Ей не нравилось, как он ходил,
лоховски косолапя ноги,
и что был он, как очень многие,
И без шарма её любил.
Её злило, что он храпел,
под затылок задвинув руки,
обрекая всю ночь на муки,
И что мало ласкал и грел.
И коробило, как он пел,
во всю мощь, не имея слуха,
как ломал на столе краюху
И прихлёбывал, когда ел.
Ненавидя его подчас,
когда долго усердно брился,
фыркал, брызгался, когда мылся,
Занимал по утрам унитаз.
И трясло, когда, сняв носки,
босиком проходил на кухню,
доедал, чтоб чего не протухло,
А, задумавшись, тёр виски.
Ей не нравилось, как курил,
щуря глаз и дымя в окошко,
кое-как убирал за кошкой,
что в жару ел одну окрошку,
Что полы не так чисто мыл.
И ругала его она
за нечищеные ботинки
и что «жрёт, как дурак в поминки»,
что сидит на стиральной машинке,
Не следит, чем живёт страна…
Ну а вечером, когда с ней
не хотел смотреть сериалы,
она вновь выпускала жало
и хоккей, и футбол «полоскала»,
на счастливых подруг пеняла…
Сериалы куда важней.
И бесило, что он не мог
ей купить дорогую одежду,
что не молод, силён, как прежде,
что далёк от наук, невежда,
И от музыки так далёк…
Не терпела, когда болел,
чай с лимоном просил с похмелья
и что не было с ним веселья,
что квартира мала, как келья,
Что машину купить не сумел…
Так в претензиях жизнь прошла...
Да чего уж там…пролетела
Отнесли его бренное тело.
На поминках родня отшумела
И осталась она одна…
Этой ночью никто не храпел,
комаров на лице не шлёпал,
в туалет босиком не топал
И, ворочаясь, не скрипел.
И свободен с утра унитаз,
коридор, умывальник, кухня,
и никто не жуёт, что протухнет
И не курят с утра в первый раз…
Не маячат его носки,
да и тапки теперь на месте,
и штаны не висят на кресле,
и не пахнет вчерашними «двести»,
не орут на всю кухню Вести…
Только хочется выть с тоски…
Только память сдавила дых
сладкой горечью прошлых стычек.
Боже! Как ей теперь без них.
Без таких его дорогих,
полюбившихся вдруг привычек !!!