В теплушке женщина рожала

 

 В теплушке женщина рожала,
под мерный стук колесных пар.
А рядом дочь ее дрожала,
В шесть лет такое, как кошмар.

На мать смотреть не разрешала
Седая тетя-женсовет.
И дочка, плача, вспоминала
Весь путь лишения и бед.

 Четвертый месяц, как спасались
они от лап Большой Войны.
На чем случалось, добирались
В Уральск, почт что в центр страны.

 Запомнилось, как уходили
Из Белой Церкви летним днем.
На ЗИСы семьи посадили,
А военлетчики пешком.

 «С собою брать всего два места!»-
кричал сердитый капитан.
И девочка совала вместо
Кастрюли, куклу в чемодан.

 Где мама вещи на ковригу
Менять пыталась у крестьян,
им насыпали землянику
на грязный, пыльный чемодан.

 Потом бомбежки эшелона,
Лихая, Лиски и Бахмач.
Как маршем шла с отцом колонна,
Ей иногда шептала мать.

 Шли с чемоданом и машинкой,
на ней строчить умела мать.
И Зингер, лаковая спинка,
Потом не раз будет спасать.

А как то утром им сообщили,
У вестника был мрачный вид,
Колонну части разбомбили,
И, говорят, отец убит.

 Хоть не был срок. От этой ль вести
Что не снести, не убежать,
Или все беды ходят вместе,
Но стала женщина рожать.

 За пол часа, как эшелону
войти в уральские края,
Раздался плач, затихли стоны.
Родился мальчик. То был я.