Луна – и улицы пустынны,
Свет из распахнутых дверей,
И нерастраченная дерзость,
Вконец измученная верность
Сиянью желтых фонарей.
Мы отгорожены ветрами,
Часами, лезвиями рельс,
Пустыми, глупыми слезами,
Которым верят, но не здесь.
Москва, мой говорливый город,
Бормочет ласково: «не тронь!».
И в довершении аккорда
Усатая собачья морда
Вновь тычется в мою ладонь.
Сентябрь 1997