«Так, представим воображение, как действительность в плоском ракурсе...
Стол - доска, буква П(широкая и узкая), доска с 4-мя квадратами, П вверх ногами.
Да, что-то я себя не понимаю. Никакого воображения».
Нина Брагина 20.09.2009 21:48
Папа Карло.
Пьяный от счастья отец Буратино папа Карло сидел за столом и задорно играл на скрипке, умершего от передозировки дустом сверчка. Утром корешок Джузеппе привез с Сицилии виагру, и сейчас папа Карло чувствовал себя настоящим горячим итальянским мачо. Безумно хотелось женщины, но кроме досок в каморке ничего подходящего небыло. А хотелось необъятного, кустодиевского. Под размер подходил стоящий в углу пень баобаба, но он был невысокого роста. Даже Мальвина бы не получилась.
На рабочем столе лежали буквой П три доски. Две узкие повдоль и одна широкая поперек. Что делать с этим добром, Карло не мог себе представить. Отложив скрипку, он бережно достал из запыленного кофра старенький «Jibson», принадлежащий некогда Джимми Пейджу, воткнул в гитару штекер, включил комбешник и ламповый «Marshall». Поплевав на свои заскорулые, скрюченные подагрой мозолистые пальцы, папа Карло заиграл вступление к «Лестнице в небо» группы Led Zeppelin.
Размяв пальцы, он отложил гитару и, встряхнув кистями рук, быстро вырубил в широкой доске 4 квадратных отверстия. Взяв флейту, папа Карло несколько раз обошел вокруг стола. То, что он сделал, вообще, не поддавалось никакому воображению. Старого мастера, разумеется.
(Отступление: Автор, конечно, может вообразить в этом символе воплощение авангардного секса, но не хотелось бы, чтоб его ассоциировали, как и папу Карло, с извращениями. Потому что, если с тремя квадратными отверстиями вроде как все понятно, то четвертое могло быть – женскими грудями, либо однорукой женщиной. Либо одноухой, одноглазой, … Здесь все зависит от воображения. Поэтому ни хочу ниче писать. Включайте свое сознание).
Папа Карло, словно очнулся от наваждения, - пока автор выше разглагольствовал, он нежно и ласково облизывал флейту, заглатывая мундштук до приятной щекотки гланд, и как саблеглотатель, с умиротворением вынимал её наружу. И снова, и снова.
- Тьфу, ты, - чертыхнулся мастер, бросив духовой инструмент в очаг, нарисованный им по-пьяни на стене мелом. Флейта распалась.
Буква П из трёх досок лежала перед ним на столе вверх ногами, абсолютно не вызывая никаких эмоций, хотя виагра действовала безотказно. Папа Карло покосился на пень баобаба.
Внезапно, взяв гитару, он быстро сыграл несколько красивых соло из репертуаров Helloween и Royal Hunter, а под занавес запилил Ингви Мальмстина. Затем стремительно подошел к пню баобаба, и начал остервенело тыкать его стамеской, пытаясь вырубить Мальвину.
Этот пень баобаба отцу Буратино некогда оставил проплывавший мимо на папирусной лодке русский Сенкевич. Плод воображения К. Коллоди еще тогда подумал, какая странная у русского фамилия. Но тот так за пнем и не вернулся. Наверное, на телевидении в СССР прижился. Пень же стоял до сих пор девственно нетронутым.
Папа Карло с ненавистью посмотрел на свою руку, держащую стамеску. «Как он мог, ими, - рукой и стамеской, - роились мысли, - дать жизнь сынку Пиноккио, и тут же лишить пня девственности, вырезав сыновью любовь, и свою похоть, - толстого безобразного карлика Мальвину?!!» Жить не хотелось.
Бережно положив столярный инструмент на доски, папа Карло набил трубочку крепким табачком, привезенным тем же Джузеппе с Сицилии, но выращенным в Афганистане. Запалив, два раза пыхнул. И жизнь вернулась в виде непроизвольной улыбки на лице и желания творить.
Папа Карло сыграл на гитаре Карлоса Сантану, Джимми Хендрикса на Вудстоке, Керри Кинга и Джеффа Ханнемана из «Слейера» одновременно. Затем выточил из пня жирную пудель-таксу Артемона, и дал свободу виагре.
В ночи раздавались глухие удары, а город весь думал, что – рок-фестиваль.
21.9.09.
ПС.
Не следует отожествлять реальность с действительностью. Вокруг нас многомерное пространство. И каждый, находясь в своём пространстве, лишь фрагмент общей действительности, не имеющей ничего общего с обществом в реале.