Затерялись во хвойной зыби лесов
Сруб колокольни, старый анахорет.
Внизу, расстелился пустых сонм домов,
Глотая разбитыми окнами свет.
Облачно пенится в западной дали
Лазурная гладь небесного моря,
По холсту души кистью печали
Обводит эскизы минувшего горя.
Двадцатый день как вокруг жизни нету,
Как ночь в волчьих зубах её уволокла
По крышам домов блуждает лишь ветер
И с ним грез опаленных слетает зола.
И почему мир в слепящем сиянии сер, но
Все по-другому, может быть, там,
Где ели так к небу близки, что наверно
Царапают пиками плоть облакам.
...Откинул всю сбрую суетной жизни,
Поставил познанье превыше всего...
Теперь все померкло и замерло в тризне
И мудрость теперь зачем? Для кого?
Нежно алеет по выцветшим бревнам
Щурясь лучами свеченье заката.
Солнце сегодня нисходит так словно
Уже никогда не вернется обратно...
Запас силы светила иссяк,
На землю обрушился мрак.
Облачившись в серебряный нимб
Луна слабо спорила с ним.
Из недр вышвырнул страх
Знакомый с недавнего знак:
Голосом полулюдским
Вой из чащобных глубин
Так почему же он днем
Не бежал что мощи есть вон?
Ведь знал, что сегодня засов
Не сдержит когтей и зубов.
…Нутро воспылало огнем
…Рык да клыков клац кругом
У межи бесконечных лесов
Стоит стая из алчущих псов...