В море Чая, ребята, надкушенный бублик - атолл,
На атолле - все чинно, есть пальма, три стула и стол,
За столом корифеи: сам Пушкин, Есенин, Корней -
О поэзии спорят и судят, и рядят о ней.
Самовар припекает, под пальму уходят мужи,
Вьются мухи-зануды, и режут весь день виражи,
И под вечер от ложки становится круче волна,
И восходит Луна, но её посылают все на...
Матерятся в лагуне веселые богатыри,
Сняв кольчуги, на мотыль русалок удят до зари...
А под утречко пальма березой становится, вдруг,
И атолл превращается в скошенный пахнущий луг.
В травы добрые молодцы тащат богатый улов,
И русалок щекочут и нежат, и нежат без слов...
Ближе к полдню березу сменяет большой баобаб,
И в слона превращается сваренный заживо краб,
И лагуне по брюхо бредет к мужикам Бармалей,
А за ним Айболит, о, осанна, ему и елей!,
Ему чайная жижа - не жижа, не лужа, а твердь,
Он зверей оживитель, его опасается смерть...
Выпью чай я остывший, надкушенный бублик сгрызу,
И в стишок для контраста добавлю скупую слезу...