Пропела труба и зазывно, и звонко:
Хотите — поверьте, хотите — проверьте,
Открытие «я» осеняет ребенка
В момент постиженья им ужаса смерти.
Я смертен... Но я же живу, существую,
И так мое «я» на других непохоже.
Меня похоронят? Живого? Живую?
Не верю! — когда-то шептала я тоже.
Шептала ночами, зарывшись в подушку,
Укрывшись от страхов ночных с головою.
Я жизнь прожила, доломала игрушку,
И вот ухожу за осенней листвою.
С собой уношу я лишь память ночлега,
Отчетливость сна и неявственность яви
Да полные пригоршни талого снега,
Что лег на последней, озябшей отаве.
Я, свыкшись с уходом, себя открываю
Вторично, гораздо больнее и злее.
Как бабочке, крылья душе обрываю,
Нисколько, бедняжку, ее не жалея.
Зачем ей порхать, если в землю ложиться?
Земною жила, доживай, как земная,—
Мне с этим единством удобнее сжиться,
Чем с тем, что возможна ей участь иная.
Познания наши — познанья ребенка.
Хотите — поверьте, хотите — проверьте.
Пропела труба и зазывно, и звонко
На белой поляне, в преддверии смерти.