A
я не эмигрант. И не потому, что я родился там где живу, а потому, что я никогда не считал себя чужим. Но только не подумайте, что я хвастаю, своим я себя тоже ни где не считал и не считаю. "Тоже мне оригинальничает!"- скажут некоторые, "цыгане вот тоже кочуют и не пишут об этом, свой, чужой, какая разница, тоже мне тема для романа!" Я не знаю, что чувствуют цыгане или другие кочевники и кроме фильма "Цыган" и парочки ссылок на них в литературе ("а теперь голубчик махнём ка мы к цыганам", или "айда к цыганам!" с одной, как бы внешней стороны; и с другой внутренней: "цыгане приехали!" радостно или "цыгане приехали!" со страхом и глазами в поисках, чем бы их таким) ничего о ниx не знаю. Но судя по всему я антицыган. Для меня всё Родина. Не каждая страна в отдельности, а именно всё вместе, вот как с бутербродом, и сыр ничего и колбаса по вкусу, но ведь не бутерброд, и хлеба ему не хватает и вообще до Родины не дотягивает.
K
Как горячо всё ж иногда бывает,
и кровь к ушам прильёт
и сердце муторно сжимает
предчувствие.
Вот вот случится что то
развязка так близка
колотится коленом
нога вблизи стола...
Когда какая нибудь история начинает своё неумолимое движение, которое предрешено всеми законами мироздания, она двигается вначале медленно или быстрее, это не суть важно. Со стороны становится даже очень заметно, как она после первой трети летит по страшному и неумолимому склону, а внутри всё идёт своим чередом. Вот такая странная тeория относительности.
Вот ведь совершенно ясно, чем закончится то или иное предприятие и совершенно нет желания двигаться по кем то или чем то накатанной колее, но по бортам, извините, сугробы неприличной вышины, а на ногах тапочки быстро промокаемые, потому, что выскочили мы только на минутку почту проверить и мусор выбросить. Куда ж право слово в такой несуразной обуви по рыхлому снегу несовершенной свободы. К ней, к свободе, надо быть готовым. Нужно в снаряжение походное облачаться, припасы и продовольствие и обоз за собой немалый брать. А наскоком, в разведку на свободу нельзя, потому что там вдруг вас настигнет регулярная армия, а вы должны будете рапортовать, или чего похуже, в темноте и метели пройдёте по кругу врываясь в избу предполагаемого противника Свободы, а вам в ответ: "А почта где? Ты же за почтой пошёл! Ну хоть мусор выбросил и то хорошо. Ну иди сюда чаёк стынет. Да, что это право с тобой, на тебе и лица нет!"
И только в самом конце мы замечаем, что пропасть переходит каким то волшебным образом в ровную успокаивающую степь, ни холмика, ни ложбинки не видно на всём протяжении беспрерывного горизонта, только и колышется трава с проблесками красного и синего и ещё чего то, тревожащего самую глубину и уже понятно, что всё важное позади, а остальное не имеет значения с какой позиции ни посмотреть. Так сказать количество вероятностей равно нулю.