Когда мы приплыли к водам Цезереи
Или к ней приближались, по атласам блуждая
Чайки сидели на гладких Омутах между мысАми,
Вереница диких уток летела вдоль дельты в предутренней мгле
В тумане видЕния и башни. Отблеск и звук металла
Наверно и галеоны тех, кто прибыл сюда столетье
Тому назад, гниющие ныне у городских ворот.
Столько лет учиться и не понимать.
Мы бродили по торжищам Цезареи,
Переправились через горные цепи и внутренние моря,
Познали её народы, и веры, и наречия.
Теперь же, когда Цезарея стала нашей горечью,
Попрежнему мы не знаем: увлекла ли нас жадность
Глаз или мы так верили, что исполнилась
наша миссия: первозванность.