У родника стою,
Из родника
Я воду пью и не могу напиться,
И знаю, и не верится никак,
Что чудо это может прекратиться,
Что нет чудес...
Таков двадцатый век:
Любое чудо,
Даже акт творенья,
Любой не очень глупый человек
Вам объяснит с научной точки зренья,
Или убьёт:
Невежда — невзначай,
Политик — ради выгоды,
Учёный —
Осознанно...
О, детство, выручай!
И выручает:
Чудо — это чёрный
Ржаной
и вволю
хлеб,
без лебеды.
А чем не чудо —
Весточка оттуда,
С войны,
О том, что нет ещё беды,
Что жив отец,
Живой, хотя и чудом?
У родника стою и воду пью,
Стою и не могу налюбоваться
На тоненькую светлую струю,
Которой к океану пробиваться.
Иду за родниковою,
За ней,
Неслышною ещё,
Едва приметной.
То скроется она среди камней.
То радугою вспыхнет многоцветной.
Вот дерево,
Замшелое бревно.
Воде моей дорогу заслонило,
И — лужа,
А у лужи этой дно
С аквариумным разве что сравнимо.
Иду в обход.
И вот она — вода!
Нашла-таки, пробила путь-дорогу!
Куда же приведёт она?
Куда,
К какому неизвестному порогу?
Иду. Любуюсь. Кругом — голова...
Но вдруг —
из детства —
мамины слова:
«Ходят по воду, сынок, а за водой
Далеко уйдёшь, спознаешься с бедой».
Ах, спросить бы мне у мамы молодой,
Разузнать бы про неясную беду!
За водой иду.
А если — за бедой.
Может, я её от всех и отведу?
А вода себе течёт да течёт,
А идти за ней — такая отрада,
Словно прожитые годы не в счёт.
Словно снились за утратой — утрата.
Она уже не струйка, а ручей.
В нём солнышко на каждом повороте.
Он шире стал за счёт других ключей,
И глубже,
И стремительнее вроде.
Уже и берега,
И бочаги.
Пожалуй, и на карте обозначен.
И не мальчишка —
взрослый —
ну, чудит!
А впрочем… не чудит,
И впрямь — рыбачит.
Плотва, щурята, окуни, ерши,
Голавлики —
Вполне речная рыба.
— День добрый!
— Здравствуй!
— Здешний?
— Старожил.
— Места у вас!
— Не сетуем, спасибо.
— Деревня близко?
— Рядом, за леском.
Во-о-он тропочка в траве,
Минута ходу.
— Торгуют ли там хлебом, молоком?
— Торговли нет, а так дадут охотно.
— Ну, будь здоров!
— Счастливого пути!
Мой дом, на всякий случай, крайний слева…
Я обещаю как-нибудь зайти
И ухожу.
Надолго.
На всё лето.
Увы и ах!
За чистою водой,
Любуясь ею,
Я прошёл недолго:
На пятый день повеяло бедой,
Одной из многих бед, грозящих Волге.
Задыхаюсь, не могу:
От ручья зловонного
На зелёном берегу —
Ничего зелёного.
Даже лютому врагу
Не хочу такого:
На зелёном берегу —
Ничего живого.
Какая живность уцелеет в них,
В ручьях и реках,
Медленных и скорых —
В цветных разводах пятен нефтяных
И пенных хлопьях всяческих растворов?
О нет, вода,
Ты вовсе не вода,
Ты — кровь земли,
Её первооснова.
Потоп Всемирный — это ли беда?
Была б вода, а Ной найдётся новый.
Вода ж умрёт...
умрёт вода —
и нет
Ни рыб,
Ни трав,
Ни птиц,
Ни населенья
На этой,
нашей,
лучшей из планет,
Единственной, быть может,
во Вселенной.