Тогда два имени, не зная ада, рая,
не образом святым - душой единой,
не чувственностью – сердцем воскрешая,
становятся мелодиею дивной,
когда дыхание живет лишь легким вздохом
и отвечающим ему как эхо слабым криком,
когда бессилие и смелость глаз, ладоней,
их жизни, смерти оставляют за порогом…
Став нежным дальним журавлиным кликом,
что чище воздуха и всех морей бездонней,
мелодия та с грустью и восторгом,
осенней паутинки невесомей…