***

Громада серая сдавила облака.
Сердечный стук как щелканье затвора.
И разрывает тонкий шелк издалека
Голодный взгляд живого Командора.

Последний факел сброшен со стены,
Пахнула прель глухого подземелья.
Стволы попрятаны за пазуху войны,
Озлобленной с жестокого похмелья.

А на центральной площади бессменный,
Рукой уверенной развеивая прах,
Стоит, зияя рваной черной веной,
Молох чугунный на негнущихся ногах.

Одноименной массы лучшие черты
Печные трубы стерегут на пепелище.
И здесь отдушины бессмысленно-пусты,
Как задних фар багровые глазища…

На старой вышке брошенной заставы
Оставлен мелом чей-то громкий крик.
Глядит давно печально и устало
Забытый всеми потемневший лик.

Засни попробуй – вряд ли что приснится.
День, ночь и день сжимаются в кольцо.
И обжигаясь о горячую бойницу,
Жестокий век кривит свое лицо.