,.Россия для борьбы за южные моря созрела!
Был её замАх и крепок и широк.
А Турция, минаретная, насмешливо глядела
Из кальянного тумана на северо-восток.
За частоколом черноморских крепостей,
За ордами вассалов диких,
Ничто, казалось бы, не угрожает ей
С пределов недругов разновеликих.
Тем более Россия - северная непоседа,
Что заряжает в пушки паренную репу:
Ну разметала по Украине раненного шведа,
Но разве Турция похожа на калеку?..
А между тем на юг стремились русские полки,
На Запорожье сечь могучую построили казАки,
В Росии появились полководцы настоящие, любой руки,
И выросли солдаты - настоящие рубаки.
Вот так, увесистые, по небу налетают облака,
Куда то в даль, в какую то Тьмутаракань дремучую,
Летят напористо, уверенно и согласованно пока,
Не соберутся, где намечено, в наэлектризованную тучу.
Но нас волнует сечь, там наш герой.
Нас интересует фон его поступков и деяний.
Сечь Новая была уже другой,
Чем во времена разбоев и жестокостей без состраданий.
Два полу-бастиона царские построены в сечи,
Для наблюдения за строптивыми казАками,
Чтоб сечь была здоровая, чтобы больных лечить
Своевременно и быстро царскими солдатами.
И эта мера возымела на сечи успех,
Когда, к примеру, Корсуньцы нажрали жир,
То горлопанов, подстрекателей и бузотёров всех,
Царица выловила и отослала обживать Сибирь.
Конечно же набеги казакИ творили,
И не утратили своей разгульной жизни и свободы,
Но разоряли они тех, кого им говорили,
А не подряд и без разбору все пределы и народы.
Они держали в напряжении татарский и турецкий юг
И действовали согласованно и решительно:
Рядом с ними появился и сопел могучий друг
И поддерживал умело и внушительно.
А сечь уже врастала по уши в паланки,
Паутина связей вплетала её в сеть,
Такой была экономическая изнанка
Итог которой для Новой Сечи - смерть...
КазАки это понимали и без умных книжек,
Менялся и очень быстро климат здешний:
То было время новых исторических подвижек,
Начало для Запорожской сечи лебединой песни.
Чепега был востребован, всегда при деле
И важные дела ему начальники давали,
И незаметно дни недели месяцы летели,
Чепега в сечь всем существом своим врастал.
На важных рубежах границы;
Он делал поиски, за побережьем наблюдал -
Вот сотня под его началом мчится:
Преследует, уходит в степь, ложится на привал.
Но вот в какой то год перед турецкою войною,
Чепега услыхал, что намечается поход водою:
Им завладела мысль, чтоб возродить подводный флот,
Чтоб чайки плавали не только днищем вниз, а и наоборот.
Чтоб чайкой опрокинутой в верх дном,
В воздушном пузыре, в воде по грудь, казаки управляли.
Подобрать по контуру балласт - мешки с песком
Чтоб чайки на поверхность не всплывали.
Чтоб можно было их легко нести по дну,
Накрывшись чайками, как ваганами
И потренировавшись, подныривая в чайках под волну,
Овладевать фрегатами из под воды и городами.
Кошевой его затее не мешал,
Освободил на время от других заданий,
Чепега десять чаек выбрал, нарастил борта
И отобрал пловцов, кто изъявил желанье.
За месяц отработали вопросы в тренировках
И пригласили войсковых старшин на берег, на показ.
И съехались старшины - на Днепр пустынный пялят глаз,
Не понимая толком обстановки.
На широкий и пологий берег, вдруг, пошла волна
И чёрные чудовища вылазят из воды, "разинув пасти",
И не выдержав, такой не виданной до ныне страсти,
Все кони унеслись, только зашелестела по степи трава.
Чудовища же выползли на сушу, сбросили балласт
И дальше с гиканьем побежали в степь.
И далеко не выдумка весь этот мой рассказ
Документальные свидетельства в анналах есть.
Но вот старшины съехались не отходя от смеха,
«Ого дывысь якый в трави здоровый карп»
А козакИ достали с чаек свои ружья и пистолеты
И дали в воздух дружный, неоднократный залп…
Старшины войсковые замолчали,
Начали свои усы крутить -
Это значило, они затею одобряли
И подводным чайкам на Запорожье быть!
В море чайки запорожские замечены!
Турецкий берег в панике и принимает меры:
По побережью городскому вышки наблюдательные взмечены,
А в море разошлись на поиск быстроходные галеры.
А чаек нет – пропали, испарились!?
А может быть глаза у страха велики?
Нет они здесь. В прибрежных плавнях притопились,
А под городскими стенами уже таятся казакИ.
А жерла пушек с бастионов выцеливают море,
Горит огонь, готовы к применению запалы.
О горе турки вам! О горе!
Не долго до большой беды осталось.
И два шестидесятипушечных фрегата у берега на якорях:
Те легкомысленные чайки с ними несравнимы,
Всемилостив и всемогущ аллах
И на земле его наместники непобедимы.
С фрегатов донеслись под утро голоса
И моряки как будто обеспокоились при этом,
Но вскоре смолкло всё и ночь была тиха,
И полумесяц голубой светил над минаретом.
А в это время под фрегатами, на дне морском,
Десять чаек перевёрнутых сблизились бортами,
Пятьсот казАков в воздушных пузырях, под деревянным дном,
Что делать дальше совещались.
Мы захватили корабли без шума и огня,
Фрегаты взяты из подводы по якорным канатам
и сонные команды перебиты,
Теперь подходы к берегу открыты,
Но надо ли сейчас напасть или дождаться дня.
И странно было наблюдать совет подводный,
В тусклом свете фонарей из светлячков
И очень мокрый очень не удобный,
Но эффективный и удачный для казакОв.
Чепега убедил казАков подождать начала дня.
Пусть город отойдёт от сна и оживится.
Тогда от паники и страха и нашего огня,
Он сам за городские стены разбежится.
А нам того и надо:
Никто не будет под ногами путаться
И сохраним мы таким образом порядок,
И городские власти мы вынудим нас слушаться.
Послали одного пловца к ватаге основной,
Чтоб согласованность в атаке не пропала
И те готовы были ждать под городской стеной,
От казакОв - подводников условного сигнала.
Так и порешили. Освежили воздух в чайках,
Выпили с баклажек для сугрева
И стали время коротать в казАцких байках,
А солнце между тем всходило и под водой светлело.
И это выглядело, как сатанинская потеха,
Когда из под воды, с морского дна,
Вдруг, раздавались взрывы смеха
И оживлённо говорящие голоса.
Над морем солнышко взошло кроваво – красное.
Аллаха восхвалил привычный голос с минарета.
Какое утро тёплое, уютное, прекрасное,
Какой богатый город на исходе лета!
Уже на пляже появились люди, пахнет чебуреками
И виноград, напитки, сладости в избытке тут,
Казацких чаек нет - бояться некого
И люди здесь по прежнему счастливые живут.
И в воду окунаются – вода парное молоко,
На берег стали толпы собираться,
В прозрачной дымке воздух, дышится легко
И курева, и благовония клубятся.
Но вот на пляже городском крутые волны заиграли
И всколыхнулась, и поднялась стеной вода,
Огромные чудовиша из моря выползая, к городу бежали,
Таких не видели здесь турки никогда?!
Все чудовища в змеиной чешуе, глаза горят!
Раздвоенные языки торчат из пасти!
Ломают всё «детей едят»!!
И женщин «разрывают лапами на части»!!
Перед воротами чудовища перевернулись, стали чайками
С казакАми вооружёнными от пят и до зубов,
И вот казАки уже хозяева бастионов и валов,
А город разбегается по садам и виноградникам
густыми стайками.
Но там их казакИ встречают,
Освобождают от кошельков и дорогих одежд,
Не сопротивляющихся с миром отпускают
И учат вежливыми быть невежд.
Город был разграблен основательно,
Загружены все чайки и фрегаты, и турецкие галеры;
А вот жестокость в этой акции была не обязательной
И с мирным населеньем наблюдались,
даже галантности примеры.
Пол моря на восток покрыто парусами,
Попутный ветер помогал грести казАкам,
Пол моря перекликалось возбуждёнными голосами,
Весь город позади грозил сечевикам и плакал.
Вот так вот, современник, верь не верь -
Турецкий город всем своим богатством переплыл на сечь,
А для казАков экспедиция вся получилась без потерь,
Все жизни правосдавный бог помог сберечь.
И вот казАки на сечи, а в пригороде зашибуршился жид,
Но на мякине запорожца уже никто не проведёт,
Нос в турецком табаке у казака он пьян и сыт,
И под доглядом старшин он своё сбижжя не пропьёт.
«Ну что Захарий забирай в соё начало всю флотилию:
Подобного успеха ещё не знала сечь,
Чтобы доставить на Запорожье такое изобилие
И всё товарыство на походе уберечь!..»
«Нет атаман, я понял море это не моё:
Там пусто, только чайка одинокая кричит
И ветер в травах не шумит, и сердце не поёт,
И конь стрелой в степном просторе не летит.
Я степь люблю, я в море ещё больше понял это,
Люблю я грусть её зимой и буйство жизни летом!
Я не могу без запаха цветов, мерцания в степи зарниц
И воя зимних вьюг, и пенья летних птиц!
Люблю, пан атаман, степные дали я…
А встречи с басурманами на пики!?
Ведь это же баталии, пан атаман, баталии
И выстрелы, и сабель лязг, и крики!!»
«Ну что ж Захарий, я твою душу понимаю -
Твой выбор конница, она одна,
Тем более, что знаешь ты и я конечно знаю,
Что скоро с басурманами грядёт война".
Вот так за келыхом турецкого вина,
Беседовали атаман с Чепегой,
Хранимого атаманским оберегом,
И раскрывала пасть русско турецкая война.
Вот всё уж для войны готово,
Но мало друг на друга задираться,
А нужен еще веский повод,
Чтоб объявить войну и уж потом сражаться.
И без Чепеги здесь не обошлось,
Он на наковальню опустил военную кувалду:
Ему конфедератов польских гнать за Южный Буг пришлось
И занять, между прочим там, турецкий город Балту.
За ним и гайдамаки подоспели
И уничтожив город завершили дело.
И Турция противопоставив светлого аллаха злу,
Во всём Россию обвинила и объявила ей войну.
Не будем повторять историю движенья войск,
Подробности и хронологию сражений:
Во первых в недостатке материалы достоверных свойств,
А во вторых у нас иной аспект событий и суждений.
Чепега к тому времени заматерел как воин
И с ним никто не мог в бою сравниться,
Он был особым уваженьем у запорожцев удостоин,
За то что он всё знает, всё умеет и смерти не боится.
Его и пуля не брала, и сабля не рубила,
Он тайной мудростью врага мог уничтожить,
Его признали характерником – легенды о характерниках ходили
И дела Чепеги продолжали те легенды множить.
Иван Сирко, Семён Палий, Чепега, Сагайдачный
Были по канонам запорожцев характерники -
Путь воина их был настолько невероятен и удачен,
Насколько гипнотической и невероятною была их вера.
Они кувырдь с седла в траву
И становились серым хортом,
Потом опять кувырдь из трав коню под ноги на скаку
И взлетал казАк в седло, начиб то, усатым чёртом.
Однажлы в суслячьей норе споткнувшись, конь упал
И пятьдесят сипаев шакальей стаей налетели,
Чепега всех их пострелял и порубал
И ни царапинки единой у него на теле.
Когда была не сила и басурман казАков настигал,
Чепега сотни не давал в обиду,
Он как то ступорил коня, вставал в седло
и в странной позе застывал
И отводил глаза врагу, и басурман терял сечевиков из виду.
Чепегу как то видели его казАки,
Спокойно спящим на траве среди волков
В глухом и диком буераке.
И волки угрожали им оскалами клыков,
И сон Чепеги охраняли,
И клацали зубами, и в буерак казАков не пускали.
Чепега говорил: «мне друзья все хорты
И все они враги всем басурманам порты».
Во всех местах степи он к ним ходил
И о чём то с ними говорил.
Он обладал невероятным слухом и чутьём,
Волшебной сила не иначе была в нём.
Он слышал за леса, во тьме кромешной видел,
События на много дней вперёд предвидел.
Чепега не вылазит из седла,
Всё его время из тактических баталий соткано
И вот в водном таком бою судьба свела
Чепегу с молодым Потёмкиным.
Не видя продвиженья честолюбивых планов при дворе
В Потёмкине взыграли молодые силы
И он решил искать удачу на войне,
Чтоб по серьёзному завоевать Екатерину.
Потёмкин с пятью гвардейцами попался на засаду,
Янычары сразу же срубили трёх, напав на группу сзади
И вот остались турки вдесятером на одного,
Решив, наверное, пленить его.
Несчастный русский был обречён, но не сдавался,
Теряя силы и надежды с ними, отбивался.
Но вдруг между Потёмкиным и турками возник казак
И сразу ж головы с трёх турок соскочили,
И остальные вскоре на траве лежат,
И все они удар смертельный получили:
Вот один из турок мёртвый на земле лежит,
Другой лишь только падая летит в тар-тар,
А третий получил удар, но ещё не понял что убит,
А на четвёртого свистит смертельный, сабельный удар.
Последний турок попытался убежать от казака,
Но брошенная сабля просвистела и соскочила с плеч башка.
И соскочив с коня, казак сказал «Ну вот»
И вытер чуточку вспотевший лоб.
«Ты кто?» Спросил Потёмкин чуть придя в себя.
«Чепега я. Казак Захарий я Чепега»
«Чепега? Да да да я уже слышал про тебя,
Но от судьбы своей не ожидал подобного забега.
Ты спас меня Захарий, от верной смерти спас
И значит, я тебе до гробовой доски обязан.
Но кроме этого я бы хотел, чтоб дружба соединила нас
Глубокая и настоящая не для показа.
Такого воина как ты в друзьях иметь,
Я почитал бы за настоящую большую честь."
И руки они стиснули друг другу,
И сели и говорили долго о войне под дубом.
Чепега был полковником казачим и командовал полком,
Но между основными битвами с полусотнею отборной,
Он делал рейды по тылам и на заказ брал языков
И не было никого в таких делах его проворней.
Но в битвах где сходились массы настоящих войск,
Румянцев не давал ему, какой либо особенной задачи,
Он доверял ему по собственному его розуменью поиск,
И именно Чепега приносил в баталиях удачу.
Он точно видел, куда надобно ударить,
Кому помочь карЕ восстановить,
Кого запупать, кому атаку обезглавить,
Кого в безвыходное положенье заманить.
И полк его то по головам ломил стеной,
То действовал стремительным ударом и отскоком,
То вёл упорный позиционный бой,
То пушки отбивал у турок на валу высоком.
И часто они действовали с Потёмкиным в одних боях,
Там русская виктория задавала пир,
И у Потёмкина тяжелел мундир, и был весь в ординах -
Чепеге же и конникам его наградой был один ясыр.
Но воинские звания у сечевиков были одни,
И в русской табели о рангах ничего не значили
И чувствовалось сечь, в своём значенье доживает дни,
Старшины войсковые все це бачилы.
Но шла кампания, был общий повод для войны
И казаки не только ради ясыря старались,
Они надеялись и побед великих добивались,
В надежде, что не оставит Екатерина их на произвол судьбы.
И в замысле решенья этого вопроса,
В Кущёвском курене был принят казаком "Грицко Нечёса".
Это Потёмкин и ему это прибавило любви народа,
В итоге помогло и казакам, но помощью совсем иного рода.
Ну а пока что от Днестра и до берегов Днепра,
Обозные возы скрипели и ломались оси от добра,
И грузовые чайки, и турецкие суда в неблагополучную погоду,
От перегруза черпали бортом морскую воду.
У турок есть неисчерпаемая база
И в пушках полутора разОвый перевес,
И в живой силе перевес в четыре раза,
Ну и аллах за них, и цвет его небес.
Поэтому такого никто не ждал в Стамбуле,
Это был кошмар в кошмарном сне -
Разгром турецких войск отборных при Кагуле,
Разгром полнейший всего флота при Чесме.
Два сраженья этих происходили разом,
Почти в одни и те же дни,
Не исключено, Чепега слышал ухом, видел глазом,
Канонаду и пожарищ доподнебесные огни.
В середине лета началось сражение при Кагуле,
В пять часов утра в июле двадцать первого
Турки не ожидали этого и нехорошо проснулись,
И действовали в аффекте, в шоке нервном.
Сипаи колыхаясь кавалерийской тучей,
Ринулись пяти карЕ на встречу,
А из каре их пушки встретили картечью,
А значит смертью не минучей.
Румянцев руководил, вперёд рвалась его душа,
Он резервы рассылал, он ждал от вестовых известий,
А что же мог поделать Ивазаде Халил-Паша,
В сей ранний час, так для сраженья неуместный.
И вжикает и дыры делает в шатре картечь,
И уже шатается турецкий паладин,
И вот оно уже настало время вовремя ещё утечь,
Ведь Порта велика, а он Ивазаде Халил-Паша один.
И побежали янычары и сипаи, а впереди Халил-Паша
И бросили шатры, обозы, пушки,
Как говорил поэт «У русских ушки на макушке»
И воинская выучка, и дисциплина хороша.
Пять километров турок гнали,
И многие сипаи и янычары пали,
Ну а Халил-Паша Ивазадэ
Он первым убежал, он переплыл Дунай уже.
Через два дня бежавших русские полки догнали,
И всех рассеяли, пленили, порубали -
Это была великая победа,
Православным мусульманского соседа.
Через неделю взяты Киллия, Тульча и Исакча,
Не выдержали стены их казАцкого плеча:
Кампания переместилась за Дунай
И к устью речки Ея в при Кубанский край.
Емелька Пугачёв спас турка от разгрома,
Разворотил и завалил пол Екатериненского дома,
Напился крови, охмелел и замахнулся на Москву:
Пришлось войска призвать, чтобы салазки заломать ему.
Но мир подписан был победным для России:
России доступ был открыт в моря и Чёрное и синее,
А если возжелает то через проливы в океан,
Чтоб на Карибах полупцевать пиратов там.
Но Россия ещё и на восток была устремлена,
Там за Уральским камнем, по Сибирям шарила она,
И как сегодня видим мы не без успеха,
И заряжала в пушки она там не пареную репу.
Победа для России была для запорожцев крахом,
КазАки сами дали "Москалям", топор и вытесали плаху:
Всё… Нет ясырных мест и некуда ходить палить и грабить,
Источились зипуны, а силою с "Москвой" не сладить.
Мир изменил себя и прежним быть не может.
Кто если не козАк Грицко Нечёса казакам поможет?
Грицку Нечёсе сечас не до казаков, хоть на уме,
Он предполагает их использовать в своей войне.
Его давно уже одолевают мрии,
Григорием Потёмкиным обустроить юг России.
Конечно это было не легко,
Но он верил сможет и пойдёт довольно далеко.
А что же после войны Чепега? Он на Запорожье,
Обустраивает край, мостит мосты, снижает бездорожье:
Он управляет вновь созданной паланкой,
Образованной из Самарской, Протовчанской.
Он в расцвете сил он, в первых лицах сечи,
А заниматься по профессии Чепеге нечем,
Но Чепега наперёд свою судьбу предвидит и не унывает,
Он все кусочки мозаики видит и какой картина будет знает.
Он видит яма выкопана, осталось сечь похоронить
Но нужно дух товарыства, дух запорожья сохранить.
Нужна на юге Малороссии ещё одна война,
Чепега видит, она будет и грядёт уже она.
Высокомерный турок снова станет задираться,
Да и России с турком тоже надо досражаться.
И вот тогда казак сапог свой снова вденет в стремя,
Вот только бы не испортить, и не прогавить это время.
Уже сегодня Головатый должен быть в столице:
Умовлять, доказывать, что сечь нужна царице…