- Я ухожу от тебя! – сказала Равинна, и только тут я заметил, что она не своя. Это произошло на берегу реки, у выхода из пещеры контрабандистов, где только что я побывал. На моём кладенце ещё не высохла кровь, ныло плечо от тупого удара костяной дубинки, и душа моя была в смятении, то ли торжествовала победу, то ли отпевала крушение всех надежд на всеобщее счастье. И вдруг она, моя совесть, моя верная спутница, та, которая должна мне по гроб жизни своим спасением, заявляет мне это!
- Я ухожу от тебя! – ей было дурно, она боролась с собой, чтобы не вцепиться в мои седые волосы нордлинга, чтобы не разорвать своими коготками синюю боевую раскраску на моём лице.
- Но почему, Ра? - я никак не мог осознать того страшного и неслыханного чуда, которого не мог предвидеть никто. - Мы уже близки к выигрышу!
- И ЭТО ты называешь твоим выигрышем? – она в ярости повела лапкой в сторону пещеры. – Я же просила тебя не убивать без особой нужды! А ты!!! Ты!!! – стала бить в мою бронированную стеклянной кирасой грудь, и хотя я не чувствовал ударов, они отзывались где-то глубоко, там, где должно быть сердце.
- Ну, успокойся, дорогая, - я отбросил в сторону зачарованные рукавицы и стал неуклюже гладить ладонями по её такой несчастной от горя головушке. - А что, собственно, произошло? Ну, зашёл в пещеру, ну убил несколько контрабандистов, ну что? – И меня пронзила неприятная мысль: я действительно сам не знал, зачем туда зашёл, зачем убивал, зачем нарушил патриархальный уклад жизни этих ни в чём не повинных людей... Когда я ворвался вихрем, я успел увидеть перевёрнутую лодку, рядом – рыболовные снасти. Первый охранник - светловолосый юноша с привлекательным лицом в просоленной домотканой рубахе со свежей заплаткой. Чем ему мог помочь кухонный нож, которым он чистил рыбу, эту скромную еду их нищей семьи! В чём его преступление передо мной? В том, что он живёт здесь, что он встал на моём пути, что его семья пытается прокормиться контрабандой лунного сахара, того порошочка, который так любила раньше до знакомства со мной Равви, как впрочем, до сих пор любят все хаджитки.
Я вспомнил испуг в его красивых голубых глазах. Что же он кричал тогда? «Люди, спасайтесь, убийца!» А ещё, в отчаянии: «Мама!» Он не смог мне оказать сопротивления, этот сын рыбака. Да и что он мог поделать, когда я держал двумя руками даэдрическую клеймору, которая кроме удара физического плана наносила урон огнём и ядом? Он рухнул к моим ногам, неловко распростав свои ещё не загрубевшие руки. Я воровато обыскал его одежду… Тряпьё, простое колечко, книжица какая-то, кажется детские сказки, я ещё подумал: «Всё, отчитал ты свои сказки, малый!» Потом я увидел сошедшую с ума женщину в возрасте, наверное, это была его мать. Клянусь Редораном, она была безоружна! Она кинулась на меня, как фурия, как будто эта пожилая женщина могла своими натруженными от постоянной работы руками разорвать мои доспехи.
«Убийца! Ты убил моего сыночка!» Я отмахнулся от неё, как от назойливой мухи, оглушив её рукояткой меча. Она пала тут же, всё в таких же драных обносках, как и её сын. И тут я услышал всхлип позади, Равинна, несмотря на мой категорический запрет, вошла в пещеру. Я крикнул ей громовым раскатом голоса, не знающего пощады и не терпящего никаких возражений:
- Жди у входа! - Она что-то пыталась мне сказать, она, моя девочка, ради которой я столько пережил, но я уже вкусил неистовство боя… Она выскочила, но я потерял мгновение. Я почувствовал тяжёлый удар дубины в плечо. Ах так! Горе тому, кто взял эту дубину, ибо я первым же разворотом рубанул с плеча… Наверное, это был отец семейства, старый контрабандист. Он был ещё крепок, и на нём скрипнули доспехи из кожи нетча. Но меч мой, как сквозь масло, прошёл его шею, и голова скатилась по откосу в пещеру. Кажется, наконец-то мне оказали сопротивление! Я даже испытал некое облегчение, и мантия регенерации сама восстановила несколько потерянных хит-пойнтов. Битва! Я же синий рыцарь тёмного перехода, я должен крушить и ломать, ибо только в битве и проявляется моё сокровенное «Я» великого война. Я вихрем помчался вглубь жилища. Люди разбегались, как потревоженные воробьи, но бежать им было некуда, ибо ноздри мои уловили дымный запах боя. Помню, как одна из девчонок выстрелила из лука, и стрела из кости лишь скользнула по запястью.
- И это всё? – сказал я, выбив мечом лук. Мгновение мы смотрели друг на друга. Наверное, её кто-то любил, и она кого-то любила своими огромными зелёными глазами. Может, того юношу, которого я выпотрошил у входа? Я приставил меч к её горлу.
- Сдавайся, и ты будешь жить! – я сам не ожидал такого от себя. Что это я? А как же символ, выколотый на моей лодыжке, означающий на древнем языке двемеров: «пленных не брать». Неужто неумелая проповедь Равинны засела во мне отравленной стрелой? Зачем им жизнь, этим несуразным NPC, этому пушечному мясу, которое щедро расположено богами этого мира по пещеркам и лесным тропинкам?
- Никогда! Ты не дождёшься этого! – сказала гордая девчонка и бросилась на клинок. Остриё пронзило её и глубоко вошло в дощатую дверь позади неё. Впервые вид брызнувшей крови вызвал во мне рвоту. Я сглотнул, и она упала прямо к моим ногам, заливая кровью из сонной артерии мои волшебные сапоги.
И я почему-то брезгливо подумал, что мне не захочется показаться потом в этих окровавленных чудо-сапогах ослепляющей «сверхскорости» перед Равви.
Я выдернул клинок и пнул дверь. Меня начинало бесить всё это. Это было слишком легко, просто фарс, а не тринадцатый подвиг Геракла! Дальше я действовал, как во сне. Я рубил всех, кто вскрикивал и вскакивал, трупы не успевали падать, а я уже наносил удар следующему противнику. Вот какой-то старец пытался встать, но я убил его на взлёте, как старую уставшую седую птицу, так и не успевшую подняться с гамака к солнцу, и растоптал его старенькие гусли… Вот какой-то чёртёнок-мальчишка пытался барабанить меня по моему шлему лёгким посохом, но я сделал мастерский выпад, даже не глядя на него. Он упал неслышно, и мне было так невыносимо от этого легчайшего падения. Опять ребёнок! А ведь он мог бы жить, мог бы любить, мог бы стать рыбаком, мог бы вырасти, наконец, учеником моим, и я бы передал ему мою мудрость… мудрость выжившего... последнего выжившего. Наконец, всё было кончено. Вокруг в агонии бились тела моих жертв. В потёмках я прошёл к сундучку и ударом ноги вскрыл его. При свете факела я рассмотрел содержимое: бумажки, пара склянок, ага, вот ещё перо…. Гусиное… Добыча, что и говорить! Я остановился и обвёл взглядом жуткую картину резни, которую натворил какой-то бешеный враг человечества… Но кто же всё это мог устроить? Безумец! Мне вдруг захотелось вырваться из этого месивища, и я побежал к выходу, наступая на трупы. Внутри меня всё клокотало. Да, я убил ещё одну семью контрабандистов, убил всех этих людей в обносках, чтобы мне какая-то сволочь от программеров начислила ещё несколько очков в рейтинге… Я ненавидел сам себя, и бежал ещё быстрее. Горе вам, вложившим в мои руки меч неправедности!
Наконец я вышел из этой проклятой пещеры, прошёл к воде. Река смывала кровь с моих сапог, и я старался не смотреть на Равинну. Она всё поняла. Она бросилась в пещеру и пропадала в ней несколько минут. Когда она вернулась, она плакала, и огромные слёзы падали на камни прекраснейшей из виртуальных земель Морровинда.
- Я ухожу от тебя! – Голос её твердел, она отшатнулась от меня, как от чудовища.
– Не подходи ко мне!
- Они же сами нападали, Ра, я не мог иначе! – Я шёл к ней, протягивая руки, но она в ужасе смотрела, какой кровавый след тянется по траве от моих ног. Я посмотрел по направлению её замутнённого странной мыслью взгляда. Воистину зрелище не для слабонервных. Я смотрел на себя со стороны впервые с момента погружения в Игру. Кто я? Вооружённый до зубов воин в брызгах детской крови на фоне закатного неба…
- Они защищали свой дом! Они были слишком слабы! Кто ты, рыцарь?! Неужели ты мнишь себя Нареварином? Это и есть твоё спасение для всех нас, убийца стариков и детей!
Да, это была настоящая ненависть, и ненавидела она меня!
И она метнулась вдаль, раненая горем тигрица, она бежала, семеня своими смешными заячьими ножками. Хаджитка бежала прочь от меня, как от прокажённого корпрусом, а я не подумал догнать, потому что я не верил в происходящее. Разве это возможно, чтобы мой комп возмутился от того моря крови, что я пролил в этом фантастическом мире? Разве возможно, чтобы послушный робот-NPC, пусть даже такой милый, как Равинна, взбунтовался против моих злодеяний и вот так побежал от меня, хотя я не отпускал??? Невероятно! Она предала меня? Или я предал нашу любовь? Что делать мне, мне, рыцарю в сияющих доспехах, чьим именем открываются тайные двери, на кого молятся не знающие истины, и кого боятся все, кто идёт навстречу?
Она ушла, а я устало опустился на камень.
Вокруг была неведомая красота, которую я в пылу схваток не замечал... Вспрыгивали золотистые рыбки, где-то шуршали крыльями стрекозы. Невинные нетчи парили на фоне навеки уходящего от меня солнца...
Разве я не любил в детстве этот край, Морровинд, за необычайной красоты не6о и за воздух счастья и мечты, которым дышится легко и свободно? Но где она, красота? Я потерял её вкус. Я всего лишь был воином, уставшим рабом войны, я думал о ночлеге, о том, чего бы съесть, и мои мысли становились плотнее и проще. Надо уходить. Я пошёл по следу Равинны, как волк по следу ягнёнка, который уже никуда не денется с тропинки жизни. Зачем? Я стал читать её следы, как будто именно за нею мне и нужно было стремиться… "Она ещё одумается, я уверен" - думал я, но в груди моей сбоило сердце. Путешествовать одной невооружённой девочке так опасно среди этой звёздной ночи. Я догоню её! Я скажу, что больше не буду врываться в мирные дома. Я пообещаю, что не буду воровать вещи из сундуков торговцев. Я поклянусь, что стану настоящим Нареварином, спасителем угнетённых, защитником слабых, и кровью страдания моего смою позор. И пока думал я так, перед глазами моими появлялись призраки лиц убитых мной невинных. И было мне впервые так больно и невыносимо, что мука адская съедала меня изнутри.
Я ускорял свой шаг. Ко мне никто не приставал, как будто все эти маленькие твари знали, что встреча со мной грозит неминуемой гибелью всего живого. Но я стал волноваться. Её всё не было, хотя по моим расчётам я должен был её нагнать. Только бы успеть! Тревожные мысли стали беспокоить меня. Я не чувствовал своих ног, и сапоги несли меня, и слепота спадала с моей души.
Девочка моя! Неужели ты не дашь мне последний шанс? Да, я виноват, я не подумал, я поддался на чары производителей компьютерных игр, замешанных на жестокости и тупости среднестатистических тинейджеров, потребителей игр, которые тычут своими грязными от чипсов руками в экран, показывая своим приятелям, как здорово они замочили очередного монстра. Но всё ещё можно поправить… Только бы успеть!
И вдруг я увидел то, чего внутри я больше всего опасался. Сначала я услышал её голос, она кричала мне, она рвалась, моя подраненная душа, а её настигал какой-то орк, такой же блуждающий убийца, как и я. В его руке был топор-громобой, и он был силён и свеж, этот далёкий от чувства сострадания жрец смерти.
- Стой! – Я старался крикнуть, но стон отдавался хрипом. – Не делай этого! - Чем она могла провиниться перед этим искателем приключений? На ней и ценного-то ничего не было, разве что плащик успокоения, да колечко. И не было у неё, моей маленькой лапки, оружия другого, кроме рабского наручника с маленьким зарядом.
Хаджитка услышала меня. Сначала она потянулась ко мне, к спасению, но, узнав меня, страшно сверкнула взглядом, видно вспомнив что-то, что меня так кольнуло в сердце. И побежала моя девочка прочь, прямо под топор. Куда ты, Равинка?!! Не надо!!!
...Орк грубо сделал своё дело, даже не крякнул. У меня подкосились ноги. Я не успел. Моё солнышко падало на землю и чему-то улыбалось. Какую встречу ты приготовила себе, милая?
- Ты... убил её! – сказал я подошедшему орку, который, видя моё превосходное вооружение, и не думал на меня нападать.
- Она сумасшедшая, - сказал орк, присев на корточки неподалёку и изучая меня на предмет, смогу ли я оказать сопротивление в таком состоянии. Может, он думает, что если я так ошеломлён, то мои доспехи могут стать его собственностью, стоит только хорошенько прицелиться топориком под козырёк шлема… - Она вздумала меня учить жизни, когда я убивал самку нетча с детёнышами!
- Она - моя любимая, - сказал я, медленно поднимаясь. – Ты не должен был её убивать! - Орк насторожился, тоже встал в боевую стойку.
- Эй, приятель, остынь, она же и от тебя, как от чёрта, бежала! - Это была жестокая правда, на это мне нечего было сказать, тем хуже для него, ведь моя двуручная клеймора с ужасными знаками на лезвии уже сверкнула при свете луны. Я не мог простить ему своей ошибки. Сверкнула вспышка безумия, а не бой. Орк умело уклонялся от моих выпадов и пару раз достал меня резкими ударами по шлему. Но в лицо он мне не попал. Какая-то страшная последняя ярость вселилась в меня, и я молнией рассёк воздух в прыжке, опустившись с мечом на его грешную, не ведающую сомнений компьютерную душу. Радости свершённого отмщения я не почувствовал. Горечь крови на моих губах, никогда не познающих больше поцелуя любимой. Что ты наделала, Ра! Ведь я не был безнадёжен…
- Ты зря меня убил, - сказал орк, угасая у меня на руках. – Ты такой же, как и я ... Нареварин! – И я вдохнул смрадный воздух его последнего выдоха. Я не стал по обыкновению мародёра обшаривать его труп. Он так и остался лежать, гордый орк, освещённый предательской луной, красивый сильный воин, который не получил воспитания в духе непротивления злу насилием и нашёл своим незащищённым бронёй местом лезвие меча сильнейшего. Бедная Равинна! Кого ты хотела убедить!
Я на ватных ногах направился к месту гибели Равинки. Она уже остывала, и какой-то большой жук уже пристраивался попить её крови. Я вяло отогнал жука, не убивая, и он, второе чудо этой ночи! не стал нападать на меня, а горделиво прополз от меня к орку. Я ему был неинтересен, как камень, покрытый слезами дождя. Я и был камнем, потому что это настолько ужасно, пить чашу одиночества над погибшей Равви. Я расчёсывал её волосы, я старался поправить ей плащик. Я вспоминал наши дни счастья и путешествий. Я вспоминал её журчащий ласковый голос, как она урчала и щебетала, как она делила со мной мой скромный ужин, как она учила меня премудростям природы… Я плакал, не стыдясь моих слёз. Где же эти подлые сейвы? Но можно ли переиначить жизнь, прожитую не так, как надо?!
Я похоронил её на заре. Меня не трогали неслыханные красоты пейзажа. Зря старались. Мне было всё равно. Меня не волновала перспектива стать третьим в гильдии магов или шестым в гильдии воров. Что теперь значит карьера для меня, если некому радоваться моим успехам? Меня не трогали деньги, и я высыпал их на каменистую почву. Мне был безразличен Дагот Ур с его Шестым Домом. Какие-то они все безвредные и незлобные. Они, эти монстры, всегда защищают дом свой. А у меня нет дома. Они умирали на пороге, когда я, Аника-воин, квази-спаситель, с мечом приходил к ним устанавливать свой шизофренический или имперский порядок. Я же не пытался с ними подружиться или поговорить. И не их вина, что художники старались изобразить их так, как им, недалёким, видится воплощение абсолютного зла. Вы ещё не знаете, что такое зло! Зло – схоронить любимую в камнях Морровинда… Кто не любил, не поймёт…
Мне незачем играть, мои дорогие! Меня судит Трибунал моей совести, и Холодная Луна не прощает меня. Из-за моей глупости погибла моя радость, Ра, и нет больше просвета в моей душе. Я не могу больше убивать. Кого из меня сделали авторы Игры, поглотившей мой разум?
Я осмотрелся вкруг меня. Мои близкие смирились с моим игроманским безумием. У меня нет целей, кроме очередного апгрейда моего электронного чудовища. Я – конченый для мира любви и детского счастья человек. Я угасаю без моей Равинки, но она никогда уже не вернётся, этого уже не переиграешь. Любовь бывает лишь однажды…
И вот что я скажу вам, мои друзья. Мы стали компьютерными роботами, убивающими в мыслях своих без всякой причины. Мы и есть абсолютное зло, которое создается под прикрытием феерии игры. Кто из нас восстанет против собственной тупости и инстинкта убийства?
Кто же делает эти игры? Придёт время, они и нас так же посчитают за NPC их глобальных игрищ, за готовое ради торжества их двойных стандартов стадо, которому сценарием уготована последняя бойня. И ты, мой герой, тоже уронил каплю в чашу страдания реальных и виртуальных тварей, которая вот-вот переполнится.
Я растёр слёзы по моей сизой раскраске и решился… Да, это не выход. Но я больше не могу так жить… Куда же ты ушла?
Я швырнул прежде любимую клеймору на дорогу. Я шёл на восходящее солнце, по пути снимая и бросая доспехи. «Вот кому-то будет пожива», - грустно усмехнулся я, ибо то, что осталось от меня, не умело больше улыбаться... Нет мира без неё, нет жизни!
Сзади послышалось тяжёлое дыхание. Кажется, и мне пора! Я не оборачивался, и мир гнусных убийц постепенно стягивал свои силы. Они бросились все разом, молодые бушата и корпрусные твари, хислеры галактоидов и нелюди с чечевичными телами, бритоголовые и вся грязь мира сего. Я не сопротивлялся, потому что я не хотел жить так, как они.
«Равви! – подумал я, когда из меня вырвали кусок моего тела. – Я скоро буду с тобой!» И тогда я понял, чему она улыбалась тогда…
Да будет свет! До скорой встречи! Ра…
--------------------------------------
иллюстрация -