30 / 30
Немало удивился я, когда
пересчитал до пенсии года.
Вы посудите сами, что творится:
я тридцать прожил,
и осталось тридцать.
И, радости скрывать своей не смея,
я прокричал: - Я многое сумею!
…………………………
Итак, начну. В ближайший понедельник.
С зарядочки, с пробежки в дальний ельник.
По иглам, по игривому ручью
босой ногой пройдусь, как пролечу.
Затем вдохну - спокойно, не спеша.
Отмечу, как дела свои вершат
залётный клёст, зелёный клён, ручей.
Я удивлюсь способности лучей
так оживлять прохладный полумрак…
Затем пойму, что всё-таки пора
спешить к тому, что требуют свершить
и долг, и разум, и порыв души.
Мой труд и труден будет, и красив.
В нём будет мысль, и напряженье сил,
и мука, и усталость, и полёт.
Я выложусь… Под вечер дождь польёт.
И за день пропотевший тротуар
вздохнёт, как паровоз, и стравит пар.
И я очнусь, прогнав усталость прочь.
Дверь распахнув, вбежит малышка-дочь:
(1985г)
- Ах, папик! Я лежала. А кругом
черно. И пустота. И ни о ком
ни весточки. Не буду больше спать.
…………………………………………
Мне было шесть. Откуда дочке знать? -
что снилось мне, как сам лежу в земле;
что тела нет, и всё же: я в земле;
и чернота, как липкое желе;
и нет эмоций, даже сожалеть
мне не о чем… Я помню этот сон.
Как мог он к дочке… Как пробрался он?
Мне тридцать лет. А ей - ещё не шесть.
А шестьдесят мне будет!..
………………………
Вот мне есть.
Почти. Всё нежусь я, бездельник.
Всё жду, когда наступит понедельник,
чтоб иглам хвойным сдать невинность стоп.
Но стопы все мои – из ямбов троп.
Дни тянутся, ползут, перетекают.
А годы, словно молнии, мелькают.
И нет реальных дел. И тьма кругом.
И как во сне том давнем ни о ком
ни весточки…
( 2009)