Сергей Ширчков:
Однажды ты разрежешь провода,
Устав от наших пАтовых свиданий,
И, сделав пару лёгких приседаний,
Сожжёшь в корзине письма без труда,
Как будто смыв ненужные года,
Ты выйдешь из крещенских иорданей.
Мои конверты затрещат в огне,
В дыму сольются строчки воедино,
Но старый джинн из лампы Аладдина
Останется лежать на самом дне
И пепел прошлого отправит мне,
Обратно превратив в простолюдина.
Тот час мне будет слышен до конца
Несбывшейся надежды отголоском.
Я каждый новый день начну наброском
Любимого далёкого лица,
Присваивая статус образца
Твоим улыбкам, взглядам и причёскам...
Ирбис:
Однажды я исчезну по утру…
Как исчезают признаки простуды,
И сердца рваных ритмов амплитуда
Вдруг превратится в линию одну…
Тогда и старых писем эта груда
Останется лишь пеплом на полу…
И старый джинн забьется в твой стакан,
Шепча молитвы на арабском… корчась,
Но всех лекарств теперь ненужных горечь
Тебе лишь подсластит былой дурман…
И будет ослепительная полночь
Лечебной мукой для кровавых ран…
И будет улыбаться Аладдин,
Вновь станет милым парнем беззаботным,
И с ним сирокко, словно пес голодный,
Завоет средь барханов или льдин,
На лад своих рубаи сумасбродных,
Счастливей шахов всех простолюдин…
И будет сломан каждый карандаш,
Пытающийся вспомнить мутный профиль,
Лишь два крыла насупившихся в брови
Летящего орла прольют мираж
В дымок горячего на блюдце кофе…
Но блюдце ты Другой в постель подашь…