Возле лавки, у подъезда, весь свернувшийся в клубок,
Замерзал в морозный вечер в кровь израненный щенок.
Перебита была лапа, а из носа текла кровь,
Голова на бок свисала и слегка опухла бровь.
Он лежал, прижавшись к лавке, и смотрел он на народ,
Думал он:- Не все плохие, может кто-то заберет.
Никому он был не нужен, и никто его не брал,
Но надеялся на чудо, о хозяине мечтал.
Тот щенок давно не кушал, крошки хлеба не видал,
Он с судьбой своей смирился и тихонько умирал.
Скрипнул люк помойной бочки, в страхе завизжал щенок.
И увидел, как из бочки бомж авоську поволок.
Оглянулся бомж и смотрит исподлобья на щенка.
Подошел и дал горбушку, да погладил так, слегка.
Прошептал:- Эх, горемыка! Как же не легко тебе,
Я живу в сыром подвале, заберу тебя к себе.
Шел тот бомж полуголодный, на руках он нёс щенка,
А в авоське той лежали, хлеба чёрствых два куска.
На лице была улыбка,будто клад большой нашёл,
Он прижал щенка покрепче,и в сырой подвал вошёл.
Почему, скажите люди? Сострадают только те,
Кто прошел огонь и воду, жил на хлебе и воде.
Ну а тот, кто ест от пуза, наживаясь на других.
Наплюёт на всех в округе, даже на своих родных.