Какое дело мне до легионов Рима,
и до таверны у скрещенья горных троп,
и до того, в каких кудряшках лоб
хозяина таверны
с прошлым скверным,
до кратера из олова, до дыма,
что стены ветхие собою пропитал?!
Уснул над книгою и книгой этой стал,
стал временем Бого-Творимым,
лучами звёзд, пронизавшими мир, стал пустотой, скольженьем в сети моря,
стал солью, добываемой лишь горем,
что с миром сердцем искренним разделено, -
стихами вне аудиторий,
которым слово понимать дано
вместившее в себя: молчанье камня,
дыханье прозябающей лозы,
духовной жажды с НЕБОМ в каждом пламень,
и в контуре вершин - изрубленность гюрзы,
застывшей вдруг зигзагами агоний...
Стал пением цикады
на ладони,
объемлющей ЖИВОЕ, тишины...
Несу Вам это,
только Вы не рады:
Вам всё равно, как ходят моря гады -
цари гекзаметровой глубины,
Вам дела нет до лирных струн Эллады,
до лютни нищего поэта
эпохи Тан
по имени Ду Фу,
тем более начала третьего тысячелетия мой Казахстан
Вам безразличен, порождения ехиднины - безвременья сыны!
Быть может,
внуки Ваши станут вхожи
в сны,
увиденные мной над Мережковским ныне?!
Духовной жаждой благостно томим
иду-бреду
в пустыне
мрачной,
и жажда эта - серафим,
посланник Бога для любого Божьей милостью поэта...
Храню под оболочкою невзрачной -
духом гол -
ГЛАГОЛ,
сияющий небесной славой,
как горы кровного мне Алатау,
пестреющие* красотой Тянь-Шаньского отрога
сквозь смог бензиново-табачный,
непорочно -
торжественно и строго.
Слава
Богу!!!
___________
* Алатау - Пёстрые горы (каз.)