Перевожу слова на вирши,
А песнь растет, как на струне.
Поется на бумаге мне,
В быту же голос мой не слышен.
Стреножен он. И тих, и слаб.
Везеньем явно не отмечен
И до поры весьма беспечен,
И одинок. По сути - раб...
И говорит коль поперек,
То сразу рвут на нервной ноте.
Зачем он тем, кто в кошелек
Сложил свой дух и предан плоти?
Однако, глас мой, хоть строкой
Звени на чувственном исходе,
Пока душевный непокой
Без вдохновенья не проходит.