Город изменяется с окраин, –
не в чести окраин старина,
только трудно улиц не изранить,
притерев их к новым временам.
Вот они – шеренги новостроек,
скука парков, вкатанных в асфальт,
смазанных рекламной пестротою,
улиц безизвилинных тоска.
И редки теперь любви пожары,
мыслей спорных вздорные бои,
обнажён бульдозеров ножами,
голый город сгорбленно стоит.
Он молчит, он смотрит изумлённо
на такую странную весну,
к спутникам своим – микрорайонам –
руки-автострады протянув.
Вздрагивает кожа городская,
вспугивая гром авиаптиц,
линзы стёкол, приторно мерцая,
скрашивают мертвенность глазниц.
И гуляет в площадных прорехах,
в камнях обездушенной глуши
быстроутихающее эхо
роя лакированных машин…
Только в сердце спят, храня присягу,
от времён укрыты сквозняков,
старый сквер с фонтаном да десяток
сердцу дорогих особняков.