Царапаю ногтём пластинку неба
И слушаю, как дождь поёт хрипато
О будущих рассветных птицах небыль.
Они вчера исчезли все куда-то.
Наверное, я не проснулась ночью
От шелеста огромной птичьей стаи,
Когда пунктиры тёмных многоточий
Скрывать Луну и звёзды мраком стали…
А утром тишина покрыла город
Платком вдовы, сидящей у могилы.
А утром на дороги вышел холод,
Затёк в водопроводы, мысли, жилы,
Повсюду ржавый свой аркан поставил.
Я отдаюсь ему в порыве скуки.
Пусть лучше в теле шип калёной стали,
Чем эти дни в бескрылье и разлуке.
Царапаю ногтём винил пластинки,
Уставившись в глазницы жёлтых окон.
Висит на неудобной жёсткой спинке
Костюм огромной птицы одиноко.
И поутру меня не добудиться,
Наверное, я потеряла память,
Ведь на ветру, как рваная тряпица
Моя душа осталась тихо таять.
Прошли снега, прошли вослед метели,
Морозящие в поцелуях губы.
С весной о птицах плакали капели.
И вот – они вернулись ниоткуда…
И вот, воспрянул улей из бетона,
Как прежде, освещенный блеском улиц.
Как жаль, моя тоска была бездонна
И к стаям не могла душа вернуться.
Моя мечта покрылась мягкой пылью.
Белеет у виска волнистый локон.
Висит на спинке кресельной бессильно
Костюм огромной птицы одиноко…