Вода поднимается, влажно облизывая гранит.
Легионеры сходят с ума обожествляя металл.
Что бы ни написали Светоний, Плутарх, Тацит
в финале империи слышится: - караул устал.
Далматин на набережной, встречая себе подобных
приседает на задние, виляя хвостом.
Старые трюки, спотыкаясь на ровном
месте перелистываешь седьмой том
классика. Зная, вода поднимается вторую неделю,
синоптики врут про новый анти-циклон.
Вот девушка, может прожить моделью,
или попасть в половецкий полон.
Вода поднимается, но не затопляет город.
Падающему в колодец, без разницы, что над ним,
простецкий "журавль", медленный, услужливый ворот,
c грохотом цепи похожим на Рим.
Будущее не более, чем постаревшее настоящие,
время безделиц, смотри кузнецовский фарфор.
С утренним кашлем из рта вылетают шипящие,
оглушая шепотом незатейливый приговор.
Брут не может убить Цезаря, они не знакомы.
- Не теряйте отчаяния - говаривал некий муж
и полуденный "бах" орудийного грома
дополняет стилистику подсыхающих луж.
Вода поднимается, эта кровь загнивающей дельты,
в глухом декабре превратится в фатальный лёд.
И в рождественских ёлках завоют не волки, а кельты
золочёными буквами Триумфальных ворот.
С.-Пб. сентябрь 2009.