Непросто жить в крике,
нести свою израненную тишину
сквозь хаотичную толпу.
Призывный крик,
обухом хохот,
крючковый окрик и, как бумеранг,
посыл.
Я, как с ребёнком на руках на рынке,
с мягкой тишиной лавирую в безумных лицах, жестах,
словах маленьких, как камни в ногах
и обращеньях-жезлах.
Бегу в отрепьях тех, с кем порвано, и от удушья
осталась газовая накипь хлопьями.
Спешу, натыкаюсь на слишком большие лица,
они говорят: "Что за чушь ты несёшь?!"
Я несу тишину, не всем слышно,
не всяк понял.
Закрываю лицо ей тишью
ладони.