на салазках,
А с Аляски во Флориду. Грустных будет там не видно.»
В. Путин.
А грусть раз не кончается, все в ссылку отправляемся.
Всем цехом едем сразу по Путина Указу.
Теперь в Майями на пляжу, я посижу и полежу
Напьюся кока-колы и буду я весёлый.
А Василий выпьет виски, заговорим все по -английски,
Затянем хором, выйдя на Бродвей про «бубенцы и про коней»
А Россия с грустью тут пусть остаются.
Мы ж заброшенные роком из России так далёко,
Коль попали за границу, будем жить и веселиться.
Посетим весь белый свет, к президентам на обед,
вечером у королевы ужин. И.о. Путин нам не нужен.
Мы в Шотландию махнём, «Несси» под водой найдём,
Разгадаем эту тайну, сразу станем популярны,
Сделаем открытие, на весь мир событие.
А всему первопричина- грусть Оксаны и кручина.
На Биг-Бене мы часы починили быстро,
С башни Эйфеля в Париже поплевали вниз мы.
В Тауэре в камерах увидали лужи-
Наши коммуналки выглядят не хуже.
Шампанское в шампани всегда течёт рекой,
Заполнили все ванны и плавали гурьбой.
В Мюнхене сосиски ели с тушёною капустой,
Мы от пива задубели а в животе всё пусто.
Краковскую колбасу повстречали в Вене.
Ну а венские колбаски на вокзале в Берне.
Очень чёрный кофе,сваренный по -турецки,
В море ноги опустив, попивали в Греции.
А в Голландии стриптиз смотрели постоянно.
Всё кричали: «Браво,бис,» на родине тюльпанов.
Португальского вина, красного однако,
Морщась выпили до дна- всё ж лучше чем «Анапа»
И «Мадеры» бочку выпили за ночку.
На утро во рту сухо, у Васи есть литруха.
То праздничный обед, а то банкет с приёмом,
То раут, то фуршет и нет вестей из дома.
В Токио мы пьём саке, в Риме едим пиццу.
Цыганка Васе по руке нагадала в Ницце.
Что-то грустно стало, вот так нагадала:
«Хрупкое всё бьётся, всё назад вернётся!»
Под лопаткой засосало, этого нам не хватало.
Ярко солнце светит, и витрины дразнят.
Дизайн вокруг, маркетинг, не жизнь а вечный праздник.
Всё вроде б посетили, где мы ещё не были?
Зашли на выставку «ЭКСПО», много тут того, сего.
Что за странная машина? Рычаги сверкают.
Иероглифы на витрине. Никто не понимает.
Пимпочку нажали, дёрнули рычаг.
Что-то затрещало и сгустился мрак.
Грохот, треск и тарарам, молнии сверкают.
Бог, помоги часовщикам, все дрожат, икают.
Развеялся вдруг дым и где же мы сидим?
Вот у окна, как странно, грустна сидит Оксана.
Ебическая сила, ведь мы ж опять в России.
Ступил, скрипят полы, некрашеные стены.
Давно живём так мы и нету перемены.
И как в немом кино- в углу сидит оно,
Грустью всё облито, не мыто и не брито
А на дворе забыто разбитое корыто.
Январь 2000г.