Перевод произведения Леси Украинки
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ (продолжение)
Лукаш
Я? Так… не знаю…
(Сомневаясь).
Не был ли кто здесь без меня?
Килина
(жёстко)
А кто же
Здесь быть бы мог?
Лукаш
(опустив глаза)
Не знаю…
Килина
(зло усмехнувшись)
Ты не знаешь,
Так, может, я что знаю.
Лукаш
(тревожно)
Ты?
Килина
А что ж!
Я ведаю, кого ты ожидаешь,
Да только жаль твоих мне ожиданий!
Если и было, то уж в ствол ушло…
Лукаш
Что говоришь ты?
Килина
То, что слышишь.
Мать
(выбегает из хаты и бросается обнимать Лукаша. Он холодно принимает это приветствие)
Сын!..
Сыночек! как же я набедовалась
С той ведьмою!
Лукаш
(вздрогнув)
С какой?
Мать
(показывая на Килину)
Да с той же!
Лукаш
(пренебрежительно усмехнувшись)
И та уж ведьма? Видно уж судилось
Ведьминою свекрухою вам быть.
Кто ж виноват вам? Вы ж её хотели.
Мать
Кабы я знала, что она такая
Неряха, нерадивая!..
Килина
(вступает в разговор)
Ой горе!
Кто б говорил! Уже таких вот ведьм,
Таких нерях, как ты, не видел свет!
Ну уж и матушка же у тебя, Лукаш,
Железо – даже то перегрызёт!
Лукаш
А ты, я вижу, крепче, чем железо.
Килина
Дождёшься, как же, от тебя защиты!
У матери такой - такой и сын!
Какого ж лиха брал меня? Чтоб здесь
Так помыкали мною?
Мать
(К Лукашу)
Да неужто
Не скажешь ей, чтобы закрыла рот?
Что ж я ей тряпка ноги вытирать?
Лукаш
Да дайте же мне хоть минуту мира!
Хотите вы меня не то из хаты,
Со свету вон свести? Я скоро и сойду!
Килина
(к матери)
Ну что? Дождалась?
Мать
Чтоб ты так дождалась
От сына своего!
(Разозлённая идёт к хате, на пороге
встречается с Килининым сыном,
который выбегает с сопилкой в руках)
Посторонись-ка, злыдень!
Мальчик
То вы пришли уже, отец?
Лукаш
Уже, мой сын.
(На слове «сын» делает ироничное ударение).
Килина
(возмущённая)
Ну так скажи ему, как должен звать,
Уже ж не дядькой?
Лукаш
(немного пристыженный)
Разве ж я чего?
Иди, иди сюда, малыш, не бойся.
(Гладит мальчика по белой головке)
Ты что ли сделал сам сопилку?
Мальчик
Сам.
Да вот играть я не умею. Если б вы!
(Протягивает Лукашу сопилку)
Лукаш
Ой, парень, уж моя игра минулась!..
(Печально задумывается)
Мальчик
(всхлипывая)
И! Просто не хотите вы! Ну, мама,
Чего отец не хочет мне сыграть?
Килина
Ещё чего! Нужна вам та игра!
Лукаш
А дай сюда сопилочку.
(Берёт сопилку).
Хорошая.
Из вербы сделал?
Мальчик
Да, вон с той.
(Показывает на вербу, в которую превратилась Мавка).
Лукаш
Как будто
Её я никогда не видел здесь.
(К Килине).
Ты посадила?
Килина
Кто б её садил?
Торчал колок от вербы и разросся.
Тут как с воды растёт – ещё дожди!
Мальчик
(капризно)
Чего ж вы не играете?
Лукаш
(задумчиво)
Сыграть ли?..
(Начинает играть сначала тихонько, потом громче; в какой-то момент переходит на ту веснянку, которую когда-то играл для Мавки. Голос сопилки начинает выговаривать словами)
«Как сладко играет, жестоко карает,
Мне грудь разрывает, сердце вынимает…»
Лукаш
(выпускает из рук сопилку)
Что это за сопилка? Колдовство!
Скажи, колдунья, что то за верба?
(Хватает Килину за плечо)
Килина
Отстань ты от меня, откуда знать мне?
Не в сговоре я с племенем лесным
Так, как твой род! Сруби её, как хочешь,
Я разве против? Вот на и топор.
(Вытаскивает ему из сеней топор).
Лукаш
(Взяв топор, подошёл к вербе, ударил раз по стволу, она содрогнулась и зашелестела сухой листвой. Он замахнулся в другой раз и опустил руки)
Нет, рук не подниму я, не могу…
И что-то сердце сжалось…
Килина
Дай-ка я!
(Выхватывает у Лукаша топор и широко замахивается на вербу).
В этот миг с неба огненным змеем-метеором слетает
П е р е л е с н и к и обнимает вербу.
Перелесник
Я вызволю тебя, любовь моя!
Верба внезапно вспыхивает огнём. Достигнув вершины, огонь перекидывается на хату, соломенная кровля загорается, пожар быстро охватывает всю хату.
М а т ь Л у к а ш а и К и л и н и н ы д е т и
выбегают из хаты с криком: «Горит! Горит! Спасите! Пожар!..» Мать с Килиной суетятся, выхватывая из огня, что только можно выхватить, и на узлах и мешках выносят затаившихся Злыдней, которые потом
прячутся в эти мешки. Дети бегают с ведёрками к воде, заливают огонь, но он разгорается ещё сильнее.
Мать
(К Лукашу)
Чего стоишь? Спасай своё добро!
Лукаш
(уставившись на кровлю, которая вся укрыта кудрявым пламенем, как цветом)
Добро? А может, там сгорит и лихо?..
Кровля с треском рушится, искры столбом взвиваются вверх, потолок проваливается и вся хата превращается в костёр. Наползает тяжёлая белая туча, и начинает идти снег. Скоро сквозь белую снежную пелену никого не становится видно, только багряное меняющееся пятно показывает, где пожар. Со временем багряное пятно гаснет, и когда снег редеет, видно чёрное пожарище, которое дымится и шипит от сырости. Матери Лукаша и детей Килины да узлов с добром уже не видно. Сквозь снег виднеется несгоревший закут (сарай) и кое-что из
земледельческой утвари.
Килина
(с последним узлом в руках, дёргает Лукаша за рукав)
Лукаш!.. Не движется! Иль ты остолбенел?
Хотя б помог мне выносить узлы!
Лукаш
Так вы повыносили уж все злыдни.
Килина
Типун те на язык! Что говоришь ты?
Лукаш
(смеётся тихим, чудным смехом)
Жена, я вижу то, что ты не видишь…
Теперь я мудрым стал…
Килина
(испуганная)
Не понимаю,
Что ты такое говоришь… боюсь я!
Лукаш
Чего боишься? Дурня не боялась,
А мудрого боишься?
Килина
Лукашуня,
Пойдём скорей в село!
Лукаш
Я не пойду.
Из лесу не уйду. В лесу останусь.
Килина
Да что ж ты будешь делать тут?
Лукаш
А нужно
Всё что-то делать?
Килина
Как же будем жить?
Лукаш
А нужно жить?
Килина
Опомнись, муж,
Иль ты уж тронулся умом, иль что?
То сделалось тебе так с перепугу.
Пойдём в село, я бабку позову,
Испуг твой надо вылить!
(Тянет его за руку).
Лукаш
(смотрит на неё с лёгкой усмешкой)
А кто ж тут
Недогоревшее вон то смотреть-то будет?
(показывает на воз со скарбом)
Килина
(хозяйственно)
Ой правда, правда, ещё порастащут!
Когда узнают только, что горело,
Так из села людишки набегут!
Ты разве уж постой тут, Лукашуня.
Я побегу, коней чтоб попросить,
Ведь наши все в конюшне погорели! –
Всё соберём на воз и отвезём
К твоей родне, попросим, может, пустят…
Ой горе! Надо как-то нам спасаться…
Последние слова она говорит уже подбегая к лесу.
Лукаш провожает её тихим смехом. Через какое-то время её уже не видно.
От леса приближается какая-то высокая ж е н с к а я ф и г у р а в белой до земли сорочке и в белом, завязанном по-старосветскому платке. Она идёт, качаясь, словно от ветра валится, время от времени останавливается и низко наклоняется, словно ища чего-то. Когда подходит ближе и останавливается около кустов ежевики, которые растут недалеко от пожарища, то распрямляется и тогда видно её подурневшее лицо, похожее на лицо Лукаша.
Лукаш
Кто ты? Что ты тут делаешь?
Фигура
Я твоя, Лукаш, Доля.
Завела меня в дебри,
Загубила меня
Неразумная воля.
А теперь я блуждаю,
Словно призрак, по гаю,
И к земле припадаю,
Всё тропинку ищу
К тому прошлому раю.
Только эта тропинка
Белым снегом припала…
Ой, наверно, в тех дебрях
Я навеки пропала!..
Лукаш
Уломи ж, моя Доля,
Ежевичную ветку,
Чтоб себе промести, по снегу провести
Тропок тонкую сетку
Доля
Ой, когда-то весною
Я по гаю ходила,
По тропам на заметку
Дивоцветы садила.
Затоптал ты цветы те
Не колеблясь под ноги…
Сквозь терни-буераки, ни заметки, ни знака,
Где искать мне дороги.
Лукаш
Прогорни, моя Доля,
Хоть рукой желобок,
Не найдёшь ли под снегом
От цветка стебелёк.
Доля
Похололи уж руки,
Пальцами и не двинуть…
Ой, я плачу, тоскую, потому, что уж чую,
Что должна здесь погибнуть.
(Застонав, уходит)
Лукаш
(протягивая к ней руки)
Ты скажи, дай совет мне,
Как без доли прожить!
Доля
(показывая на землю у него под ногами)
Как отрезанной ветке,
Что у ног там лежит!
(Идёт, качаясь, и исчезает в снегах).
Лукаш наклоняется к тому месту, что показала Доля, находит сопилку из вербы, которую было бросил, берёт её в руки и идёт по белой поляне к берёзе. Садится под поседевшими от снега длинными ветвями и вертит в руках сопилочку, время от времени улыбаясь, как ребёнок.
Лёгкая , белая, прозрачная фигура, которая лицом напоминает Мавку, появляется из-за берёзы
и склоняется над Лукашом.
Фигура Мавки
Сыграй, сыграй, дай голос сердцу моему!
Оно ж одно, что от меня осталось.
Лукаш
Это ты? Ты вампирицею пришла,
Чтоб из меня пить кровь? Так пей же, пей!
(Раскрывает грудь)
Живи моею кровью! Так и надо
Ведь это я же погубил тебя…
Мавка
Нет, милый,
Ты душу дал мне так, как острый нож
Даёт вербовой тихой ветке голос.
Лукаш
Я душу дал тебе? Лишивши тела!
Что ж от тебя теперь? Лишь призрак! Тень!
(С неизъяснимой скорбью смотрит на неё).
Мавка
О, не печалься о теле!
Ясным огнём всполыхнуло оно,
Чистым и жгучим, словно вино,
Вольными искрами в небо взлетело.
Лёгкий, пушистый пеплец
Ляжет, вернувшись в родную землицу,
Вместе с водою взрастит там вербицу –
Станет началом тогда мой конец.
И приходить будут люди.
Бедный, богатый, весёлый и не…
Радость, печали нести будут мне,
И отвечать им душа моя будет.
Я окликать буду их
Шелестом тихим веточки тонкой,
Голосом нежным сопилочки звонкой,
Грустными росами с ветвей моих.
Я им тогда пропою
Всё, что когда-то ты пел для меня,
Ешё как весною играл тут маня,
Мечты собирая по гаю…
Любимый, играй, умоляю!
***
Лукаш начинает играть.
Сначала игра его печальна, как зимний ветер,
как тоска о чём-то погубленном и незабываемом, но вскоре победный напев любви перекрывает печаль. Как изменяется музыка, так же изменяется зима вокруг: берёза шелестит кудрявыми листьями, весенние звуки отзываются в расцветшем гаю, тёмный зимний день сменяется ясной, лунной, весенней ночью.
Мавка вспыхивает вдруг давней красой в звёздном венце.
Лукаш бросается к ней с возгласом счастья.
Ветер сбивает белый цвет с деревьев.
Лепестки плывут в воздухе и закрывают влюблённую пару, потом их кружение переходит в густую метель. Когда она немного утихает, снова виден зимний пейзаж, с тяжёлыми хлопьями снега на ветвях деревьев. Лукаш сидит один, прислонившись к берёзе, с сопилкой в руках, глаза его закрыты, на губах застыла счастливая улыбка. Он сидит без движения. Снег шапкой лёг ему на голову, запорошил всю его фигуру, и падает, падает без конца.
***
На иллюстрации картина Жозефины Уолл
***