БАЛЛАДА О ЗВЁЗДНОМ ОЖЕРЕЛЬЕ
Памяти Анны Марголин.
О счастье печальном я спою
Песню вам, господа.
Она, как птица, парит и к нам
Не вернётся уже никогда.
В городе Яссы, прекрасном, большом,
Где тысяча синагог
(В книге старинной однажды сам
Я прочитать это смог),
Жил некто по имени Михеле Блат,
Праведный старый еврей.
Жил в городе Яссы реб Михеле Блат
С единственной дочкой своей.
Проходит год, за ним другой –
Бегут года вперёд.
Стройной, как сосенка на ветру,
Дочка его растёт.
И улыбнулся седой старик,
Когда весенний день
В дверь постучал и дочке вручил
Цветущую сирень.
И снова улыбнулся старик,
Когда вечерней порой
Красной калины дочке принёс
Летний день золотой.
Но когда постучался осенний день,
Вздрогнул Михеле Блат:
Юность уходит под шум дождя
И уже не придёт назад.
Проходит год, за ним другой –
Бегут года вперёд.
Стройной, как сосенка на ветру,
Дочка его растёт.
Но как-то белой ночью во сне
Ей довелось увидать:
Гонец рубаху из шёлка принёс
И положил на кровать.
Ранним утром поднялся старик:
Молитву читать пора,
А нитка звёзд висит за окном,
Как мелодия из серебра.
В рубахе из шёлка стоит его дочь,
В зеркало смотрит она,
К сердцу обе руки прижав,
Далека, незнакома, грустна.
День прошёл, и в синей ночи
Гонец явился опять.
Венец золотой он положил
Девушке на кровать.
Ранним утром поднялся старик:
Молитву читать пора,
А нитка звёзд висит за окном,
Как мелодия из серебра.
В рубахе из шёлка стоит его дочь,
В зеркало смотрит она,
Венец золотой на чёрных кудрях,
Далека, незнакома, грустна.
И сразу понял реб Михеле Блат,
Что сон забрал навсегда
Чудо, которое он любил.
Разорвал он одежды тогда
И поминальной молитвой почтил
Память дочки своей.
А день встаёт, и нитка звёзд
Становится всё бледней.
Босая, с венцом на голове,
В рубахе шёлковой дочь,
Далека, незнакома и грустна,
По снегу уходит прочь.
Перевод с идиша.