Джанет Литтл, "поэтесса-молочница"
(1759-1813)
ПОСЛАНИЕ М-РУ РОБЕРТУ БЕРНСУ
Достойный труженик орала,
Шотландии певец удалый,
С тобой нам радость заблистала
Сребристой нотой;
И снова Рэмси* тень восстала,
Стряхнув дремоту.
Подмоги Талии прекрасной,
Казалось, ждали мы напрасно:
Людей покинула, безгласна,
С уходом Аллана;
Но песням Бернса дарит властно
Щедрот фиал она.
Всех званий люди слышать рады
Напев искуснейшего лада.
И Феба пламенем баллады
Твои согреты.
Тебе в сердцах хвала с отрадой
Без слов воспета.
Твой Цезарь, Люат – разговоры
Ведут разумные, без спора:
В душах людей читают споро,
Всё могут взвесить.
Чтоб их послушать, я не хвора
Пройти миль десять.
А посвящение к Д.Х.** –
Сего надгробного стиха
Идея, право, неплоха:
Урок почише,
Чем льстивых бардов шелуха –
Попевка нищих.
Но коли обратится снова
Твое к сердечной боли слово
И женского обмана ковы
Враз начертает, –
Красотка, как ни будь сурова,
Тотчас растает.
Ты маргаритке пел пригожей,
И выпивку прославил тоже.
Напрасно я перо корёжу
И жду успеха:
Тебя с холмов, хваленье множа,
Прославит эхо.
Песнь пахаря слыхал бы Поп,
Иль Эддисон высоколоб,
Суровый Сэм*** – они б, взахлёб
Кляня твой стих,
Труды свои порвали, чтоб
Не видеть их.
Зачем же напрягать мне глотку,
Повыше брать хваленья нотку:
Твой стих охрипшая трещотка
Не приукрасит
И блеск его переработка
Обезобразит.
Я речь молитвой заключаю,
Прошу и без сомненья чаю,
Чтоб благ различных улучая
До малой доли,
Жил Роберт Бернс, – его вручаю
Небесной воле.
* Аллан Рэмси (1686–1759)
** эпитафию Д.Х. (эйрширскому литератору "дяде Хантеру") Бернс приложил прислал госпоже Данлоп, общей покровительнице его самого и Джанет Литтл:
Epitaph for John Hunter, Writer in Ayr:
Here lies a Scots mile of a chiel,
If he's in heaven, Lord, fill him weel!
*** Доктор Самюэль Джонсон (1709–1784) -- настоящее пугало для шотландских поэтов
При переводе использован текст, любезно исправленный на Форуме сайта "Страна Бернса" (2009):
Janet Little
(1759-1813)
AN EPISTLE TO MR. ROBERT BURNS.
FAIR FA' the honest rustic swain,
The pride o' a' our Scottish plain;
Thou gi'es us joy to hear thy strain,
And notes sae sweet;
Old Ramsay's shade, reviv'd again,
In thee we greet.
Lov'd Thallia, that delightful Muse,
Seem'd long shut up as a recluse:
To all she did her aid refuse,
Since Allan's day,
Till Burns arose, then did she choose
To grace his lay.
To hear thy song, all ranks desire;
Sae well thou strik'st the dormant lyre.
Apollo, wi' poetic fire,
Thy breast did warm,
An' critics silently admire
Thy art to charm.
C;sar an' Luath weel can speak;
'Tis pity e'er their gabs should steek:
They into human nature keek,
An' knots unravel;
To hear their lectures ance a week,
Ten miles I'd travel.
Thy dedication to O. H.,
In unco bonny, hamespun speech,
Wi' winsome glee the heart can teach
A better lesson,
Than servile bards wha fawn an' fleech,
Like beggar's messin.
When slighted love becomes thy theme,
An' woman's faithless vows you blame,
With so much pathos you exclaim,
In your Lament,
But glanc'd by the most frigid dame,
She wad relent.
The daisy too, you sing wi' skill;
An' weel ye praise the whiskey gill.
In vain I blunt my feckless quill,
Your fame to raise,
While echo sounds, frae ilka hill,
To Burns's praise.
Did Addison or Pope but hear,
Or Sam, that critic most severe,
A plough-boy sing, wi' throat sae clear,
They, in a rage,
Their works wad a' in pieces tear
An' curse your page.
If I should strain my rupy throat,
To raise thy praise wi' swelling note,
My rude, unpolish'd strokes wad blot
Thy brilliant shine,
An' ev'ry passage I would quote
Seem less sublime.
The talk I'll drop; wi' heart sincere
To heav'n present a humble prayer,
That a' the blessings mortals share
May be, by turns,
Dispens'd with an indulgent care
To Robert Burns.