Говорят, он был кроткий и даже приятный малый.
Ростом – точно, как ты, а плечами – слегка покат.
Он любил помечтать, свой зрачок устремляя в алый
Или приторно желтый, кипучий морской закат.
Каждый вечер вот здесь, на вершине гранитной глыбы,
Положив подбородок на крепкий большой кулак,
Он ловил в облаках очертания хищных рыб и
Чудесных драконов несущийся вдаль зигзаг.
Он, казалось, черпал из иллюзий для жизни силу.
Он мечтал. Он боялся, что Бог не додаст огня
На закате, и плакал, и тихо просил: «Помилуй
Этих солнечных рыб и, достойным сочтя, – меня».
Он хотел, чтобы небо подольше тепло желтело.
Потешаясь над просьбой, Бог в солнце лелеял пыл,
Пока вдруг не отвлекся чуть более важным делом
И в светило, как масла, сиянья долить забыл.
Он впервые тогда рыб не видел в закатной стуже.
Бог ушел по воде мимо черных гранитных скал…
Знаешь, он был чудной. Он решил, что пройдет не хуже.
Докричится до Бога, догонит. И за-ша-гал…