Явилась сессия-агрессия бедой незваною на пир
Лихой беспечности студенческой всей голытьбы —
И потянулась длинная процессия живых мишеней в тир
На встречу с меткими стрелками мстительной судьбы.
Я поведу рассказ о том, что довелось мне видеть:
О павших тут же и не тут, кого затем пришлось добить,
И о крови, разбрызганной на сумрачном граните,
Которой многим выжившим сполна пришлось пролить.
Об этом и другом на волю пустит правду моя повесть:
Как торговались с наглостью, не чувствуя вины,
Как выставляли на торги до дыр затрёпанную совесть,
Что тем дороже стоила, чем меньше было в ней цены.
Я видел сам глазами зоркими своей душевной боли,
Как Подлость под руку с Безжалостностью Знаний,
В сопровождении Железного Порядка в чёрной роли
Гуляли по дворцу растоптанных мечтаний.
Я видел всё: истерику и плач, и даже детский страх
На лицах многих, слышавших звук клацанья затвора,
Я видел так же единицы стойких с мужеством в сердцах,
Встречающих достойно исполненье приговора.
Я видел пасти жадные бесстрастных палачей Порядка,
С бесстыдством собиравших урожай расстрельного сезона
Средь трупов, воскрешая тех, чья больше дарит грядка,
И лицемерно прикрывавших гнусности веленьями закона.
Я видел, впрочем, горстку и таких, что возносясь до неба
От гордости за звание «особо неподкупных ртов»,
Бесплатно убивали всех подряд направо и налево
Своим холодным равнодушием к деяньям подлецов.
Но, видя это всё, никак не мог понять лишь одного я:
Как никого из них не задевает за живое даже смерть?!
А после вдруг подумал: а есть ли в них хоть что-нибудь живое,
За что их можно было бы хоть чем-нибудь задеть?!..
Далёк я от того, чтоб идеалом рисовать студента,
Мне лучше всякого давно уже известна его суть:
Немножко разума, кусочек сердца, чести полпроцента,
Всё остальное — фальшь и шелуха, а глубже только муть.
Допустим справедливость этой громкой фразы остряка,
И пусть хоть десять тысяч раз всё это будет точно так!
Но, невзирая ни на что на свете, даже дурака
Ни у кого нет права убивать только за то, что он дурак.
И я восстал, отбросив все свои сомненья, страхи,
И приготовился к войне, в которой не видать пощады всем,
Кто со свинцовым топором стоит у судеб плахи
И за бумажки милует, законы обходя все без проблем.
Вы слышите, холодные мерзавцы, мира сильные сего?!
Я объявляю вам и вашим правилам смертельную войну,
Как миру позолоченных цепей, а коронованных невежд его
Я обещаю пригвоздить навеки всех к позорному столбу!