А нам в лицо ревет косматый зверь,
в песок вгрызаясь белыми зубами,
алмазами сверкая под ногами
и открывая в неизвестность дверь,
как будто говоря: а ну проверь,
когда вас обниму, что станет с вами!?
И устремляясь к пене облаков,
он до небес пытается взметнуться,
но успевает только лишь коснуться
обрывистых высоких берегов.
и в ярости от каменных оков,
он отступает, чтоб опять вернуться.
Горчинкой синь соленой на губах,
зеленовато-желтая поближе,
язык шершавый нежно губы лижет,
ну а в глазах живут восторг и страх.
И искры брызг сверкают на щеках,
сливаяся в потоки чуть пониже.
Рисунком пены на сухом песке,
как будто процарапанном когтями,
нас увлекает и ползет за нами,
но вновь взревает в бешеной тоске,
и бьется тонкой жилкой на виске,
и треплет лапой ленту на панаме.
Впечатан чистый профиль в синеву,
змеится в такт прибоя черный локон,
свиваяся узорами барокко,
ломая на лице бровей дугу.
Вот покидает божество тюрьму –
и падает одежды пестрый кокон...