***
Такая вот беда - не спится в непогоду.
Как говорил Савицкий, не спиться б в феврале.
Однако, нынче март, хоть февралю в угоду
Не солнечные спицы - сугробы на дворе.
Такая вот беда - душа душой томится,
И холод леденящий, и некуда идти.
Однако, нынче март и может проявиться
Из дальних снов летящий корабль на пути.
Возьмет на абордаж и горло перережет.
Едва проглотишь «эх-ма» - и не о чем жалеть.
Однако, нынче март и среди ночи брезжат
Огни Святого Эльма, слетающие с плеч.
2001 г.
***
Не устать бы, успеть дописать
Эту песню, что жизнью зовется.
Вот уже начинает светать,
Час-другой и туман разойдется.
Разойдутся в морях корабли,
Разойдутся их встречные судьбы
Где-то там, далеко от земли,
Где незримы высокие судьи.
Снова вздыбится роза ветров –
Сколько веры мне время отмерит?
Отыскать бы еще один кров,
Да, увы, не осталось Америк.
2001 г.
***
Не хочу ни любви, ни забавы.
Не прошу ни еды, ни вина.
Не желаю заезженной славы.
Не могу оставаться одна.
Об одном лишь мечтаю: плечами
Упереться в мужское плечо,
Чтобы мы говорили ночами
Просто так – ни о ком, ни о чем.
Вот и все, что от жизни осталось,
Хоть еще проживи сотню лет,
И кому интересно, что старость
Пострашнее, чем тот пистолет,
Одного за другим выбивает
Из когорты любимых друзей…
Всей и радости – то, что живая,
А внутри, как ходячий музей.
Об одном лишь мечтаю – плечами
Упереться в мужское плечо,
Чтобы мы говорили ночами
Просто так – ни о ком, ни о чем.
2001г.
***
Я сошью зеленое платье
С жемчугами и янтарем.
Я примерю твои объятья -
Хорошо ли нам быть вдвоем.
А потом в золотистый сумрак
Я уйду на исходе дня,
И никто из тех, кто не умер,
Не увидит больше меня.
Но зато меж землей и небом
Я найду дорогих друзей,
Мы в запас приготовим хлеба,
Мы венки совьем из левзей.
Нам не страшно и век потратить,
Чтобы встретиться светлым днем.
……………………………………
Подожди. Я готовлю платье
С жемчугами и янтарем.
2001 г.
***
Начинается лета стихия,
Жизнь проходит, была – не была,
И спускаются в сердце такие
Неподвластные власти дела:
Синь сияет, пионы сверкают,
Ветви сливы свивают шатер.
Просыпается благость такая
Ни на жизнь, ни на смерть, ни на спор.
Разлипаются сонные веки,
Но ложится на плечи печаль –
Жизнь кончается в нынешнем веке,
Отчего ж мне прошедшего жаль?
19.06.2001
***
Я ушла от Дон Жуана,
Я ушла от Дон Кихота,
Объяснила: Я жена Вам,
Но слугой быть неохота.
У меня свои Лауры,
Дульсинеи, перспективы.
Широте моей натуры
Ваша скаредность противна -
Выбирать меж той и тою,
Но не та я и не та я.
Вам - гоняться за мечтою,
Я – мечты изобретаю.
Я ушла от Дон Кихота,
Я ушла от Дон Жуана…
Долго мучила икота,
Долго ныла в сердце рана.
март 2003г.
***
Букет настурций я купил на рынке,
хоть не был я уверен, что торговка,
ухоженная старая еврейка,
меня не обманула - что с того!
Когда бы это были даже розы,
название их не было б прекрасней,
а если просто сорную траву
подсунула мне хитрая старуха,
то разве променял бы я возможность
держать в руках диковинное слово
на ругань за бессовестный обман!
Я нес в руках сентябрьское солнце!
Витрины вспучивались, словно от пожара,
на миг вбирая наши отраженья.
Я нежно прижимал цветы к пальто,
как на прощанье голову любимой,
то вдруг я вспоминал себя отцом,
впервые взявшим на руки ребенка.
Видения толпились за спиной.
Вставало марево турецких ароматов,
звонки трамваев плыли акварелью,
и щеки щекотали шепотки…
Идущая навстречу дама в шляпке
сказала спутнику: «Календулу нам тоже
на зиму не мешало б засушить».
Вмиг тошнотворным запахом карболки
ударил в нос мой неземной букет.
И все же я принес его домой,
поставил в воду и минут пятнадцать
недоуменно думал: «Он все тот же!»
Но, несмотря на все мои уловки,
букет смотрелся лживым и помпезным,
а через сутки и совсем завял.
……………………………….
Разнесся слух, что ты меня не любишь…
1984 г. ?
***
Вот так уходит жизнь -
с последним снегом
под синим небом,
уступая место
вечнозеленым травам и цветам:
нарциссам, незабудкам, нежным крокусам,
внезапно обозначенная пропуском
между словами…
Что с того, что речь
опять журчит по ласковым равнинам.
Уходит жизнь. Все мимо, мимо, мимо
вселенской пустоты и простоты.
И белые одежды ее
растаскивает ветер
по прошлогодним высохшим кустам
холодным вечером.
Уходит жизнь.
Уходит не замечено
под синим небом,
уступая место…
8.05.2003
***
Храни, мой Бог, моих родных,
Храни живых,
И умерших оберегай –
пусти их в рай.
8.05.2003
***
Прости меня, любовь,
Я не смогла
Стать для тебя
Достойным патриотом.
10.05.2003
***
Такая вот пустячная,
Пустячная и зряшняя,
Такая вот незрячая
Бродячая душа
В коротком куцем платьице…
А жизнь все катит-катится,
Лишь к старости расплатится
Сережками в ушах.
2001 г.
БАБЬИ СЛЕЗЫ
1.
Все плохо. Стихи никогда не кормят неудачливого поэта.
Все плохо. В доме нет денег. Но главное даже не это.
Плохо, когда зажигаются звезды, но больше к себе не манят,
А манят бумажки и металлические кружочки money-money.
Все плохо … Да полно! Подумаешь, два горба на спину.
Все плохо… Но есть любови и есть два сына.
Есть книги, глаза, голова, ну и, стало быть, несвобода.
Все плохо. А годы бегут – год за два года.
Вянут в февральском стакане подснежники и цикламены.
Все плохо. И для каждого «плохо» назначены цены…
2.
Я затеряна вне дома,
Я упала в никуда –
Нелюбима,
Незнакома,
Нежеланна –
Вот беда.
Все еще себе не веря,
Я испытываю вслух
Ощущением потери
Ослабевший дерзкий дух.
На чужой московской кухне,
Там, где в доме – не в дому,
Я не Пушкин,
Я не Кюхля,
Я никто и никому.
3.
Не терзай себя, не мучай,
Не рыдай на всех углах.
Это случай, просто случай –
Не в тебе случился Бах.
Тонкой шубертовской нотой
Горло слабое не рви.
На вопросы: Кто ты? Что ты? –
Отвечай и не реви.
Каждый видит солнца лучик,
Каждый может сделать шаг.
И не будет жизни лучшей
Ишаку, коль он ишак.
4.
Вале Морозовой
В Черном море – маячок.
В черном небе – светлячок.
Мы глотнем свой коньячок
и скорее на бочок.
В феврале на город Сочи
опускаются снега,
кто послушать нас захочет,
не поверит ни фига.
Не поверит, хоть ты тресни, –
где гулянки, пляски, песни?!
Утешает нас неловко
санаторная столовка,
где бормочет о любви
полупьяный визави.
Из записной книжки 1991 года
СТРАННЫЕ СТИХИ
Отрекаюсь от предисловия и послесловия,
ухожу от славословья в густое молчание,
отмываю персолью пятна со скатерти совести,
посыпаю солью снег на дороге отчаяния.
Уезжаю трамваем – утрешним, звонким, заспанным –
по кольцу городского маршрута от плюса к минусу,
улыбаюсь в мир, не смотрю по бокам и за спину,
– Ничего, - говорю, - я еще не такое вынесу.
Между Черным прудом и Лыковой дамбой
с горделивой осанкой Пиковой дамы
задыхаюсь от пота своих сограждан,
умираю от жалости, как от жажды.
Возвращаюсь к себе, на окраину старого города,
в дом Отца моего – с любовью и странной гордостью.
11 января 2005 г.
***
на книгу Юнны Мориц
Поэт не может не страдать
Его перо рисует муки,
когда, лицом впадая в руки,
он проливается в тетрадь.
Поэт не может не звучать.
О, эта странная банальность –
души натянутой бинарность –
молчаньем звуки отличать.
Поэт не может не творить.
Он вытворяет что захочет,
страсть жизни между нот и строчек
растворена в его крови.
Поэт не может …
ничего.
Он многословно …
однозначен.
Он кончен …
так же, как и начат.
Он лжец …
но я люблю его.
июнь 2006г.
***
О нет, не уходи. Побудь моей рукою.
Побудь моим пером. Побудь моим стихом.
Нет, я не влюблена, и этого не скрою,
Но силы больше нет жить в мысли ни о ком.
О, дай досочинять роскошные палаты,
Хрустальные дворцы, розарий у крыльца.
Что делать, если мы, по жизни виноваты,
Не видим своего прекрасного лица.
И это не тоска, не боль, не униженье.
Но ветер перемен, как флюгер в вышине,
Застыл и прекратил веселое круженье…
О нет, не уходи. Подумай обо мне.
12 октября 2006 г.
РАССКАЗ
Где-то на краю Вселенной
в голубом прозрачном доме
То ли призрачном, а то ли
крытом жестью или толем
То ли днем, а то ли ночью
происходит вот что:
Спит младенец мой прекрасный,
муж приходит – очи ясны,
И неделя за неделей
я сижу за рукодельем
В голубом прозрачном доме
где-то на краю Вселенной,
Не могу сказать, где точно,
происходит вот что:
Печь гудит и кот играет.
Между Бытием и Раем
Из рассыпанной крупы
я плевелы выбираю.
Я еще не знаю точно,
я ль живу в прозрачном доме.
Я еще не знаю точно,
явь ли это или сон,
Но уже чернильной кляксой заливает книгу Вечность,
Поглощая постепенно буквы, знаки и слова.
Только маленький ребенок всё агукает из плена,
Всё аукает из тлена и пытается спасти
Печь, кота, меня и мужа от безликого забвенья
В светлый праздник Воскресенья.
Вот и кончился рассказ.
Пятница, 13 октября 2006 г.
***
Поразбиравшись в своих многочисленных «я»,
Я поспешила к раздаче красот бытия.
И получила:
Синее небо,
Буйство лесов на просторах планеты,
Нежность весны
И прозрачное утро,
Счастье жить радостно, тихо и мудро.
И в благодарность мои бесконечные «я»
Позаключали друг друга в объятия,
Без рассуждений, раздоров и лести –
Им хорошо, когда они вместе.
14 мая 2007г. Крым, Мраморное
***
Памяти Саши Тюкаева
Он первым ушел из наших,
Почет ему и хвала.
Он – оправдание падших,
Робин Гудовская стрела.
Пил – потому что отрава,
Пил – потому что не мог
Ни торговаться за славу,
Ни мельтешить между ног.
И жил, как умел, – по-ребячьи,
И тщетно искал Любовь.
Ах, братцы, из нас, рыбачащих,
Много ль апостолов?..
январь 2008г.
***
Ах, как в это лето кружило пространство!
Оно искривлялось, кривлялось, кривилось,
Сшибая устои, круша постоянство –
Скажите на милость!
Подайте на милость –
Тянулись ветвей узловатые пальцы.
Им вторя, ночами играл гармонист,
Звенели монеты, и чинные вальсы
Сменял эротический дребезг монист.
Ах, как в это лето кружило пространство!
Всего-то и было – заждавшийся случай
Размыл акварелью графичную ясность,
Разлил немоту, сделал время тягучим.
Не малость – но милость! Свобода полета –
Вздохнула душа из своей колыбели…
А мне повезло – искривленное лето
Случилось в июле в тот год в Коктебеле.
12 июля 2008г. Петров день
***
В Крыму, в Коктебеле,
где мир акварелен,
где сопки тягучи,
а время тянуче,
где спят великаны в обличье предгорий…
Ах да, я еще не сказала о море!
О том, как волна, голышами играя,
смыкает земной и небесный – два рая.
И в этом, весьма искаженном, пространстве
я тихо живу, отдыхая от странствий,
от ран и от стран, от несбывшейся страсти…
В Крыму, в Коктебеле.
12 июля 2008г.
***
Все было, как прежде, и будет, как прежде.
Зажжется звезда, и погаснет звезда.
И снова зажжется другая.
И жизнь разойдется кругами
От брошенной в воду звезды.
Ах, только б хватило воды!
Август 2008г.
ПЕСНЯ
Лети, фея, лети!
Летай, фея, летай!
Ты можешь нас отвести
В обетованный рай.
Ведь мы красивы, мы достойны,
Йоне-Ойне.
Мы послушные стада,
Мы мечтаем об одном –
Отведи нас всех туда,
В позабытый Отчий дом.
Мы забыли к дому путь,
Разбрелись туда-сюда,
Только больно ломит грудь,
И в очах блестит вода.
А ведь мы красивы, мы достойны,
Йоне-Ойне.
Лети, фея, лети.
Летай, фея, летай.
На долгом земном пути
Заблудших нас собирай.
Согрей сердце Божьим лучом,
Открой дверь волшебным ключом,
На дудочке пастушьей сыграй –
Возьми нас в обетованный рай!
Ведь мы красивы, мы достойны,
Йоне-Ойне.
Но так высок феи лет,
И в очах не вода, а лед,
И только слышен грачиный грай –
Где ты, обетованный рай?..
Август 2008г.
***
Шур-ша-а-ат
стебли камыша…
Виз-жи-и-ит
в воздухе вожжа…
Спе-ша-а-ат,
ускоряя шаг,
люди по черному лаковому асфальту, на котором наклеены желтые листья. Модницы накалывают их на тонкие каблуки, как чеки на спицу в советских магазинах накалывали продавщицы в белых халатах,
Шур-ша-а-а…
Виз-жа-а-а…
Спе-ша-а-а…
Розовые щелки небес отражаются в мокром асфальте.
Розовые щеки невест, угрожая, цветут, как у Фалька.
Из слов…но на альте играет им слов…но Башмет
Щемящую мелодию бесконечной любви:
Шур-виз-спе…
Виз-спе-шур…
Спе-шур-виз…,
Закруживая небо и землю в единый водоворот фата-морганы, пока тот вдруг как не
Ах? Нет!
Ух? Нет!
Жахнет!
Пока не
пожухнет
блестящий ковер желтых дыр под розовой пленкой заката, закатанный в черный асфальт.
Спаси-Бо, О-сень! Я вернулась то-бой! под своды юности, мокрая и счастливая, обнаружив себя перед розовой вывеской пип-шоу.
октябрь 2008 г.
ТРИЕДИНОЕ
Знаешь, что такое Боль?
Изволь.
Так соль,
разъедая тело, горит огнем
в нем.
Знаешь, что такое Любовь?
Бровь
не поднимай.
Имай
слова улов,
полет лет,
колкую легкость след в след.
Знаешь, что такое Жизнь?
Обнажись
хоть до нутра,
хоть до самых костей,
все равно останешься с Тем,
Кто внутри и вовне,
в тебе и во мне
Триедин.
И мы хлеб едим.
октябрь 2009г.
ПРО ИСКУССТВО
Вяжет зубы рябина черная,
Возбуждает рябина красная.
То ль девица я не ученая?
То ль царица я не прекрасная?
Я в своем садовом контейнере
Меж лопат и грабель почитываю
По утру Дидро или Гейне,
А под вечер Камю и Битова.
Сигаретки курю заморские,
А как выйду к любимой яблоне,
Вспоминаю пиры Загоскина
И мечтаю о том, как я б на них
Погуляла с купчишкой пьяненьким!
Показала красу и умство!..
Вот такие у нас под яблонькой
Разговоры идут про искусство.
в ночь на старый новый год 2010.