ВОСКРЕСЕНИЕ
Он вновь пришёл, и перед ним предстал
Тот мир, с которым он в свой смертный час расстался.
Всё было тем же: храм, дворец, высокий вал.
А вдалеке дым от костра тончайшей струйкой вился.
Вновь, как тогда сидел пред ним Пилат
На возвышенье. За дворца стеною
Вдруг крикнул кто-то: "Он не виноват!"
И кто-то оборвал: "Он отступник!" И воздух плыл от зноя,
Как всё вокруг. Пилата голова
То исчезала в мареве, то снова появлялась.
Рот двигался, слетали с губ слова.
Но звуки в вязкой тишине терялись…
А он стоял пред троном. Солнце жгло
Неимоверно. В голове мутилось
И думалось: „Ну вот оно пришло.
Всё то, что было, снова возвратилось.
И будет: издевательства солдат,
Плач женщин. Крест, который он нести не в силах.
И матери окаменевший взгляд.
Голгофа. Казнь. И тишина могилы…
Зачем всё это, Ав hа-рахамим?
Страшнее смерти возрожденье снова,
И мысль, что, может быть, совсем не нужны им
Ни свет, что ты им нёс, ни Слово.“
Он поднял взгляд. Смотря перед собой, как будто бы читая
Там что-то важное, недвижный как скала
Сидел Пилат. Вдруг со стены дворца предвестьем зла
Сорвалась с карканьем и улетела в даль воронья стая.
И стихло всё. И в тишине услышал он: „Пришлец,
Ты нёс нам свет? А кто тебе дал право
Решать, что – свет, что – тьма? И вот он, твой конец:
Ты изгнан, и тебя меняют на Варавву.
– Кто им Варавва? Он – один из них.
Разбойник? Пусть. Он не угроза Риму.
Он прост, понятен всем. Что ты так странно стих?
Угроза – ты! Ты растлевал незримо!
Чему учил ты их? К чему их призывал?
„Иди за мной! Я – свет! Спасенье близко!“
Кого же ты спасеньем соблазнял?
Тех, кому жить верней во мраке истин низких?
...Народ? Что есть народ? Ты воду превращал
Для них в вино. Тебе рукоплескали!
И Лазаря из мёртвых воскрешал.
И что? Не те ж тебя отступником назвали?
– Не те? Другие? – Что ж, пусть будет так.
Но ведь другим-то имя – легионы!
И только очарованный простак
Не видит зла, своей мечтой пленённый.
– Ты их простил? За что же их прощать?
Как всякий раб, завистливы, продажны.
Тебя предали? Предадут опять!
Да будь ты Бог – и это им не важно.
…Ты их простил? За что же их прощать?
Толпа, пришлец - она всегда продажна!
Тебя предали? Предадут опять!
Пророк ты или кто-то там ещё… – не важно.
– Я? Я!? Смеёшься ты? Я – власть над всем вокруг!
Над этим городом, над этим бунтарём-народом,
Над всем! Ну что ты стих опять так странно вдруг?
Ты так же молчалив был пред Иродом?
...Не перед ним ли ты царём себя назвал?
И где она лежит, твоя держава?
Так царь ты? Да? – Ах, это я сказал?
Дерзишь, пришлец? Мне это не по нраву!
– А-a, истина! Где ж им её искать?
А впрочем, если и найдём – так что же?
К чему б нам ложь на правду вдруг менять?
Не вышло бы, в конце, себе дороже.
И что есть грех, ты странный человек?
Не есть ли он – от жизни отказаться?
В погоне за мечтой, ей посвятить свой век –
Чтобы в конце обманутым остаться?
…Мне - отпустить – тебя?! Что скажет Рим?
Что скажут те там, за дворца стеною?
Не понял ты: ты чужд и нам, и им!
…Мне жаль тебя? Что ж, может быть. Не скрою.
Но мне пора. Меня уж ждут дела.
Ты невиновен? Кто же постарался.
Спасти себя? Нет, видно подвела
Тебя звезда твоя, а так бы - жить остался.
А там – кто знает? Может… может быть
Повёл бы нас к сияющему Храму…
Но поздно – уж судьба перерезает нить.
И смерть глядит тебе в лицо упрямо.
Прощай же, неприкаянный пришлец,
Вместилище надежд, мечты, наитий!
Мне путь назад, в холодный мой дворец.
Тебе ж – на крест. – Эй, стража, уведите!