Л. Ш.,
любившему математику
больше, чем меня
* * *
Я помню – ты меня любил.
Я знаю – ты меня забыл.
Не вспоминаешь обо мне
ты ни в толпе, ни в тишине.
Не оттого, что ты такой
спокойный, трезвый и сухой.
А потому, что это я
была холодной, как змея.
Всю на себя приняв вину,
я даже к дереву не льну.
Зла среди буден не творю
и в праздник зелье не варю.
Гуляет плётка по плечам,
как мастерок по кирпичам.
Отлично зная, что из дур,
не смотрит на меня Амур.
Меж нами – пропасть, и о том
стихов моих написан том.
А ненаписанный роман
затянутых не тронет ран.
За океаном – благодать.
Лишь руку некому подать.
И некому сказать: «Люблю».
И лишь тебе благоволю.
А ты не помнишь обо мне.
Живешь в забытой мной стране.
Как Прометей в объятьях скал
за тот огонь, что мне отдал.
И только книга на столе
мерцает в непроглядной мгле.
В той книге, честь свою губя,
в веках прославила тебя.
* * *
Давай подпишем договор.
Ты - ценность, я - в законе вор.
Три капли крови на экран -
пустяк после смертельных ран.
Да что мне, беженке из снов,
крушенье нравственных основ.
Мне всё равно: пусть воровать,
таиться, прятаться, скрывать.
Слепящим солнечным лучом,
тобой подаренным ключом,
кипящей лавой и огнём
ворвусь в устроенный твой дом
и украду. Ведь всё равно
мне предназначено руно…
Со мной не справиться тебе
на небе, на Земле, нигде.
Мне всё ничто пред тем, что ты
дал мне познанье высоты,
изломанность моих надежд,
непонимание невежд,
и трепет строф, и рифм игру,
и место на людском пиру,
и силы пережить позор…
Давай! Ты – ценность, а я – вор.
* * *
Калейдоскоп событий в цвете красном.
Живу, как в затяжном прыжке опасном.
Кручу назад – зелёный вижу цвет.
Там – молодость, но нас в помине нет.
Скорей вперёд – танцуют жёлтый с рыжим.
Не всем судьба меж Дели и Парижем.
А в фиолете: взрыв, удар, распад,
дорога в рай, ступеньки прямо в ад.
Вперёд, назад без устали верчу я.
Всю раздаю себя, других врачуя.
Не полон спектр. Где синий с голубым?
И нужно ль жить, когда ты нелюбим?
Ещё виток – всех красок свистопляска.
Жизнь, словно сон. Несбывшаяся сказка.
Надежд, падений, взлётов кутерьма.
Как в вихре этом не сойти с ума?
Хочу спастись, но крепко держат сети.
У всех в долгу. За всё всегда в ответе.
Шальная мысль всё чаще бьёт в висок,
что не живу, а отбываю срок.
Калейдоскоп о камень – всё распалось,
хоть потерпеть осталось только малость…
И лишь боюсь, что ты прервёшь полёт,
когда убьёт меня жизнь-дура влёт.
* * *
Всё происходит, как в кино:
как это началось давно!
Столкнулись лбами - искр разряд.
Коль взрыв, то вряд ли будет лад.
Куда неслись мы - не понять,
нетрудно было нас разнять.
Лишь Богу ведом был наш путь…
Момента встречи не вернуть.
Закручена в клубочек нить -
тебя никем не заменить.
Хоть плачь, хоть смейся, хоть кричи -
не лечат несудьбу врачи.
Разводят руки колдуны…
Мне до тебя, как до луны.
Пусть за меня идёт грызня -
живу всю жизнь, тебя дразня.
Мне кажется, вершу полёт -
в ангаре мёрзнет самолёт,
а парус бьётся на ветру
во сне и только поутру.
На шалых трассах бытия
живём, как можем, ты и я.
Но продолжается кино….
О, как всё началось давно!
* * *
Нам выпала дорога в никуда -
тернистая, опасная дорога
туда, где нет ни дома, ни порога…
Всю жизнь по ней шагаем, но куда?
Зачем нам дом? Кровать, две чашки, стол…
Довольно снов, слов, пламенных признаний,
потусторонних знаний и дерзаний.
Нам небо - потолок. Земля нам - пол.
В сем мире параллельном никогда
нам пересечься, друг мой, невозможно.
Но, может быть, ученье это ложно?
И ты докажешь это, но когда?…
* * *
Как пьяно мне, как беспробудно пьяно.
Дурманно мне.
Я просыпаюсь непривычно рано.
Живу во сне.
Я прикасаюсь бережно словами
к твоим словам.
Что мне осталось, если между нами
лёг океан.
Как больно мне, невыносимо больно -
нет сил страдать.
Приходит в дом мой, вольно иль невольно,
печаль опять.
К тебе, любимый, на исходе лета
я прилечу.
И правда это или шутка это -
в миг различу.
Разлука разорвёт свои одежды -
не пировать.
Наступит час ликующей надежды
и, что скрывать, -
возникнет взрыв рождающейся страсти,
и в первый раз
приму смиренно неизбежность власти
любимых глаз.
Пространство, время… Первый день вселенной…
Плоды, цветы.
Пред Господом я преклоню колени,
а Бог мой - ты.
И задохнусь, и вымолвлю устало:
"Прощен, прости".
И будет вечность ехать до вокзала
твоё такси.
Мой самолёт, верша маршрут свой точный
меж звёзд и птиц,
получит вдруг депешу внеурочно
сквозь семь границ.
В ней будет клятв, признаний… не измеришь!
На сто листов…
Как жаль, любимый, ты давно не веришь
в реальность снов.
* * *
Все наши договоры - ерунда.
Слова, слова - и больше ничего.
Прольётся дождь, уйдёт в песок вода.
И ты лишь тихо скажешь: "Что с того?"
Да просто жизнь прошла, и мы с тобой
не встретимся, знать, так тому и быть.
Вечерний свет, часов уставший бой…
Любимый мой, нам нечего делить.
Что нам осталось? Только вспоминать
минувшее и зря рыдать в ночи,
с другими жить, любить и обнимать,
хранить без пользы старые ключи.
Любимый мой, как горько, я одна
и ты один средь пиршества страстей.
И надо, выпив это всё до дна,
жить, ожидая лучших новостей.
А время всё проносится и мы,
не замечая тяжестей и бед,
живём от лета до седой зимы,
всё проиграв. Теперь ли до побед?
Перечеркнули всё, и не начать
сначала - нет давно уж прежних сил.
И будет вечность на волнах качать
наш парусник, что берег свой забыл.