Сегодня ночью в цветнике моём
От холода поникли даже астры,
А алиссум, хоть и цветёт, как прежде,
Уже не пахнет мёдом почему-то...
Я вспоминаю молодость мою.
Семнадцать лет.
Весна.
Степные дали.
Лежу в цветущих травах вверх лицом
И взглядом не могу достать до неба,
Такая высь.
Но что мне до того!
Мне кажется, что вот сейчас я встану
Во весь свой рост
И руки подниму,
И, улыбаясь, небеса поглажу.
Да лень вставать:
Я — с ночи и устал,
И трактор мой ещё в ушах рокочет,
Хотя веду его уже не я,
А мой напарник Африкан Малухин.
Теперь я много старше
И живу
Не в Казахстане, а в краю отцовском,
Сижу я не в кабине —
В кабинете,
И не весна, а осень на дворе.
Фруктовые деревья оголились
И мокрые свои нагие ветви,
Похожие на скрюченные пальцы,
Молитвенно воздели к небесам.
А небеса, тяжёлые, дымятся
И, сея мелкий, частый, нудный дождик,
Чтоб не упасть, цепляются за крыши
Одноэтажных сереньких домов.
Залезь на крышу — если хочешь в небо!
Но если б даже я залез на крышу,
Я всё равно не стал бы выше ростом,
Сильнее и бесстрашнее, чем есть.
Наверно, это в общем так и нужно —
С годами обретать в себе потребность
Желания свои соизмерять
С возможностями их осуществленья.
Наверно, так.
А, может, и не так.
А, может, просто я утратил что-то,
Какой-то очень важный нерв души,
Спасающий ее от увяданья?
Сегодня ночью все мои цветы,
Последние цветы мои увяли...