Лирика

Роман  Эсс
--------------




Зачем, холодная  луна,
Ты  манишь  девою  в  пустыни
Сквозь  райских  птиц  в  углу  окна
Лицом  восточным  круглым  ныне?

Усталый  гусь  один  летит
Едва-едва  вон  на  востоке.
Он  плещет, жалобно  кричит
Своим  товарищам  далеким.

На  серебристые  дома,
На  побелевшую  деревню
Уж  опускается  зима,
Но  белый  мир  ей  еле  внемлет.

Я  вижу  шелк  и  аксамит,
Парчу  полей  и  огнь  синий.
И  как  дорогою  спешит
Ночная  гостья   на  машине.

Когда  в  реке  окрепнет лед,
Я  знаю: Муза  то  нежданно
В  лачугу  с  инея  стукнет
С  американским чемоданом.

Потом  в  халатике  простом
Она  и  я -  мы   сядем   двое
Во  облуненный  светлый  дом
С  огромной  снежною  луною.

____________________________




Люблю  дыханье  северной  зимы!
Нагой  красой  блистая  откровенной,
Освящена  лишь  отблеском  луны,
Ты  мне  богиней  мнишься  средиземной.

В  глуши  глухой  российской  декабря
В  унылый  дом  безвестного  пиита
Восходишь  словно  новая   заря,
В  снегах  эгейской  пены  Афродита.

Так  ты  ко  мне  восходишь  ясным  утром.
Нагою  ножкой  ярче  перламутра
Крыльцом  прогнившим  отряхнув  сандалии,
Лепечешь  об  Афинах  да  Италии.

Дивя  всю  улицу  и  траурного  пса
На  конуре  смотрящего  на  платье
Последних  листьев  в  снежные  леса –
Вдруг  замираешь  этою  тетрадью.

Люблю, когда  в  кленовом   и  осинном
Чуть  дышишь  платье, залистнув  тетрадь,
В  окно  не  видя  смотришь  беспричинно,
Боясь  спугнуть  скрипучую  кровать,

Ты  мне  ль  не  так, о  Муза, подарила
В  ночах  метельных  не  один  напев?
Той  самой  койки  краешку  присев,
Сей  темный  угол   солнышком  святила.

С  последних  листьев  и  с  рябиной  в  горсти,
В  салоне  модном  платье  сшив  шнуром,
Как  зимняя  любовь  за  декабрем,
Так  ты  ко  мне  без  стука  ходишь  в  гости.

___________________________________________

НЕБО


Холодной  зимнею  зарею
Леса  печальные  стеною
Молчат  над  улочкой глухой
Завороженною  тайгой.

А утром серым  и  туманным
Два  дня  покаплет  с  черных  крыш,
И  стелет  горький  дым  в  камыш,
На  оснеженные  поляны.

Но  вновь  ярится  силой  новой
С  луной  жестокой  и  багровой
Предвечный  светоч  и  мороз
Под   хороводом  диких  звезд.

На  Север  гляну: зябкой  пихтой
Стоит  там  грозный свет  кольцом
С  звездой  Полярною  трехликой 
В  Гиперборее  праотцов.

На  Юге  два  молчат  атланта
Под  бездной  светочей  пустынь,
Неся  бессмертных  аргонавтов
Над  океаном  в  сад  богинь.

И – все  Мороз, да  тьмы  во мраке,
Да Смерть, да  Сон, да  жизней  бред!
И – Слова  траурные  Знаки
На  скалах  умерших  планет.

______________________________________



Когда  с  луною  царственная  ночь
Юдоль  страданий  умиряет  снами,
Я  знаю, верю:  влажными  звездами
То  мир  бессмертных  смотрит  нам  помочь
Пройти  сей  жизни  скорбную  дорогу.
Нет  мертвых  в  мире  под  бессмертным  Богом.

Когда  туман  запутывает   лес,
Так  что  ничто  и  звука  не  проронит,
В  надир  Луны  по  хрусталю  небес
12  знаков  царственных  гармоний
Звенят  осанну  над  лесной  страной.
И  ад  смолкает  самый  в  час  глухой.

Ни  тень  от  птицы, ни  зверья  стопам
Нет  воли  в   соснах  синих   перед  солнцем
В  колоннах   дивных   потревожить  храм.
Лишь  Ока  неба  луч  зеленый  льется,
Как  утешенья   умерших  родных
На  ряд  избушек  бедных  у  святых.

______________________________________


СОН



Много   лет  все  мнится, мнится,
Что  колдует  нам  сама
Над  разубранной  светлицей
Старорусская  зима.

И  бросает  снегом  в  окна
Вьюга, дуяся  в  свирель
Злому    месяцу   в   дорогу
В   разлохмаченную   ель.

Что  в  окно  большое  вьюга
Задувает  свечи  строк.
В  соболях  таит  подруга
Холод  ста  семи  дорог.

И  все  та  же  тройка-птица
Продолжает  свой  полет.
Опускаются  ресницы,
Багровеет   горизонт.

И  на  красном, красном  снеге
У  завьюженной  реки
В  занесенном  снегом  бреге
Убегают  огоньки

Снег  блескучий, месяц   красный,
Колокольчик   да  метель
Околдованный, ужасный
Лес   на   тридевять  земель.


______________________________




В  пустыне  мира  одиноко
С  высоких  ангельских  орбит
В  обледенелую  дорогу
Звезда  зеленая  блестит.

Над  ледяною  злой  пустыней
На  дыры  окон  деревень,
На  мертвый  сон  электролиний
Бросая  траурную  сень.

Путь  утомителен  и  тесен
Среди  петляющей  тропы
Давно  замерзших  тихих  песен
Всегда  плутающей  судьбы.

В  норе  до  снежного  ночлега
Еще  нам  долго  бресть  вдвоем,
Не  встретив  след  от  человека.
И  никакой  не  ждет  нас дом.

______________________________


БОЛЬНАЯ



После  недуги  долгой  у  колодца
В   весенних  милых  тропочках  дыша,
Все  радуется  послезимним  солнцем
В  лесах  несовременная  душа.

И  как  ребенок  свежей  новизною
Она  сторожко  наступает  в  лед,
А  той  душе  шепталися  зимою:
«Недолго  жить! И  скоро  уж умрет»

Ах, как  хвои  вечнозеленой  сладость
Тогда  горчит  весеннею  смолой!
Неомрачимая  есть  сладостная  радость
Всевоскресенья  умерших  весной.

________________________________________

Всегда  изменница-судьба
Исподтишка  нас  в  ров  толкает,
Когда  в  хорошие  дома
Тебя  давно  не  приглашают.

Есть  здесь  хорошие  дома:
Коттеджи, виллы  и  чертоги.
Но, знаешь,  мне  милей  изба,
Где  веник  стынет  на  пороге!

Кто  похваляется  богатством,
Тот  всех  воров  в  свой  дом  зовет.
В  американском  государстве
Район  в  границах  зла – оплот.

И  там  в  богатые  аллеи,
Где  англосаксы  и  евреи
Китайцев  бедных, черных  стаи
С  других  районов  не  пускают.

Изба, деревня  русской  жизни
Другое  дело, согласися!
Не  видим  мы  в  своих  колхозах
Дворцы  в  холмах  единороссов.

Мы  православные. Не  ново
За  гроб  нам  глянуть  далеко:
Как  лезет  в  царствие  христово
Верблюд   в  игольное  ушко!

________________________________



РУССКАЯ    ЖИЗНЬ



О, долго  ль   гнить   в  тебе, докучная  Россия,
С  народом   современным   и   тупым!
И  нет  угла  на  свете, где  б  к  родным
Из   этой  жизни  приползти  в  бессилье!

Где  нет  свирепой  радости    глумлистых
До  евро  жадных  тележурналистов!
Но  где  поэмы  в  газетенке   местной
Под   N  и  вензелем   курсистки   неизвестной.

Где  не  видны  терактов  вдруг   пожары
И  не  слыхать   телевизионной   нови –
Их  всхлип  от  радости  при  бедствиях  и  крови,
Чем  больше  гибнет, тем  и  больше  гонорары!

Где  ты, покойный  русский  уголок,
С  перинами, с  кивотами  в  углу,
С  цветными  пятнами   лампадок   на  полу,
С  печуркой  жаркой   в   зимний   вечерок.

С  блескучей  птицей  в  изразце  хрустальном
Святой  Руси  почти  полузабытой.
С   котом   ангорским   долгие   молитвы
При  Троеручице  славянскою  печальной.

Там  том  Дашковой   красный   и   сафьянный
На  этажерке  буковой   в   диванной
С  портретом  фрейлины  с  собачкой  у  камина
В  шелках   и  рюшечках   времен  Екатерины.

Там   в   библиотеке   у  голландской   печки
Двух   барышен   скучающие   плечики
За  алым  бархатом, и  синий  «Современник».
И  голос  ангельский: «Зайдите  в  понедельник».

Где, где  подобье  Суздаля  такого?
Там  в  сапогах    начищенных   яловых
Мимо  рядов  мясных, мучных, медяных
Под  ручку  бродишь  с  барышней  румяной.

Да  купишь  в  рубль  царский  настоящий
Хрустальный  камень  сахара  звенящий,
Да  чая  фунт, да  калачей  с  изюмом.
Да  завернешь   потом  на  шкалик  к  кумам.

А  после  смотришь  на  закате   дальнем
На  всенародное  с  гармонями  гулянье,
На   санок  лет,  на  хохоты  из  тьмы,
На  чучело   горящее   зимы…


__________________________________________




ВЫБОРЫ   В   РОССИИ

Под  серых  облаков  унылой  чередою
Тяжелые  снега, набухшие  водою.
Да  посеревших  срубов  штакетник  кривоватый.
И  повышенье  цен. И  старая  зарплата.

И  черные  следы  с  водой  у  магазина,
И  в  старом  клубе  бар  чадящий  армянина.
И  серый  шлак  котельной. И  мокрый  бензовоз.
И - три  рубля  в  кармане  на  завтрашний  мороз.

________________________________________________





ТЬМА



Что  там  несется  в  небесах,
Пылая  топкой  паровоза?
Свивая  смерчи  на  снегах,
Все  выстужая  в  лед  морозом.

Кто  там  скулит, стенет, взвывая?
Метель  иль  волки  за  мостком?
Кто  там  на  кладбище  мигает
Во  мгле  неверным  огоньком?

Клыками  щеряся  на  выси,
Кряхтя, садится  на  крылец
Скулить  о  вечной  жуткой   жизни
Непоминаемый  мертвец.

Перечисляя  званий, премий
И  многотомной  лжи  обман
В  глухоневнемлющей  деревне
Давно  уснувших  поселян.

Пусты  могильцы  неживые.
Живые  в  темный  час  живых
Храпят, проспав  свою  Россию
И  дух  отшедший  пресвятых.

Спят  в  городах  архиереи,
Дневных  пророчиц  нудный  вой,
Спят  казнокрады, задогреи
Из  кресел  кожаных  с  женой.

Поэты  спят  и  патриоты,
Смотритель  спит  кремлевских  звезд,
Воров  дневных  спят  сверхдоходы
В  костюме  сером  «Хьюго  Босс».

Всю  ночь  стучат  мне  в  дом  снаружи
И  дышат  в  стекла  синим  льдом
Неупокоенные  души
С  промерзлых  кладбищ  за  прудом.

Несметных  духов  легионы
Несет  над  сонною  страной
Мороз  забвения  бессонный
Близкогрядущею  войной.

И  дремлет  мертвая  Россия
Под  гулом, посвистом  чертей,
В  дома  попрятавшись  глухие
Как  за  бойницы  крепостей.

Бессонный  ангел  полуночи.
Води  недремлемой  рукой!
Не  спи, не  спи  в  сей  час  порочный
Нерассветаемой  страной.

_____________________________________________




НОВЫЙ   ГОД   В    ДЕРЕВНЕ




В  пустыне  дол   заледенелых
В  тиши  завьюженных  равнин
В  закатном  блеске  омертвелом
Навек  останешься  один.

И  будет  радио  из  клуба
Смеяться   дурой   из  Москвы
Морозом  жутким  этим  грубым
Останкам  вымершей  травы.

Всклянешь  обычным  сумасшедшим
В  злой   рок   о   льдистые   кусты
Годам  от   юности  прошедшим
В   черте   проклятой   нищеты!

Мятяся  в  шутках  новогодних
Московской  сволочи  сам-друг,
Зайдешь  в  сарай  еще  сегодня
Веревку  бросить  в  ржавый  крюк.

Когда  в  12  посторонний
Столичный  мир  поднимет  крик,
Лить  будет   месяц   новогодний
Зеленый   луч   на  бледный  лик.

В  долинах  мрачных  в  кАмнях  острых
Не  первый  будешь  ты  вздыхать!
И -  душ   повешенников  слезный
Ручей  российский  пополнять…

А  нищим  будет  пир  в  отчизне
На  Новый  год  в  столах  светить,
Когда  все  выйдут  к  сытым  жизни -
Веревки  в  блюда  им  сложить.

Тогда  откроются  могилы.
Средь  туч  в  полуночный  огонь
Воздымет  меч   девятикрылый  –
И  к  сытым  выйдет  Бледный  Конь!

Но  так   же  будет  этим  грубым
Останкам  жалящей  травы
Смеятся   радио   из  клуба
Валютной   дурой   из   Москвы.


___________________________________


ПАТРИОТ



Забвенный  рай  отеческих  лесов,
О  тихий свет  и  милый  детства  кров
Как  сына  блудного  прими  меня из  гроба
От  Потомака   толп  и  небоскребов!
Цивилизаций  изгнан,  пария -
Их  городов, их  фильмов  для зверья.

Позолоченных  в  банках  их   царьков
Антихристов  грядущих  и  божков
С  всемирным  богом – лаковой  тележкой
Из  ада  в  тартар  на  шоссе  кромешных!
У  хороводов  звонких  деревень
Прими, о  лес, меня  под  кленов  сень!

По  бревнам, сединой посеребренным,
Избой  меня  встречает  изумленно
Таежный край;
Как  матери  слеза
Бежит  смола  в  озерные  глаза.
Дом  детских  снов  хлопочет, воздыхая,-
Нахохлил  крышу  и  слезу скрывает.

На  бреге  рек  морщинится в  улыбке
Знакомый дуб, тайги   посланник   южный,
На  глине  желтой   у  откоса  зыбкой
Приветно кашляет, не  раз зимой  простужен.
Хромой  свидетель царской  русской  славы -
И  лет  последних  всепозорища  державы.

Все  мне  дивится: печь  и  чугунки,
Болтушки-куры  вверх  бегут  с реки,
Половики, и  ходики, и  вещи.
Икона  старая  и  та  руками  плещет!
И  все  соседство  вторит  на весь  лес:
«Вот  чудеса! Один  хоть  нам  воскрес!»

В  забвенья  гулкой  пустоте  славянской
За   мною ходят – все  потаенно  ждет
Какого   чуда  в  нищете  крестьянской.
Приезжему  все  свято  смотрит  в   рот.
(Так  область  свято  часто   смотрит  жарко
На  палец  указаний  олигарха)

Я здесь  брожу  в  задумчивости  пылкой,
Мечтая  край  преобразить  пустой
Для  беженцев  руины  городской,
Глядя  места  у  ржавой лесопилки…
Здесь будет  дом  стоять кирпичный, там   изба,
А  там – котельной  новая  труба!

Мечтайте, нищие!
Руинами  села
Здесь  промелькнет  лишь  тихой   пыльной  тишью
В  полынях   сонных   полевою    мышью,
Да  в  ночь  прокычет  лунная сова.

Ведь  стаи   евро  трассою   субсидий
Проходят  вне  крестьян   пустой  России!

Здесь  ничего  не  будет!
Сколько  лет
Уже  тому  я, пилигрим   музейный,
Брожу   один  по  ржам  узкоколейным.
Все  глухо, мертво!
Никого здесь  нет!
Одни  квакушки   сирые  в тумане
Сидят  безвыездно  - как  истые  славяне.

Сих   патриотов  очень  я  люблю!
Пусть  патриотки  в  городах  тоскуют
Про  Русь  свою  грядущую   святую –
С  зарплатой  в  40  тысяч  по  рублю!
В  необозримых   кладбищах  с  «Портвейном»
Лежит  села  вся  Русская  идея……

Все - денег  ждет, работы  и  зарплаты
Не  унижающей  тысячетонным  златом
Плывущим  в  бронированный  вагон
Лишь  новорусским  в  Лондон  за  кордон! –
Великой  Блуднице  финансовой  всемирной,
Где  Евро-Ефа  в  Русь  плодит  вампиров.

Русь  патриотов  без  единыя  души!
Нам  патриоты   русские  кукуйте
Не  проходя
                по  волчьей  сей  глуши,
По  городам  в  квартирках  злых  тоскуйте
В  Русь без  села, царя, дворянской  славы!
Крестьянством  твердым  лишь  жива  держава!


………………………………………………………
………………………………………………………


Густым  туманом  черным  над  Россией
Столетним  злом    раздавленных  Бессильем
Здесь  наблюдаю  Иго  русской   жизни -
Душ  вялых, робких  из  квартир  прокислых
Москвы 
                на  злой  работе  подле  боссов.
Но -  в  кухнях  громких  обличать  нероссов!

Они  - виновники  и  Злу  потать  в  угоду!
Квартирный  вирус, горе  русского  народа
От  Сахалина, Улан-Батора   до  Риги
Всего  зарытого  на  кладбищах   великих.
Они, по  паспорту  прописаны  славянством,
Рабы  вернейшие  антихристова  братства!

Им  Путин  бродит  по  пятам  с  опаской
За  Абрамовичем, за  русским  Дерипаской…

Им  над  Кремлем  все  та  же  Пентаграмма
Горит  ночами  кровью  как  программа
Русь  превратить  в  Хазарию   славян –
В  голодный  Россиянский   Бантустан.

С  нерусским  Игом  вековым  из   мглы
Они  в  Москве – послушные  ослы
В  ярме  нерусском  в  городах  кромешных.
Свиней  кровавых  волокут  в   тележке
Рабы  ТВ – всю  Нехристь, Пуза, Власть!
Здесь  быть  Героем – воровать  и  красть!

По  черепам  ползти  в  инфернобратство
С  демократическим  двухпаспортным  боярством
К  нам  набежавшим  из  кичливой  Польши:
Сто  лет  Русь  грабить  больше, больше, больше!
Стада  ослов  пострусских   гнать на  Дыбу:
- Вперед, скоты, все  русское  вы  быдло!


__________________________________________






СФИНКС


Как  мрачный  сфинкс  в  долине  мирозданья
Из  вечности  глядит  на  муравьиный
Упорный  плеск  двуногого желанья,
Так  гений  мой  взирает  в  мир  пустынный,
Когда  вокруг  автомобили, зданья
И  бег толпы – как  стаи  ход пираний.
Он  неотсюда  смотрит  в  тел  закон –
Весь  мир  ему  и  плосок, и  смешон!

Так  этот  сфинкс  на  дым  цивилизаций
Из  ледников  и  вечных  гор  глядит
Долин  истории  с  несолнечных  орбит
К  слепым  кишеньям  и  племен, и  наций.
И  смерть, и  жизнь  безумная  страшится
Смотреть  в  зрачки  того, кто  бдит.
В зазвездные  провалы  его   сени –
Что  всем  земным  зовется  провиденьем.

И  этот  сфинкс  в  необозримо-грозных
Стоит  хребтах  при  зареве  подлунном.
До  сотворенья  камень  синий, звездный
Переживет  луну  и  солнца  струны,
Пространство, время, вещество, сам  косный
Весь  трупный  мир, исход  его  безумный …
Он, до  начала  бывший  Сотворения.
И  этот  сфинкс  не  ведает  Сомненья!

Все, что  купается  в  росе, в  волне,в  рассветах,
Как  ты его  земным  ни  назови,
Все, что  в  высоком  слоге  всех  поэтов
Из  праха  жизни  изросло  в  крови,
Стократно  проклято  иль  по  сто   раз  воспето:
Судьба   и   смерть, все  таинства  любви –
Ему   все  звон  да  эха  шепоток
В  провалах глаз, смотрящих  на  Восток.

_____________________________________________



ЛЕШИЙ


На  эти  темные  народы
Всемолчаливей, чем  трава,
Минимизирует   расходы
России  чуждая  Москва.

Селянин  бедный  финно-угров,
Угрюмец  северной  судьбы,
Выходит, почесавшись, утром
Из  перекошенной  избы.

И  грустный  взгляд  страны  коровьей
Его  встречает  октября,
Где  леший  кашляет  в  дуброве
Глухою  тропкою   зверья.

Селянин  вспомнит  дикображный
С  вчерашней  выпивки  вопрос
О  пятитысячных  бумажках
В  ландо  московских  телезвезд.

Сюда  в  село  для  русской  водки
С  арбатских  бонз   и   телеврак
Едва  ль  дойдет  и  пятисотка
В  полуобрушенный  сельмаг!

Растащут  деньги  по  дороге
На  шармальшейховскую  жизнь
Все  областные  полубоги
Да  возлебанковская  крысь.

И  будет  кашляющий  леший
В  три  тыщи  русского  рубля
Чихать  в  отверстие  скворешни,
Как  Ной  последний  с  корабля.

_________________________________




Когда  с  луною  царственная  ночь
Юдоль  страданий  умиряет  снами,
Я  знаю, верю:  влажными  звездами
То  мир  бессмертных  смотрит  нам  помочь
Пройти  сей  жизни  скорбную  дорогу.
Нет  мертвых  в  мире  под  бессмертным  Богом.

Когда  туман  запутывает   лес,
Так  что  ничто  и  звука  не  проронит,
В  надир  Луны  по  хрусталю  небес
12  знаков  царственных  гармоний
Звенят  осанну  над  лесной  страной.
И  ад  смолкает  самый  в  час  глухой.

Ни  тень  от  птицы, ни  зверья  стопам
Нет  воли  в   соснах  синих   перед  солнцем
В  колоннах   дивных   потревожить  храм.
Лишь  Ока  неба  луч  зеленый  льется,
Как  утешенья   умерших  родных
На  ряд  избушек  бедных  у  святых.

______________________________________



ПОСЛЕДНИЙ  РИМЛЯНИН




Останний  знак  померкнувшего  лета
В  реке  седой  скрывает  зыбкий  лед.
Я  жду  письма, московского  привета.
Но  ящик  пуст. Строки  никто  не  шлет.

Здесь  научен  в  глуши  глухой  изгнанья
Ни  от  кого  в  бесящихся  годах
Не  ожидать  стихам  своим  признанья.
Стихи  в  наш  век – пустышка, глупость, прах!

Уж  не  поет  чаровник  вечных  песен
В  столицах  мира, волнователь  струн.
Он  поднят  на  смех, шут  же  чужебесен
В  поэтах  первый – рыночный  крикун.

Лишь  вещной  роскошью  и  бедным  поселянам
Доходит  век  мещанства  и  греха –
Мамона  бог  и  гуннам, и  славянам
В  закатных  мира  славой  в  облаках.

И  все  шумит! Там  в  храм  литературный
Торговцы  влезли  в  царстве  фарисей;
Шумят, бранятся, продавая  урны
Давно  забытых  царственных  теней.

Как  тот  поэт, последний  Рима  житель,
Во  тьме  пожарищ  рухнувшей  страны
Я  слышу:  в  храме  муз  сквернят  обитель
Былых  поэтов  варвары  войны.

Смотрю  в  цикуту. Свиток  словно  лента
Стихов  величьем  блещет  озарен.
Я  в  горе  мыслю: Благо  же  поэтам
В  гробах  под  спудом  царственных  имен!

Певцы  теперь  иные. Дух  кумирный
Из  Палатина   слышен  их  богов:
Там  дух  степи  мычит  полузвериный
В  смолЯный  треск  чадящих  факелов.


________________________________________


РАЙ

Вот  рай  поэта  в  том  местечке,
Где  финский   домик  на  горе,
Где  грузный  челн  на  лоне  речки
Висит  в  цветастом  сентябре.
Волной  качает  о  кувшинки
Планету  тонкая  леса,
Со  стрекозою  в  пелеринке
Дрожа  в  притихшие  леса.

Там  словно  в  сказке  в  магазине
В  поселке  маленьком  совок
В  руке  Раисы  в  алюминий
Блистает  в  сахарный  песок.
И  там  веселые   бумажки
Пасутся  стадом  в  портмоне –
Самоплодящиеся  мошки.
Как  в  банке  с  чаем  на  окне.

Речной  трамвайчик  там  украдкой
Уйдет, пустив  усы  рекой
По  деревянные  оградки
Зеленой  пристани  «Покой».
А  на  песке, к  полудню  жарком,
Смолой  течет  вверх  дном  баркас…
И  стыдно  там  на  иномарке
Катать  у  бочки  желтой  «Квас».

Там  продавщица  молодая
Под  гулкий  новый  «Гастроном»
У  бочки  с  маслом  добивает
Плиту  минтая  топором.
С  зеленым  луком  и  сметаной
Салат  из  свежих  помидор
Щербатой  ложкой  деревянной
Черпает  царский  дед  Егор.
Он   смотрит  в  солнышки  «Стекляшки»,
Как  с  пивом  славная  чехонь
Сидит  в  лесочке  с  Чебурашкой,
Тяня  крикастую  гармонь.
В  индийском  платье  крепдешина
Зазноба  в  синеньких  туфлях
Летит, смеясь, у  магазина
В  автомобильных  зеркалах.

А  в  вечер  долгий  и  туманный
Внутри  витрин  себе  блестят
Ванилью  пахнущие  страны
Фольгой  в  «Гвардейский»  шоколад.
За  гастрономом, за  складами
Есть  танцплощадка  и  баян,
Леса  с  пахучими  цветами
С  луной  огромною  полян.
Туда  автобус  большеглазый
Бетонкой  ходит  лишь  один,
Там  спят  туманы  дол  как  сказы
Трех  деревень  внизу  долин.

Стрекочет  грустный  трансформатор
В  затон  с  текучею  звездой.
Там  нет  ни  нищих, ни  богатых
Сребролюбивою  тоской.
Огнями  кошки  смотрят  станций
У  шпал  по  елочным  долам.
И – никаких   американцев,
Ни  Голливуда, ни  реклам.

Цепь  огоньков  рекой  ночною
Зыбится   в  омуте  речном,
И  очарованый  луною,
Храпит  чуть  слышно  древний  сом.
С  понтонов  держат  небо  звезды
И   смотрит  в  берег  хитрый  язь.
И  тихо  ноты  словно  звезды
Поют  «Карелию», кружась.

_________________________________



ДЕРЕВНЯ




В  пространстве  диком  и  печальном
Как  неизбывная  тоска
Темнеет  кладбищ  в  берег  дальний
До  дна  промерзшая  река.

Унылый  вид  страны  забытой,
Пейзаж  знакомый  с  детских  лет:
В  снегах  три  фермы  да  раскрытый
Ветрам  от  трактора  скелет.

И  пар  над  силосною  ямой,
Да  водокачки  перст  косой,
Пролет  сквозящий  пилорамы
Задутый  долгою  зимой.

И  неочищенный  от  снега
Проулок, бревен  черный  ряд
Трех  окон  бедного  ночлега
На  желтый  северный  закат.

Весь  почернелою  вагонкой
Обитый  справа  русский  дом.
Зеленый  чайник  да  клеенка
С  угла  порезана  ножом.

И  запах  бедности  пропащей
За  печкой  тыльного  окна
Морозным  инеем  сквозящим
У  потолочного  пятна.

Паук  в  приемнике  хрипучем
Висящий  в  мокрые  дрова,
Кому  всю  жизнь  скрипит  докучно
Фордорекламная  Москва.

Мышей  всю  ночь  возня  в  обоях
Да  пустомелящий  в  буран
Фонарь  над  почтою  кривою –
Звезда  прощальная  славян.

___________________________________


На  крылечко  сяду  я.
Хоть  дымит  мороз.
Дивные  лампады
Мириады  звезд!

Там  в  выси  небесной
Стаей  божий  дух
Воссиял  над  лесом,
Вымершем  от  вьюг.

На  погосте  белом
Кочки  да  кусты.
Занесены  снегом
Старые  кресты.

А  Кассиопея
В  воинстве  небес
Словно  знамя  реет
На  далекий  лес.

По  мосту, где  мельница
Старая  молчит
Под  зеленым  месяцем
Синий  лед  блестит.

Серебрится  ветками
Лунный  дальний  дол
С  огоньками  редкими
Городов  и  сел.

И  дымятся  трубы
Звездных  городов,
Да   чернеют  срубы
В  белизне  снегов.

Розовый  и  синий
Восстает  рассвет
Над  пустой  Россией –
Божий  дух  и  свет.

_____________________



Проснись, уже  звезда  взошла!
Больного  крова  на  пороге
У   чашек  скудного  стола
Как  блещут  горние  чертоги!

В  смятеньи  праздничной  души
В  последний  день, моя  родная,
Взгляни  на  эти  витражи
Озер  и  речек  подле  рая.

У  камелька  в  угасший  дым
На  истомленной  в  ночь  соломе
Как  в  младость, хочешь, посвятим
Себя  утехе  и  истоме.

Коняшку  бедную  запрячь
Немудрено, хоть  нынче  скользко.
На  небо  счастий  и  удач
Скользи, унылая  повозка!

Наш  рай  трубит  уж  впереди!
А  справа  Сириус  блистает,
А  слева  Вега, погляди,
Как  санный  путь  звездой  играет.

В  платке  пуховом  январей,
Двацатилетнем  и  немодном,
Родная, видеть  веселей
Как  ад   Нью-Йорк, Москву  и  Лондон.

Легко  ль  нам  было  там  страдать
В  России  дикой  и  ужасной!
Уж  двадцать  лет  все  занимать
На  чай, на  хлеб, бутылку  масла.

Мы  позабудем  там  с  тобой
Про  деньги, ругань  в  склоках  мелких,
Назойный  быт  тщеты  земной,
И – эти  битые  тарелки.

____________________________________


ВЫБОРЫ   В   РОССИИ

Под  серых  облаков  унылой  чередою
Тяжелые  снега, набухшие  водою.
Да  посеревших  срубов  штакетник  кривоватый.
И  повышенье  цен. И  старая  зарплата.

И  черные  следы  с  водой  у  магазина,
И  в  старом  клубе  бар  чадящий  армянина.
И  серый  шлак  котельной. И  мокрый  бензовоз.
И - три  рубля  в  кармане  на  завтрашний  мороз.

________________________________________________





ТЬМА



Что  там  несется  в  небесах,
Пылая  топкой  паровоза?
Свивая  смерчи  на  снегах,
Все  выстужая  в  лед  морозом.

Кто  там  скулит, стенет, взвывая?
Метель  иль  волки  за  мостком?
Кто  там  на  кладбище  мигает
Во  мгле  неверным  огоньком?

Клыками  щеряся  на  выси,
Кряхтя, садится  на  крылец
Скулить  о  вечной  жуткой   жизни
Непоминаемый  мертвец.

Перечисляя  званий, премий
И  многотомной  лжи  обман
В  глухоневнемлющей  деревне
Давно  уснувших  поселян.

Пусты  могильцы  неживые.
Живые  в  темный  час  живых
Храпят, проспав  свою  Россию
И  дух  отшедший  пресвятых.

Спят  в  городах  архиереи,
Дневных  пророчиц  нудный  вой,
Спят  казнокрады, задогреи
Из  кресел  кожаных  с  женой.

Поэты  спят  и  патриоты,
Смотритель  спит  кремлевских  звезд,
Воров  дневных  спят  сверхдоходы
В  костюме  сером  «Хьюго  Босс».

Всю  ночь  стучат  мне  в  дом  снаружи
И  дышат  в  стекла  синим  льдом
Неупокоенные  души
С  промерзлых  кладбищ  за  прудом.

Несметных  духов  легионы
Несет  над  сонною  страной
Мороз  забвения  бессонный
Близкогрядущею  войной.

И  дремлет  мертвая  Россия
Под  гулом, посвистом  чертей,
В  дома  попрятавшись  глухие
Как  за  бойницы  крепостей.

Бессонный  ангел  полуночи.
Води  недремлемой  рукой!
Не  спи, не  спи  в  сей  час  порочный
Нерассветаемой  страной.

_____________________________________________





Что  манит  нас  и  кажется  счастьем,
Как  посмотришь, одна  пустота!
Все  одна  скорлупа  и  тщета,
Все  не  стоит  любви  и  участья.

Все  при  ближнем  его  рассмотреньи
Вдруг  теряет  и  краски, и  цвет.
Как  издрях  и  осыпался  свет!
Ничего-то  в  нем  прочного  нет!

За  рекламною  маской  в  улыбке
Все  непрочно, все  шатко, все  зыбко.
И  куда  тут  ногой  ни  ступай-
Все  отнюдь  не  блаженство, не  рай.

Все  грозит  только  скукой  и  фальшью
И  неведомо, что  будет  дальше.
Все  комедия  злая  да  драма,
Да  заплеванная   реклама.

Все  пустое, навет, миражи
Да  одни  соблазны  души.

_______________________________________




Видно, вечно  мне  блуждать
По  отчизне  оглашенной,
В  небеси  ее   священных
Светоч  преблагословенный
Никогда  не  увидать.

Еду, еду  третьим  лишним
Снегом, поездом  и  сном.
А  в  окне  замерзшем  вижу:
Все  - Гоморра   и  Содом.

Мимо  времена  глухие
Погубили  все  и  вся.
Окна  станции   слепые
На  слепой  луне   висят.

Вот  из  хаоса  времен
Шею  вытянул  Дракон.

Это  он  гуляет  в  силе 
По  российским  городам.
В  сельском  кладбище  в  могиле
Гонит  поезд   по  пятам.

Спит  народец  неспроста.
Ни  спасенья, ни  креста
Души  сонные  не  знают.
И  Дракону  подставляют
Свои  голые  тела,
Выгоревшие  дотла.

Только  я  не  сплю  упорно:
Среди  общего  измора
Душу  еле  уберег
От  Содома  и  Гоморры.

Еле-еле  я  убег
До  утра   за  лес  и  горы!

Змей  проклятый  вдаль  летит.
Всех  пожрал – и  вновь  кружит
Снегом, снегом  да  пургой
Над  страною  неживой.

Под  платком  иль  под  тулупом –
Ни  души, живые  трупы.

Потому  без  сна  до  смерти
Без  приюта, без  рубля
Странным  путником  на  тверди,
Головы  не  приклоня,
Ехать  мне  в  перекладных
Меж  покойников  живых.


Утро  снова  настает.
Просыпается  народ.
Хлеб  с  колбаскою  жует.

_________________________







Высокий  тополь  над  сараем
Меня, наверно, позабыл,
И  он  не  помнит  летней рани,
Когда  мечтать  под  ним  любил.

Меня  не  вспомнит  старый  дом,
Где  детства  сны, где  святы  лица,
Где  по  скрипучим  половицам
Бродил  я  солнечным  лучом.

Уж  никогда   я  не  увижу
Полей  росистых  под  луной,
И  дрему  огоньков  под  крышей,
И  образ  бедности  святой.

Уж  не  пойду  я  в  сон  долин
Вдоль  по  оврагу  мокрой  тропкой
За  потерявшейся  коровкой,
Ребенок  тихий  и  один.

Не  погадаю  в  луну  заводь
О  том, чего  уж  не  искать.
И  буду  тихо, тихо  плакать
И  годы  детства  вспоминать.

_____________________________________





Муж  одиночеством  робким
С  хижинки  видит  под  раем
Азии  дикие  сопки
В  золотоносном  Китае.

При  медоносной  синице
Только  зверьем  навещаем
В осени, бледной  девице,
Той, что  живет  умирая.

Ночи, от  ласки  сомлевшей,
Изгнан  Землею  до  рая
С  лампой  в  оконце  вспотевшем
Дарит  погибшие  песни.

Над  полусгнившим  колодцем
На  иневелых  полянах
Деве  в  зеленое  солнце
Сказку  прочтет  при  туманах.

Вот - о  Париже  пророчит,
Где  я  в  глуши  пропадая,
Богом  московским  замолчан,
Изгнан  планетой  до  рая.

Лодки  ночной  отраженья.
Беды, грядущие  вести.
Звездных   узоров  сплетенья.
Платье, и  руки, и  песни.

__________________________________






ТАЙГА




Наш  убитый  машиненок
В  тридцатьградусный  мороз
Всего  в  сорок  лошаденок
Одиношенек  меж  звезд.

Целых  сорок  километров
До  глухого  Починка
Окружает  нас  без  ветра
Неходимая  тайга.

Никого:  лишь  космос  черный,
Да  мороз, да  темь, да  ночь.
Оживают  дол  и  горы,
Давят: некому  помочь!

Тут   еще  в  году  запрошлом
Заплутавший  бензовоз
Под  морозом  и  порошей
Без  костра  один  замерз.

Иногда, как  злые  волки,
Загораются  в  лесах
На  обочинах  осколки
От  бутылок  как  глаза.

Говорит  шофер  мой  хилый:
« Ничего, смотри  смелей!
   Будем  жечь  до  утра  шины.
   А  подохнем – веселей!

   Нехорошее  тут  место.
   Сколь  разбилось  тут  людей!»
Обступают  нас  у  леса
Духи  темные  теней.

Гнутый  у  овражной  кручи
Ржавый  крест  среди  полян.
Смерть  кругом! Мороз  зыбучий
Да  искрящийся  туман.

______________________________





Среди  пустых  полей  державы
В   осенней  серости  унылой
С  соломой  мокнущей  и  ржавой
Дождь  плещет  в  русские  могилы.

Едва  проглянет  робкий  лучик
На  оголенный  мертвый  лес
Сквозь  непричесанные  тучи
Лазурью  царствия  небес.

В  свинцовом  зеркале  пруда
Нахохлен, мрачен  мертвой  птицей
Висит  мой  дом – сама  беда.
Несносный   вечер  длится, длится…

_____________________________



ЗАТВОРНИК


В  печи  холодной   чугунята
Мяучат, сгрудяся  в  кружок,
Пища  как  малые  котята,
Мечтая  ткнутся  в  кошкин  бок.

Я  вижу снежным  огородом
Лес  заповедный  да  туман-
Всю  отдохнувшую  природу
От  шашлыков и  горожан.

В  журнал  столичный  в  их  пиитов
Рыбак  глядит,  пешню  забыв-
Как  в  иероглифы  Египта
Глядит  с  коня  степняк  и  скиф.

На  стенке в  «Радио  России»
Гугнит  постбродских  полк  и  рать,
Чтоб  Айзенберга  вновь  мессией
В  Совдеп  расхристанный  послать.

Но  в  колеях  страны  бездонных
Народ,  в  автобусе  трясясь,
Следит, как  в  свалке  три  вороны
Дерут  тухлятину – как  власть.

Под  поэтические  всхлипы
Поэт  столичных  битый  час
Хозяйка  чистит  лук  и  рыбу
И  говорит  про  Нижнекамск.

Уже  и  март. А, значит, надо
Картошку  ссыпать  в  выходной.
Опять  лопата, Колорадо,
Да  кризис  в  избах  с  нищетой!

____________________________________







Летит  мой  дом, весь  заметенный
Забвеньем, вьюгой  от  крыльца
По  зимний  рай  уединенный
В  снегах  усопшего  сельца.

К  слепой  луне  стрекочут  мухи
Снежинок  к  неба  полынье.
На  курьих  ножках  две  старухи-
Избы  две  прыгают  к  луне.

Сей  край, прославленный  Ягою,
Болотным  лешим, домовым,
Сосед  он  сказочной  страною,
Где  зимы  в  печках  мы  лежим.

В  тайгах  и  елях  запредельной
Страной  от  мира  мы  в  плену
Полгода  смотрим  в  дым  метельный
На  заплутавшую  луну.

Мужик  пройдет - событье  скуки
По  серым  дням  в  глухой  избе;
Метель  гудет, чай  пьют  старухи,
А  черти  возятся  в  трубе.

На  лапке  маятника  солнце
Совсем  забыло  Север  мой
С  царевной  спящей  у  оконца
В  перине  снежной  пуховой.

И  весь-то  день  она  не  может,
На  немочь  жалуясь  зимы,
Кур  покормить, смести  с  дорожек,
Все  тещи  ждет  или  кумы.

Вертится  древнее  кружало
На  черном  «Зингере» вся  дни,
Когда  зима  сама  устало
Садится  шить  мне  простыни.

И  целый  лес  всезанесенный
Ей  служит, топая  избой
В  половиках  заледененных
Еловой  лешею  ногой.

То  кашу  сварят  с  мухомором,
То   с  белены  творят  кисель,
То  ведьму  местную  измором
С  котлом  изгонят  на  метель.

То  поведут  царевну  в  ризах
Со  сна  блистать  у  снежных  рам,
Пока  московский  телевизор
Шампунем  брызжет  из   реклам.

________________________________________




Вечор  я  в  старой  водокачке
Болтал  с  воронами  весной
О  ценах  жизни, что  в  заначке
Искать  мне  надо  б  золотой.

Единый  рупь  царя  Гороха,
Которым  купишь  борону,
Упряжь, коня, овес  и  с  громом
Телегу  ободов  с  луну.

Избу  с  затейною  резьбою,
С  жар  птицей  красной  в  трех  крыльцах,
Да  с  шамаханскою  луною
На  сдачу  девку  в  бубенцах.

Зовут  которую  Зарема?
Гульназ  иль  Динка? То-то  мне
При  жизни  сельской  стать  богемой
С  кальяном  с  нею  в  сей  стране!

На  диво  «Вольвам», «Фордам», «Дэу»,
Вниз  пролетающим  шоссе –
Дворцом  кичить  из  бревен  левых
С  царевной  Персии  в  крыльце!

Она  с  серебряным  кумганом
Меня  с  работы  этак  в пять
Под  вечер  будет  с  окаянным
Дружком  в  дрезину  привечать.

Помывши  руки  по-исламски,
Небрежно  кинув  ей  покров,
Скрестивши  ноги, по-ширазски
Я  буду  есть  с  бараном  плов.

И  заездая   бормотуху
Шербетом, с  девою  к  пруду
Я  бабосплетневым  проулком
Играть  на  сазе  в  Русь  пойду.

Дабы  дивились  злые  девы
С  Орла, Твери, Москвы  самой
Смиренной  сказочнице  в  белых
Шальварах   шелковых  женой.

Авось, познаю  я  с  восторгом
Рай  в  этой  жизни  деловой
С  неизбалованной  Нью-Йорком
Пугливой  козочкой-женой.

А  вечерами  в  комариный
Веселый  гнус  при  трех  звездах
Я  буду  слушать  сказ  старинный,
О  дивной  Индии в  мечтах.

______________________________________






До   гроба  мне  в  уединеньи,
Видать, начертано  судьбой
Все  видеть  бедные  селенья
В  мороз  крещенский  под  луной.

Да  черный  рушенный  штакетник,
Да  два  остова  от  пион,
Сидя  с  зарплатой  как  без  денег,
Смотря  в  экран  на  Вавилон.

На  битом  брежневском  матрасе
Неделю  с  гриппом  за  грехи
В  журнал  профанов  на  Парнасе
Костить  московские  стихи.

Над  ледяной  струей  порою
Над  рукомойником  вздыхать,
Следя  за  музой  молодою
Заезжей  в  чтомую  тетрадь.

На  музий  длинный  нос  в  пороге
Смотреть, не  слыша  слов  игру,
То  на  ее  кривые  ноги,
В  стихи  кривые  в  Стихи.ру.

Когда  ж  она  уедет  рано,
Поэтов  наших  вздор  и  бред
В  журнальный  зал  сплошных  профанов 
Закрыть  навеки: «Где  Поэт?»

Коту  читать  чужие  вирши
Со  крышей, сьехавшей  в  сугроб,
А  не  ценителям  в  Париже 
Стихов  нечитанных  Европ.

Или  в  кафе  на  Брайтон-Биче
Мечтать  читать  свои  стишки
Какой  краге  богатой – нищим
Поэтом  русской  злой  тоски.

И  в  людоедском  настоящем
Копать  средь  тысячи  поэт
Напрасно  русский  стих  звенящий
До  пота  ночью  в  интернет.

«Поэт  аффтар  о  выпей  йаду!»-
Изречь  на  Windows  ста  окон…
Кого  б  себе  избрать  в  Эрато
Средь  пьяных  девушек  тех  вон?

___________________________________





В  пустыне  мира  одиноко
С  высоких  ангельских  орбит
В  обледенелую  дорогу
Звезда  зеленая  блестит.

Над  ледяною  злой  пустыней
На  дыры  окон  деревень,
На  мертвый  сон  электролиний
Бросая  траурную  сень.

Путь  утомителен  и  тесен
Среди  петляющей  тропы
Давно  замерзших  тихих  песен
Всегда  плутающей  судьбы.

В  норе  до  снежного  ночлега
Еще  нам  долго  бресть  вдвоем,
Не  встретив  след  от  человека.
И  никакой  не  ждет  нас дом.

______________________________


УРАЛ



Какие  страшные  пространства
Под  гулким  снегом, боль  моя!
Лесов  да  кладбищ  государство
В   моих  полунощных  краях.

Здесь  по  полгода  в  зимнем  хладе
Варили  сталь – и  сам  Гермес
Ковал  оружие  армаде
Железных  ангелов  небес.

Отсюда  в  мир  живых  и  мягких
Он  им  сойти  благословил,
И  в  печи  доменной  во  мраке
Сам   ад  малиновый  варил.

Цивилизаций  всех  в  отшибе
Куем  мы  вам, прогнившим,  гроб!
Мы  кузнецы, куем  мы  гибель
Для  всех  Америк  и  Европ!

Отсюда – в  мир  исходят  войны
К  багровым  ночи  облакам.
Неисчислимо, ровно, стройно
Идут  полки  возмездья  к  вам!

На  ваше  мелкое  тщедушье,
В  кухонный  рай  сервизов  злой –
До   основания  разрушить
Ваш  ветхий  сытый  мир  больной.

Чья  это  поступь, глянь  на  окна,
Качает  люстры  при  луне?
То  не  восход  идет  с  Востока-
Тьмы  грозных  ангелов  в  броне!

_______________________________________







До  солнца  выйдя  из   Содома,
Времен  невольный  тайнозритель,
Прозрел  я, пепел  и  солома,
Грядущий  огнь  каких   событий!

Мой  город, веру  растерявший,
Принес  от  злых  потомков  Хама
С  востока  мерзких  гад  кишащих -
И  на  престол  вознес  под  храмом.

Кадя  им  криком  деннонощно
И  сыпля  златом, иафетиты
Дрожа  и  ждя  конца  заочно,
Планету  двигнули  с  орбиты.

И  новой  библией  с  Востока
Иным  космическим  масштабом
Воздвигли  в  капище  порока
Гибрид  двуногого  и  жабы.

Любитель  тишины  укромной,
Бежал  я  вон  от  крика  града,
Зеленый  рай  зовя  загробный
На  сере  пышущей  из  ада.

Рукой   могучею  в  болота
На  самый   Север  бледной  смерти
Снесен  я  в  берег  тихой тверди
К   никем   не   знаемым   народам.

В  лесах  оснеженных  тоскуя
По  городам   в  погибшем  свете,
Не  вспоминаю   уж  вживую
Сожженных   близких  и  соседей.

______________________________________







Во  всем  на  свете  разуверяясь
Я  жил  меж  пьянки  и  петли
Народа  робкого  пришелец
В  болотных  норах  их  земли.

Я  все  забыл: любовь, желанья
И  поле  светлое  отцов
В  холодном  гробе  мирозданья
Под  скрип  зубовный  мертвецов.

От  жизни  скрывшись, год  от  года
Я  привыкал  к  мирам  теней
В  туберкулезных  их  болотах
Вдали  от  солнечных   людей.

А  в  ночи  тысячным  парадом
Я  постигал  из  страшных  книг
Покой  стремнин  бездвижных  ада
И  безьязыкий  их  язык.

И  голос  жабы, цапли  робкой,
И  эхо  песен  соловья –
Все, все  казалось  мне  издевкой
И  злой  насмешкой  бытия.

Мне  стали  друг  осины, филин,
Русалок  бледная  немочь,
Да  хохот  жуткий  замогильный
От  всех  удавленников  в  ночь.

________________________________



ПАТРИОТ



Забвенный  рай  отеческих  лесов,
О  тихий свет  и  милый  детства  кров
Как  сына  блудного  прими  меня из  гроба
От  Потомака   толп  и  небоскребов!
Цивилизаций  изгнан,  пария -
Их  городов, их  фильмов  для зверья.

Позолоченных  в  банках  их   царьков
Антихристов  грядущих  и  божков
С  всемирным  богом – лаковой  тележкой
Из  ада  в  тартар  на  шоссе  кромешных!
У  хороводов  звонких  деревень
Прими, о  лес, меня  под  кленов  сень!

По  бревнам, сединой посеребренным,
Избой  меня  встречает  изумленно
Таежный край;
Как  матери  слеза
Бежит  смола  в  озерные  глаза.
Дом  детских  снов  хлопочет, воздыхая,-
Нахохлил  крышу  и  слезу скрывает.

На  бреге  рек  морщинится в  улыбке
Знакомый дуб, тайги   посланник   южный,
На  глине  желтой   у  откоса  зыбкой
Приветно кашляет, не  раз зимой  простужен.
Хромой  свидетель царской  русской  славы -
И  лет  последних  всепозорища  державы.

Все  мне  дивится: печь  и  чугунки,
Болтушки-куры  вверх  бегут  с реки,
Половики, и  ходики, и  вещи.
Икона  старая  и  та  руками  плещет!
И  все  соседство  вторит  на весь  лес:
«Вот  чудеса! Один  хоть  нам  воскрес!»

В  забвенья  гулкой  пустоте  славянской
За   мною ходят – все  потаенно  ждет
Какого   чуда  в  нищете  крестьянской.
Приезжему  все  свято  смотрит  в   рот.
(Так  область  свято  часто   смотрит  жарко
На  палец  указаний  олигарха)

Я здесь  брожу  в  задумчивости  пылкой,
Мечтая  край  преобразить  пустой
Для  беженцев  руины  городской,
Глядя  места  у  ржавой лесопилки…
Здесь будет  дом  стоять кирпичный, там   изба,
А  там – котельной  новая  труба!

Мечтайте, нищие!
Руинами  села
Здесь  промелькнет  лишь  тихой   пыльной  тишью
В  полынях   сонных   полевою    мышью,
Да  в  ночь  прокычет  лунная сова.

Ведь  стаи   евро  трассою   субсидий
Проходят  вне  крестьян   пустой  России!

Здесь  ничего  не  будет!
Сколько  лет
Уже  тому  я, пилигрим   музейный,
Брожу   один  по  ржам  узкоколейным.
Все  глухо, мертво!
Никого здесь  нет!
Одни  квакушки   сирые  в тумане
Сидят  безвыездно  - как  истые  славяне.

Сих   патриотов  очень  я  люблю!
Пусть  патриотки  в  городах  тоскуют
Про  Русь  свою  грядущую   святую –
С  зарплатой  в  40  тысяч  по  рублю!
В  необозримых   кладбищах  с  «Портвейном»
Лежит  села  вся  Русская  идея……

Все - денег  ждет, работы  и  зарплаты
Не  унижающей  тысячетонным  златом
Плывущим  в  бронированный  вагон
Лишь  новорусским  в  Лондон  за  кордон! –
Великой  Блуднице  финансовой  всемирной,
Где  Евро-Ефа  в  Русь  плодит  вампиров.

Русь  патриотов  без  единыя  души!
Нам  патриоты   русские  кукуйте
Не  проходя
                по  волчьей  сей  глуши,
По  городам  в  квартирках  злых  тоскуйте
В  Русь без  села, царя, дворянской  славы!
Крестьянством  твердым  лишь  жива  держава!


………………………………………………………
………………………………………………………


Густым  туманом  черным  над  Россией
Столетним  злом    раздавленных  Бессильем
Здесь  наблюдаю  Иго  русской   жизни -
Душ  вялых, робких  из  квартир  прокислых
Москвы 
                на  злой  работе  подле  боссов.
Но -  в  кухнях  громких  обличать  нероссов!

Они  - виновники  и  Злу  потать  в  угоду!
Квартирный  вирус, горе  русского  народа
От  Сахалина, Улан-Батора   до  Риги
Всего  зарытого  на  кладбищах   великих.
Они, по  паспорту  прописаны  славянством,
Рабы  вернейшие  антихристова  братства!

Им  Путин  бродит  по  пятам  с  опаской
За  Абрамовичем, за  русским  Дерипаской…

Им  над  Кремлем  все  та  же  Пентаграмма
Горит  ночами  кровью  как  программа
Русь  превратить  в  Хазарию   славян –
В  голодный  Россиянский   Бантустан.

С  нерусским  Игом  вековым  из   мглы
Они  в  Москве – послушные  ослы
В  ярме  нерусском  в  городах  кромешных.
Свиней  кровавых  волокут  в   тележке
Рабы  ТВ – всю  Нехристь, Пуза, Власть!
Здесь  быть  Героем – воровать  и  красть!

По  черепам  ползти  в  инфернобратство
С  демократическим  двухпаспортным  боярством
К  нам  набежавшим  из  кичливой  Польши:
Сто  лет  Русь  грабить  больше, больше, больше!
Стада  ослов  пострусских   гнать на  Дыбу:
- Вперед, скоты, все  русское  вы  быдло!


__________________________________________






СФИНКС


Как  мрачный  сфинкс  в  долине  мирозданья
Из  вечности  глядит  на  муравьиный
Упорный  плеск  двуногого желанья,
Так  гений  мой  взирает  в  мир  пустынный,
Когда  вокруг  автомобили, зданья
И  бег толпы – как  стаи  ход пираний.
Он  неотсюда  смотрит  в  тел  закон –
Весь  мир  ему  и  плосок, и  смешон!

Так  этот  сфинкс  на  дым  цивилизаций
Из  ледников  и  вечных  гор  глядит
Долин  истории  с  несолнечных  орбит
К  слепым  кишеньям  и  племен, и  наций.
И  смерть, и  жизнь  безумная  страшится
Смотреть  в  зрачки  того, кто  бдит.
В зазвездные  провалы  его   сени –
Что  всем  земным  зовется  провиденьем.

И  этот  сфинкс  в  необозримо-грозных
Стоит  хребтах  при  зареве  подлунном.
До  сотворенья  камень  синий, звездный
Переживет  луну  и  солнца  струны,
Пространство, время, вещество, сам  косный
Весь  трупный  мир, исход  его  безумный …
Он, до  начала  бывший  Сотворения.
И  этот  сфинкс  не  ведает  Сомненья!

Все, что  купается  в  росе, в  волне,в  рассветах,
Как  ты его  земным  ни  назови,
Все, что  в  высоком  слоге  всех  поэтов
Из  праха  жизни  изросло  в  крови,
Стократно  проклято  иль  по  сто   раз  воспето:
Судьба   и   смерть, все  таинства  любви –
Ему   все  звон  да  эха  шепоток
В  провалах глаз, смотрящих  на  Восток.

_____________________________________________



ЛЕШИЙ


На  эти  темные  народы
Всемолчаливей, чем  трава,
Минимизирует   расходы
России  чуждая  Москва.

Селянин  бедный  финно-угров,
Угрюмец  северной  судьбы,
Выходит, почесавшись, утром
Из  перекошенной  избы.

И  грустный  взгляд  страны  коровьей
Его  встречает  октября,
Где  леший  кашляет  в  дуброве
Глухою  тропкою   зверья.

Селянин  вспомнит  дикображный
С  вчерашней  выпивки  вопрос
О  пятитысячных  бумажках
В  ландо  московских  телезвезд.

Сюда  в  село  для  русской  водки
С  арбатских  бонз   и   телеврак
Едва  ль  дойдет  и  пятисотка
В  полуобрушенный  сельмаг!

Растащут  деньги  по  дороге
На  шармальшейховскую  жизнь
Все  областные  полубоги
Да  возлебанковская  крысь.

И  будет  кашляющий  леший
В  три  тыщи  русского  рубля
Чихать  в  отверстие  скворешни,
Как  Ной  последний  с  корабля.

_________________________________





Сиди в глуши в январское забвенье
Сам заключен от века расстояньем.
Непознанное смертным провиденье,
Благослови в лесах мое изгнанье!

Вот потому одной тебе во тьму,
Одной тебе я посвящен пиитом.
Мой дух не здесь, и, верно, потому
Мне ль воевать московскую элиту?

На куст рябины звезды у окна
Слетелись петь, клевать пшено ночное
Высоких истин. Что за времена!
Все началось – и кончится Москвою!

Москва! Москва! Давно померкший свет
В лиловом дам и фонарей Зарядья!
Где Русь? Где Бог? Неслышимый поэт
К гробам царей замуровал тетради.

Убег он в рай деревни со стихами
И там молчит в избенке золотой,
Во снах летящей там над городами –
Как гроб летит над нынешней Москвой.

И некому в грядущих поколеньях
Его послушать в насекомой жизни.
Мы не сверкнем уже в тысячелетьях
Ни языком, ни мощной клинописью.

Одной тебе вот потому,
Нескромница нагая, стать пиитом.
Мне недосуг сражаться одному
С московской самозваною элитой.

Подруга смерть! Какой я слышу вой
В метро из звезд пятиконечных неба!
Как ни кричи под сводами Эреба-
А Новый год над праздничной Москвой.

_____________________________________________________



  ЗИМА


Метель  неделю  непогодит,
Скрипит  калиткой  веселО.
У  светлой  печки  ветер  бродит
Через  дрожливое  стекло.

Старуха  тЕплит  керосинку,
И  тени  водят  хоровод.
Звенит  старинная  пластинка,
Ей  подпевает  сказки  кот.

Певец, почти   уже  забытый,
В  несуществующей  стране
Поет  романсы  как  молитвы,
И  тени  ходят  по  стене.

Уж  полночь  мира  на  планете
Пробьют  скрЫпучие  часы.
Луны  осколок  еле  светит
На  Льва, Стрельца  и  на  Весы.

ИзбЫ, столпившись  на  угорье,
В  кружочке  жмутся  голубом
На  осиянном  лукоморье
В  морозе  звездно-золотом.

В  фуфайках  с  выползшею  ватой
Ведром  в  декабрьский  мороз
Мы  собираем  здесь  бриллианты
И  золотые  слитки  звезд.

Чтоб  самоцветное  блистанье
Нам  освятило  зимний  сад,
Когда  на  осИ  мирозданья
Цепь  колодезную  вертЯт.

В  парче  и  в  золоте  иранском
И  в  жемчугОвых  рукавицах
Двух   медвежат  садИт  в  салазки
Елей  румяная  царица.

_________________________________






На скалах домик одинокий
В штормах на Огненной Земле
У Антаркиды на востоке
В грядущей смерти, ночи, мгле.

Холодный ветер рвет бурливый
Пролив и точит под базальт,
А осень мира здесь тоскливо
Наносит листья на асфальт.

И ей струною вторит лира
Всем плачам, стонам мировым.
В холодный дом на скалах мира
Метель несет котельной дым.

Как ночь чернеют дыры трюма,
Как мрак змеят в воде огни.
Несносно полночью угрюмой
Воспоминать иные дни!

Столиц, на ад весьма похожих,
У всех двенадцати морей,
Людей, во ад весьма пригожих,
Зимы и ада холодней.

Красавиц в залах злых и гулких,
Каких забыл давным-давно,
Чьих тел ты знал все закоулки,
И думал: счастье – вот оно!

Забытых вин и блюд забытых
Ряды в столовых серебром.
Безвестных, лестных, знаменитых
Личин в году позабытом.

Всех стран и северных, и южных
Богатство, дым иль нищету
Воспомнишь блеск и лоск наружный,
И душ лохмотьев наготу.

Воспомнишь все: страны далекой
Издевки некогда славян…
На скалах домик одинокий,
И Смерть, и смерти океан.

_______________________________________







Смеркалось. Обоюдоострый снег
Сиял за окнами, срезая
Киоски, парки, наблюдая,
Как одинокий человек
У двери в стареньком пальто
Не в дом вошел, а сел, затем что
Он был - никем, он стал - никто,
Стесняясь старенькой одежды.

Морозной цепию звеня,
Лед отряхала, как собака,
Вся тьма, упавшая плашмя,
Вся ночь, зияющая мраком.

Через плечо роняла:« Жди!»
И повернула зло прожектор.
Ушла в трамвайные пути
По ресторанам, по проспектам.

Все стало - пар, дрожащим сном
Под ртутью снежного горенья,
К театрам, фавнам подо льдом,
К амурам, как бы до рожденья.

И небоскреб взлетел над садом
Полуоткрытым фолиантом
Над голой нимфою в метели,
А строчки окон-букв глазели.

Уже под утро к лавке книжной
Тот человек пошел наивный
У фары кругло-непостижной,
Глаз любопытен у машины.

Троллейбус был древней времен,
Дугою вольтовой, мертвецкой
Сверкал о тысячи окон
К давно умершим в занавески.

В необозримые снега
За гастроном пустой и плоский
Тот пассажир следил едва,
Достав дешевой папироски.

Уж шли на город, точно плачи
Днем восходящим неудачи.
И кто-то кашлял, где-то врали,
Билет продрогнувшей искали.

От ртов гранитных мертвецов
Метель крутилася в восторге,
У расписанья поездов
Садясь прохожим на закорки.

В пальтишке древнем человек
Искал бумажник возле ЦУМ-а.
И повторял с метелью в снег:
« Брожу ли я вдоль улиц шумных».
____________________________________




Над голубой водой мигает
Уж робко первая звезда,
И зябкий сумрак наползает
На плечи взгорья у пруда.

Уж краток день, наполовину
Умерив днями жар и свет
Уходит солнце за долину,
Уж  бледный холоден рассвет.

Тогда спешу я духом новым
Больную душу осиять -
Природе севера суровой,
Лесам глубоким и сосновым
И день, и тело посвящать.

Иду логами, в ватник теплый
Одет, мечтая о грибах,
И  город ветреный и злобный
Забуду в девственных лесах.

В деревне в хижине   сосновой
Простым крестьянином живу,
Смиренной, кроткой и любовной
Старушкой ссор не завожу.

Она расскажет мне вздыхая –
У печки мы вдвоем сидим –
Как дед ее ходил до рая
Пешком один в Ерусалим.

Тугие яблоки мерцают
Кой-где темнеющем саду,
И гуси сонные зевают,
Беседе вторя на пруду.

А утром белым, тихим, сонным
Идет пастух скликать коров,
Стрекочет трактор отдаленно
Среди желтеющих лугов.

И вновь под месяцем белеют
Как лед  пшеничные поля,
И засыпает, холодея,
Под  паром сизая земля.

___________________________________________




Уже  метелят листопады
Над  желтой  глиною  дорогу,
И  золотою ризой  бога
Мерцают  тихие лампады.

И по утрам в седом покое
Туман со снегом перемешан.
И  в нищих избах над рекою
Крестьянин курочкой утешен.

У поседелого колодца
Заиндевелый трактор катит.
Но нас манят иные солнца
От этой нищей благодати.

Туда, где солнечный бездельник
В раю гуляет иностранцев.
Но  нет ни сил у нас, ни денег
Хотя бы до Москвы добраться.

Мы  одинокие, больные
Среди  крестов и льдов пустыни
Висим  в  заснеженной России
Как  провода  электролиний.

____________________________________





Взойду ли в гору отдалиться,
Пшеницей лунной ли иду-
Везде в обычных женских лицах
Тебя, небесная, найду.

В кувшин ли винный поклоняясь,
Иль в облаках паря с орлом,
Или ползя в земле с червем-
Везде я милой обретаюсь.

Или на дикую солому
Когда падет ее слеза,-
Мир ниспослать земному дому,
Во всем ища ее глаза.

Как странник неба без заботы
Во всем искать ее цветы,
Ее нездешние щедроты,
Ее пречистые следы.

И - только нежить осторожно
За ушком лунный завиток,
И эту маленькую ножку,
И петербургский башмачок.


-------------------------------------------------



Когда поэт из недр народа
Цветет сквозь боль его, тогда
Един он обретет свободу
По воле высшего суда.

Пусть он живет забыт, безвестен
Живым – но мертвым говорит
С высот:« Иному я без лести
Всегда был предан – и пиит!«

А тут живет он непрактично –
Аскет в юдоли по лесам.
Но старомодный стих классичный
Один угоден небесам!

В эпоху дикого бесчестья,
Разврата сытых казнокрадов
И в гладе знает он веселье
У Музы - в пир у геростратов,
фаллопоклонников скабрезных,
лишенных горнего таланта,
где содомитские болезни
мужланов - в тунике Эрато.

Глагол небес молчит он с честью
Над рыбьей тупостью земной,
Иному позванный, как вестник,
Поэт империи иной.
-----------------------------------------





Каким ты таинствам причастен.
Когда лишь Смерть привычна к ним:
Земного шифра лик ужасен
Весь - недоступен он живым.

Он - яд мгновенный в чаше сладкой:
Так Смерть возносит до звезды,
А остальным ее оглядка –
Как жгучий поцелуй гюрзы.

Но, умирая еженощно,
Великих тайн дивится зрак.
И ясно видишь ты заочно
Конца земного час и знак.


------------------------------------------------


В  России  нищей  и  печальной
Во  стороне  глухой  и  дальной
Тепло  согрет  лучом  нездешним
Кривой  избенок  мой  опальный
С  кустами, банькой  и  скворешней.

Люблю  в  покойные  часы,
Как  звезды  высыплют  полночи,
Смотреть  комету  в  ближней  роще
При  дальнем  сполохе  грозы.

Зимой  ли, летом  злые  годы
Сюда  из  жутких  городов
Почти  не  слышимы  природой
Великих  северных  лесов.

Пройдет  сельчанин  или  житель
Столичный  улочкой  за  дом –
Все  здесь  великое  событье
В  молчаньи  воздуха  тугом.

Идет  ли  снег  густой  по  зимам,
Иль  дождик  августа  в  тиши
Купин  в  холмах  неопалимых –
Все  радость  сердца  и  души.

Лесов  торжественных  колонны
Безлюдны  в  Пасху  и  покров,
Стоят  как  храмины  в  затонах
Глубоких  синих  облаков.

Зверь  прокрадется  ль  непугливо,
Иль  филин-кошка  мявкнет  в  даль,
Иль  соловей  поет  лениво-
Все  счастья  тихая  печаль.

В  забытых  царствуют  каналах
Бобры  и  выдра, да  карась,
А  на  пустых  давно  причалах
Брусника  пышно  развелась.

Никто  небесной  благодати
С  неблагодарных  городов
Сюда  нейдет  стрелять  некстати
В  тайги  пружинящий  покров.

То  в  Соликамске  или  даже
На  Индигирке  где  седой,
Иль  у  тюменских  нефтескважин –
Все  дух  Россий  несуетной.

У  насыпи  узкоколейной,
Давно  ведущей  в  Никуда,
В  пустой  бутылке  от  «Портвейна»,
Плескаясь, плавает  звезда.

Грозы  ли  дальнего  рычанья
В  июне   розовый  отсвет,
Или  в  декабрь  мирозданья
Снегами  радуги  планет –

Все  не  напрасно  нам  Безлюдье
Под  ночесветок  горний  звон
Пургой, дождем и  солнцем  крутит
У  рая  будущих  времен.

________________________________




Люблю я снежный пляс метели:
Как нянька в древней колыбели
Мальчонку байкает, шутя.
Но плачет буйное дитя.

И как покойник огород
Стоит, укрытый с головою,
И провода как нитки рвет
Осатаневшею пургою.

Тогда дымящим керосином
Гоняет смертную кручину
Селян запасливый народ.
В трубе стенает и ревет,
И страшно колокол гудет!

Но вот покоит вновь луна
Весь мир из нашего окна:
И сразу виден через двор
Унылой бедности позор!

Изба соседская кривая,
Деревня, дура холостая,
Что смотрит в призрачную даль
Сквозь молью траченую шаль.

Колдуньей бешеной и злою
Здесь иго бродит вековое
Вокруг беспечного села-
И выдувает все дотла!

Кого – заботой оглоушит,
Кого петлей за горло душит.
Кого рублевкой задобрит.
Кого бутылкой уморит.

Судьбина злая беспричинно
Дитя, старуху и мужчину
Здесь в сатанинский рог загнет
Не за столетье, а за год.

И мрет крестьянин:
Труд ужасный,
Бесплатный, рабский, злой, напрасный –
И ум, и сердце иссушил,
Давно в скотину превратил.

И уж вовеки не мечтать
Ему Америкой иль Римом:
Как пес голодный, нелюбимый
Он будет вечностью блуждать,
Обьедки жалкие искать
У ног хозяев, злых рвачей –
Беспечных, сытых москвичей
………………………………………..
……………………………………………







Воздвигнуть ясные столицы
На злых болотах мертвецов
Одна лишь лира не страшится,
Когда все спрятало лицо.

Над липким илом будней красно,
Над безязыкой глоткой тьмы –
Поэта солнце полновластно
Сиять промозглые умы.

Стоишь, поэт, ты над пещерой
Кровавых полуобезьян,
Как речь, как меч надмирной сферы,
Весь звездной пылью осиян.

Из бездны мглой безблагодатной,
Питаясь мясом лишь сырым,
Не процветет из ртов проклятых
Ни Ра, ни Дант, ни Третий Рим!

Сокрыты глиною потопа
Рубила их и черепки.
Так безязыкая утроба
Столиц сжирает огоньки.

А ты поэт, ты меч, ты воин
Самой небесной красоты-
В дворцах гармоний петь достоин
Небес нездешние цветы.

Иное солнце молодое
Ты пой - слепцам, хоть света нет.
Да робко тянется живое
Из недр драконовых на свет.
-----------------------------------------------------




Летит  мой  дом, весь  заметенный
Забвеньем, вьюгой  от  крыльца
По  зимний  рай  уединенный
В  снегах  усопшего  сельца.

К  слепой  луне  стрекочут  мухи
Снежинок  к  неба  полынье.
На  курьих  ножках  две  старухи-
Избы  две  прыгают  к  луне.

Сей  край, прославленный  Ягою,
Болотным  лешим, домовым,
Сосед  он  сказочной  страною,
Где  зимы  в  печках  мы  лежим.

В  тайгах  и  елях  запредельной
Страной  от  мира  мы  в  плену
Полгода  смотрим  в  дым  метельный
На  заплутавшую  луну.

Мужик  пройдет - событье  скуки
По  серым  дням  в  глухой  избе;
Метель  гудет, чай  пьют  старухи,
А  черти  возятся  в  трубе.

На  лапке  маятника  солнце
Совсем  забыло  Север  мой
С  царевной  спящей  у  оконца
В  перине  снежной  пуховой.

И  весь-то  день  она  не  может,
На  немочь  жалуясь  зимы,
Кур  покормить, смести  с  дорожек,
Все  тещи  ждет  или  кумы.

Вертится  древнее  кружало
На  черном  «Зингере» вся  дни,
Когда  зима  сама  устало
Садится  шить  мне  простыни.

И  целый  лес  всезанесенный
Ей  служит, топая  избой
В  половиках  заледененных
Еловой  лешею  ногой.

То  кашу  сварят  с  мухомором,
То   с  белены  творят  кисель,
То  ведьму  местную  измором
С  котлом  изгонят  на  метель.

То  поведут  царевну  в  ризах
Со  сна  блистать  у  снежных  рам,
Пока  московский  телевизор
Шампунем  брызжет  из   реклам.

________________________________________





Мы - красные птицы рассвета
Над миром вечерним парим,
И самым достойным поэтам
О будущем мы говорим.

Грядет эволюция духа
Тишайших и подлых умов –
На трон возводить потаскуху
Из темных подьездных углов.

Недолгим их царствие станет,
Ведь красные крылья святей.
С небес революция грянет
О сонные царства людей.

____________________________________




Зовут, зовут тебя в потемки
В тот дом кирпичный, темный, злой,
Где белым гробом незнакомки
Никто не плачет в час ночной.

И ты, войдя в порог у смерти,
Вдруг видишь: воды, дикий лес
Как бы земной привычной тверди.
Но ин здесь чуждый свод небес.

Чужие звезды, звери, звуки,
Цветок болотный как фиал,
А сзади тихий шаг подруги,
Которой в жизни ты не знал.

Ты каждой веткой, каждой тенью
В лесу дремучем у болот
Идешь к забытым поколеньям.
Здесь каждый луг – иной народ.

Здесь каждым огоньком пугливым
Дрожит звезда, туман и мысль.
И дева с ликом голубиным
Все сзади шествует – как жизнь.

Мечтала ты о многом,
Ты помнишь ли ту грусть?
Как раковая опухоль
Москва ползет на Русь.

Сжирает нежить черная,
И не поможет Бог.
А там, по те коридоры
В руке сминая доллары
Жмет, чуждая, звонок.

С кремлевскими обетами
Кичишься ты Москвой,
С четыремя пакетами
Набитыми едой.

Смотри вон: серый, серый
Хрущобы возле той
Батонами и хлебами
Все грезит в стол пустой.

У серой гиблой рамы
С надрестнутым стеклом
Сияют только храмы
В разбитом, грязном, злом.

Вон красный гроб проносят,
И воронье под храм
Безвременье разносит
К давно пустым цехам.

Вот верткая и черная
В бикини на Москве.
Вон – теледура вздорная,
И - петли на траве.

С бутылкой проститутка
И трое грязных, злых
Клянут столицу жуткую,
Ограбившую их.

Как раковая опухоль
Дымящей свалкой вширь
Ползет, ползет, раздувшись вдаль
К Уралу, на Сибирь.

Когда стекло ломая,
Он станет мысль и дух,
Ты – превратишься в стаи
Липучих, жадных мух.

_____________________________





Когда  мучает  страна
Моросью  столичной,
С  эпилепсии  окна
Собери  вещички!

На  Тверскую  обмерев,
Пролетев  по  Красной –
Рубль  сочетай  к  дыре
На  карман  несчастный.

За  Урал  беги! За  миф
До  Буяна-берега,
Забывая  для  крутых
Сказки  про  Америку.

Вот – страна  твоя  с  окна
Железнодоржного
Ждет  в  пургу  у  полотна
Москвича  пригожего.

Глянет  око: голубей
У  вокзалов  перышки,
Золотее-золотей
Рельсы, шпалы, горушки.

В  полустанке  я  ль  сойду,
В  лес  великий  спрыгну –
И  всю  родину  мою
В  семафор  постигну.

Дева  лунная  ночей
Побежит  ль  навстречу.
Вспыхнет, молвит: « Ты  ничей?»
Оправдаться  нечем.

Под  еловые  леса
Поведешь  под  ручку,
Где  зеленые  глаза
Да  мехов  лапушечки.

Где  носатые  грачи
Важно  променажат
В  черных  фраках, им  стучит
Дирижер  овражный.

В  дом  скрипучий  под  луной
С  ней  войди  как  в  книгу.
Не  про  счастье – про  покой
Бает  кот-мурлыка.

Скажет:
 - Ты  люби  с  кнутом
   Пастуха, скотину,
   И  муки  простой  помол,
   Реку, лодку, вишню, дом,
   Тот  ветряк  картинный.

Вот – ваш  рай! Люби  избу,
 Самовар  да  блюдца,
 Бабу  снежную, трубу,
 Звезды  где  смеются.

А  твоя? Она – краса
В  зной  али  в  морозы.
Ее  талия, коса
Вся  промокла  в  звездах.

Голос  тих  ее, смирен,
И  фигурка  ладна.
На  столе  блины – твой  плен
Сладкий, мед  и  ладан.

Вишенье  же  пьяно  губ
В  жемчугах  кокошника.
Все  там  есть: гречиха, дуб,
Даль  ли  подорожника.

А  тепло  ее  грудей
Сквозь  парчи  да  ситцы?
Незабудочки  полей,
А  холмы  пшеницы.

Окиян  ее  очей,
А  стыдливость  взора?
Звезды  синие  ночей
Не  склюет  враг-ворон.

Не  смотри  ты  на  чужих
Франции, Америки
Девок – пресен хлеб  иных
У  другого   берега.

--------------------------------------





Пустыни, избы  задувая
Пурга  прилипла  к  окнам  злая.
Она  качает  колыбель.
Она  дымит  дровами  в  дверь,
Или  как  конница  несется,
Загромождая  луны, солнца.

Снопами  искр  электролиний
Рвет  города  и  керосинит,
Ведром  стукочет  у  колодца.
Когда  испуган  верх  и  низ.

Как  легионы  белых  риз
Полки  еловые  копьем
Твой  окружают   бедный  дом.
Леса, бездонные  болота,
Кусты  летят  на  огороды.

Твой  бедный  дом – спешащий  заяц –
В  овраг  скрываясь, озираясь,
На  деревянных  лапах  прыжет,
Как  паровоз  неровно  пышет -
Чуть  лопни  вьюшки, камни, печь.

И  вьюга  начинает  речь
О  гибельных  низах  России:
Вокзалах  гулких, мерзлых  в  синих
Лапках   хвои… О  мастодонтах –
Мостах  железных, переходах
Подземных  в  полночь…

Прожекторах, в  метель  дымящих,
О  нищих  духом, мирно  спящих
Под   батареей, и  о  снах
Сомов  в  заморных  омутах,
Кипущих  мертвою  водою.
О  холмах, 
                тропинках  в  поле, и  о черных
Горах  угля, в  ночи  дымящих.

О  эстакадах  над  путями
Дорог  железных, о  вращеньи
Иглы  метельной  в  неспасеньи
Заблудших  путников, и  о  мраке
Их  колких  глаз,  о  той  собаке,
Поджавшей  хвост  в  углу  подьезда,

О   нетерезвых
Человеках  о  пропащих
В  своих  лачугах, и  о  срезах
Под  снегом  мерзлого  железа,
О  ресницах
В  снегу  летящей  царь-девицы
На  новом  «Вольво».

О  отсеках
Промерзших  барж, еще  о  реках.
О  жутком  дне  их, и  о  том,
Что  там  блистает  сундуком?

О  средостении  галактик,
Ревущих  сотнями  парсек…
О  той, о  том, об  этом, всех,
Чем  дышит  этот  век  конечный.

Но  где  Россия – тишина,
Покой  божественный, предвечный
Средь  стран  толпы – луны  страна!

Страна  еловых, вознесенных
Над  прочим  миром  ста  веков:
Царевен, яблок, сказок  сонных,
Всезаплутавших  дураков.

Страна, отторженная  миром!
За   то – безлюдная  как  рай.
Но  где  поэт  с  венком  и  лирой
Есть  лучший  вождь, и  бог, и  царь!

О  глубинных 
Местах, поселках, деревушках,
Забытых  всеми, о  избушках…

О  неземных,  лихих  морозах
Иных  планет  и  лун. Вдруг  о  могилах 
На   сельских  кладбищах  завыла…… 

Но  стихло. Сумерки, крепчая,
Коней  копытами  ломая
Отполированный  ледок
Летит  проселками  ездок –
Сам  генерал  летит  Мороз
Обозревать  засады  звезд.

Там – гулко  ухнет, прогудит.
Мороз  проверил  динамит.

Чу! Это  песни. Хороводы
Заводят  звезды  в  огороды.
А  у  сарая, все  одна,
На  шест  вморожена  луна.

Под  звонким  куполом  небес
Стекает  Млечный  Путь  за  лес.
Там – тени  бродят  на  кладбище,
Как  ходят  в  гости. Кто-то  свищет
В  мороз  прохожему  за  ворот.

Вверху  сияет  царство, город
Семи  небес. И  часто  мнится,
Что  это  небо – только  снится.
------------------------------------------------





Бессмертья  ищет  разум  средь  живых.
А  мертвецам – довольно  с  них  и  рая.
Заката  луч, на  куполах  блистая,
Ломается  в  распятьях  золотых.

Трещит  мороз  и  метит  синевой
Дома, рекламы, магазины, скверы.
Уже  блестит  цыганскою  серьгой
Сквозь  дымку  мира  огонек  Венеры.

В  вечерний  час  один  я  у  окна.
Иные  долы  в  блеске  солнца  красном
Рождает  утомленный, сонный  разум.
Но  истина  по-прежнему  темна.

Мелькают  пешеходы. Нелегко
Им  там  бежать  по  этой  скользкой  тверди!
И  нет  в  толпе  угрюмой  никого
Над  кем  сиял  бы  огонек  бессмертья.



-----------------------------------------------------------


Жесток  твой  климат  гибельный, Россия!
На  скудной  почве, тощей  от  бессилья,
Уж  1000  лет  спины  не  разогнет
Твой  терпеливый  мученик-народ.

Здесь  летом  сушь, а  вон  стоит      такая
От  ферм  и  луж, помоек  и  сараев,
Что  меркнет  разум! Жиденькая  сень
Дерев  не  радует  у  мертвых  деревень.

А  вот  и  осень  с  нудными  дождями,
Когда    в  болотах  гибельных   полей
Весь  урожай  безропотно  рабами
Задаром  отдан – в  лапы  богачей
Во  славу  подлых  нынешних  идей.

Зима  ужасна; лютый  призрак  гриппа
Несет  мороз  с  дымящих  паром  рек.
И   как  медведь – спит  русский  человек:
Авось, пройдут  ангины  и  полипы!

Обман  весны  волнует   взлетом  духа,
Когда  с надеждой  ищешь  в  небесах
И  с  юга  птиц. Но…  снова  рыщет  вьюга
Там, где  цвело – на  кратких  пол-часа!

И  круглый  год  висит  над  бездорожьем
Пролятье, мат  и  чавканье  сапог –
Там  где  сизифов  труд  в  ничто  положен.
Бесплодный  труд! Неблагосклонный  рок!

И  все, что  Запад  в  дар  ни  уготовит –
В  карман  чиновник  разворует, проворонит!

Так  небо  в  нас  смиренье  воспитало:
Иного  мы  знаем  идеала!
Знать  не  хотим! И  нищая  природа
Зовет  с  Югов  нас  сладких  по  грибы.
В  роскошных  дивах  пусть  другим  народам
Течет  их  жизнь. Довольны  скудным  мы!

Меж   тем  чиновник, юрократ, подлиза,
Все  кости  обглодавши  коммунизма,
Давно  в  Париже  шампиньоны  жрет,
И  под  закуску – в  родину  плюет!

Себя  вполне  считая   русским, русским…
…………………………………………………
………………………………………………....
…………………………………………………
…………………………………………………


_____________________________________________





Живешь, никого не полюбишь,
Живой полусгнивший мертвец.
Из серого города то бишь
Бежишь в деревенский крылец.

Пустою равниной о небо
Шумят лебеда и дурак.
Жить пошло, подохнуть нелепо,
Вот жизнь и коптишь кое-как.

Когда все любови былые
В Америке, Польше, Москве.
Пляши, гимназисточка Лия,
В предзимней и колкой траве!

Наш дом почернелый и сонный
В засмертных, голодных полях
Страною святой, уголовной
Летит и летит за овраг.

Зима и декабрь скатают
Из снега снегурке лицо.
Метели у нас отдыхают,
Садясь на седое крыльцо.

А помнишь, с тобой молодые
Мечтали, ты помнишь тот день?-
Проклясть эти нови России,
В забвенья уйти деревень!

Пока все мертвеют, не зная,
Что в вечности зеркала душ
Пусты, как пустая-пустая
Их жизнь как вселенская чушь.

А мы в их гробницы-столицы
О полночь побдим как всегда,
Как мир-крематорий дымится,
Большие как жгут города.

_________________________________




Как похороненный до века
Живешь как в ссылке снеговой,
Где огонек дрожит ночлега
В лесах несонною звездой.

Смеешься издали на Рим,
На прогрессивный век их крысий,
В их Колизей, патриций власть,
О императоре молясь.
И только совы, волки, лисы
К тебе восходят в ели зим.

Живешь в лесах один. До света
За керосином до соседа
В деревню ходишь в полушубке.
Не ждешь журнал иль гонораров,
И в том не ведаешь кошмаров.

Не врешь в газете. Ты в углах
Один за книгами в юдоли
Сидишь блаженен в мире боли.

В их орков, маглов, матриц книгой
Закрывшись мудрою, с великой
Екатериной говоришь…

Обретши полную свободу,
Сбежавши к северу народы,
По пятистенкам поселяясь
Рабы живут, их не страшась.

Здесь домотканою дорожкой
Не чтят неметчины товар.
По вечерам где самовар,
Капуста, хлебушко, картошка…

И та же кошка,
Телевизор
Давно заброшен на полки.
Где умирают старики
Так не дождавшись социализма.

Здесь сам наш век смешон бредовый
В ТВ, попсюхами  кривясь.
Здесь дева в сапогах кирзовых
Коровку доит, матерясь.

Забвенье, тишь и сонь. По чистым
Лугам прохладным земляника
Воюет тихо и без крика
За склон оврага серебристый.
В луне в панамке лунолика
Тебе кивает голубика.

Вдали страны, ворья здесь чинно
Вора и бомжа не страшась,
Гуляет гордая свинина
И прославляет хрюком грязь.

Здесь под луною золотою
Покойны люди, гуси, сны,
И осень тихою листвою
Падет на скользкие грибы.

Где верещит упрямый трактор
Хлысты сосновые пася,
И где директор сам диктатор
Проулком гонит порося.

Здесь в магазине продают
Все то же мыло, спички, соль.
И ряской зацветает пруд
По камышиную юдоль.

И тут так долог жизни час
Висит на гирях у забвенья,
И плесень покрывает враз
Все деревянные строенья.

Здесь баржу, дряхлую старуху,
Ругаясь дымом, катерок
Вдаль по реке ведет.

Разруха
Как в сорок пятом.
Костерок,
Да плавни, сети, крана дыба.
И ловит золотую рыбу
Своей старухе старичок.

Здесь зябким утром печь согрета
И так и манит на покой.
Вдали от модных ветров света
Здесь мы гордимся нищетой.

Здесь свято жить, ах господа,
Легко и просто удается.
И Матерь Божия сюда
Сама приходит: иногда
Ведром стукочет у колодца.

-------------------------------------------------




Взгорья, ели, сосны, воля.
А дорога далека
Упирается в иное.
Город - прошлая тоска.

Там  вон в заводь окунулись
Облака и дольний лес,
Словно юность к нам вернулась
Тихим ангелом небес.

В итальянском черном платье
Меж косынок и сапог
Грезишь ты о новом счастье.
Путь далек. Ужасен рок.

Может, будем в доме новом
Жить с тобой на вышине.
В доме чистом и сосновом
На песчаной крутизне.

Там над озером зеленым
Будешь ты следить гусей.
Я – над горном раскаленным
Колдовать да ждать гостей.

О, довольно слез и споров
Да похмелий в кураже –
Поминать бетонный город,
Склеп на пятом этаже.



____________________________________





В квартирке беспорядок,
Кавардак, липучий лак.
И ночь с еловых лапок
Не сдвижется никак!

По « Радио России»
Предвестьем пущих бед
Грядущее бессилье -
Как новый президент.

Одевшись рыбьей курткой,
Как было при вождях,
К царям Санкт-Петербурга
За вечность отходя.

Окраина родная!
Дно городишки зла –
Не ближе, чем от рая
До адового тла.

Прогнило все: и трубы,
И провода в затон,
У городишка срубы
Со сталинских времен.

Одна Москва сияет,
Когда страна во мрак
Отходит, зависает
За мусорный овраг.

В полях ночных витая
За ржавчиною ЛЭП
Бредешь, куда не зная,
Дожительно нелеп!

Как динозавр эпохи
Из допотопных эр.
На остановке лохи,
Детсад СССР.

Проторена тропинка
За кладбищный тупик!
Кириллицею книга
Исхода всяких книг.

При брендах заморочных
Эрефии гнилой
На проводах трехточных,
Сосущих Русь Москвой.

Как к центру паутины
Катятся мухи снов –
До жерла середины,
До жал и до крюков.

Железные надгробья.
Война крестов и звезд.
Да мертвых пустословье.
Сугробища. Мороз.
-------------------------------------


Ненастная   пора  предзимних  дней.
Уж  розовеют  темных  изб  оконца.
Едва  на  час  проглянет  бледно  солнце
И  скроется  за  синевой  полей.

При  слабых  фонарях  во  тьме  изгнанья
Я  слышу  здесь  не  смесь  московских  врак
Их  многолюдных  поэтических  собраний,
Но  разве  лай  ленивый  двух   собак.

Вот  мужичок  везет  с  колонки  флягу,
Две  бабы  с  почты  с  пенсией  идут.
На  столике  в холодную  бумагу
Две  вяло  строчки  в  целый  день  стекут.

И  не  мечтая  за  500  рублей
В  столичных книгах  заплатить  страницу,
Не  олигарх, я  в  улочке  своей
Слежу  дымок  как  медленно  курится.

И  рифмы  бросив, с  Музой  деревенской
Идем  по  тропке   оба  узкой  сельской,
В  глухом  краю  следя  который  год
Большой  луны  мистический  восход.

Про  наш  глухой   медвежий  край  с  берлогой
Мы  с  Музой  слушаем  до  вечера  вдвоем
При  тусклом  свете  лампочки  убогой
Старушек  сказ  и  быль  полустихом.

И  старых  ходиков  под  мерный  стук, кого-то
Зовет  и  ждет  на  темных  крышах  крыл
Созвездий  дальных  взгляд  на  огороды
Надмирный  ход  божественных   светил.


____________________________________________





Пускай  в  столицах  новые  кумиры,
Идиотов  прежних  новые  идиоты,
Толпой  натерты, блещут  позолотой
При  дудках, кликах  нынешнего  мира.

Пускай  глухим  на  лире  полубога
Бренчит  гнусавый  раб  из  Палестин,
Сенат  скупив  и  жадный  Палатин.
Пусть  плещет  Рим  ему, гнездо  порока!

Вдали  от  Рима  в  царстве  тишины
В  аллее  славы  в  зимние  потемки
Брожу  в  забвеньи  вымершей  страны
К  богам  вчерашним  в  сирые  обломки.

Вот  тот, кто  венчан  был  всесветной  славой –
Лежит  в  растресканной, проржавленной  патине
В  глухом  овраге  в  серой  паутине
Внизу  в  кустах, безрукий  и  безглавый!....

Здесь  в  хижине  простой  каменоломни
Жив  римский  гражданин, жива  держава!
Кого  по  простоте  народных  нравов
Горацию  здесь  числят  даже  ровней.

Я  воспеваю  в  одах  сельдерей,
Капусту, бочки, сельских  нимф  свободный
В  нагой  красе  живот  простонародный,
Соски  и  бедра – царь  себе  царей.

В  венке  лавровом  за  столом  дубовым
С  рабами  и  вакханками, поэт,
С  кифарой   греческой  простейшею  кленовой
Встречаю  поздний  зимний  я  рассвет.

И, завернувшись  шкурою  бараньей,
Средь  тел  нагих  брожу  под  сонный  ропот.
Толпы  судительной  и  злой   досужий   стрекот
В  полях   капустных  я  не  слышу  ранних.

Уж  не  хожу  я  на   балкон  четвертый
В  густочадящий  перегаром  Колизей,
Где  варвар  дикий  чтит  стихи, злодей,
Водя  в  толпе  рогатой  серой  мордой.

___________________________________________




К чему несбыточно мечтами
Больное сердце так терзать,
И с тяготения цепями
Как всё - в раю себя считать?

А счастья мира – цепь страданий,
А слишком многим правда – страх.
К чему и верить обещаньям
Божков о рае на словах?

Давно претит вся радость света
Как яд и сердцу, и уму.
Ты на Земле проклятой этой
Не зря не веришь никому!

Здесь чувства чистые, святые
Чужды всему как алтари,
А нечестивые и злые
У равнодушных толп – цари.

________________________________





Пророк, поэт меж раскаленной
Пустыни грозной, вневременной
Наедине горючих скал,
Ты, огненосный, во вселенной -
Не ты ли истины алкал?

Не там ли грозными строками
Тебе сияли с высоты
Из довременной бездны снами
О светлом будущем мечты?

Не там ли, в сумраке окрайном
Границ вселенной, красоты
Тебе открыты были тайны
И все поверены мечты?

И был бездвижен сон аскета,
Покуда в мире шла война:
Рубились в жаркой сече этой
За жен и вина племена.

Но в некий день, как на Востоке
Звезда подьялась – вдруг печать
Тебе позволили сорвать
С судеб и тайн; и в мир жестокий
Побрел ты нехотя – мечтать!

Смешно! Им, вечно беcдосужным,
В салонах, кухнях, их любя,-
Поешь! – глухонемые души
Как в цирке слушают тебя!

Им веселящий газ бредовой
Эпохи выжег дух и мозг…
С красоткой томной и бедовой,
В пятиэтажке с люстрой, с Евой,-
Забыл ты слог высоких звезд!

И лишь ночами, отдаленно,
Обняв ее, ты полуспал,
Знакомый образ возникал:
Приют души уединенный
Посереди горючих скал.

____________________________________






Все деньги мира, клады, терминалы,
Уолл-стрит, бутики, книжные развалы,
Универсамы, шубки, балы, геммы,
Джакузи, виллы, Рима диадемы,
(все, чем тузы привыкли так гордится);
Афин оливы, яркие кувшины
В Лесото, в Дели, погребки и вина
Столетних бочек, и благословенный
Крит, белый лайнер, также, несомненно,
Картины Гойи, также гобелены,
Мадонны Белый мрамор, Лувр и Прадо,
И клавикорды, копии Эрато;
Еще Венера Тициана, далее
Пулярка, рыбный рынок, и в Италии
Кафе над морем, трон Антуанетты,
Бассейн в Омане, статуи из Петры;

Лето
С салона в блеске ночеооко,
Зурны безумство грозного Востока,
Рудник из Чили с серебром,
Ворота Иштар в Ираке, зелень Туамоту,
И яркий домик Огненной Земли,
И Аполлона белый торс в пыли
Галактик дальних, пестрые лимоны
В ночном Марселе, солнце Арагоны,

Иль Гималаев снег,
И пробы слитков, фарфор Китая древнего, и скифов
Златые кони, Сотбис, и сиянье
Подводных див в Индийском океане,
Меха Сибири, дальше по реестру:
Вазоны роз и Вена из оркестров,
Брега Нормандии, клубничные деревья
В безумстве красок, и ковры кочевья,
Голконды перстни, райский отблеск скани
С арабской вязью кубки, ткани, ткани
С узором пестрым;

И Парижа ласки,
И ананас, сияющий в шампанском,
Мечты идиотов, рыбы-попугаи,
И махаоны в кимоно, и сари,
И канделябр Шаммурмаат,
Пузатый
Комод фламандский,
Синий, ноздреватый
Как лед весенний — драгоценный камень,
И Имя Бога, и причины знаний
В умах, что пыль сожрала тысячелетий,
И конец мира грешного — последний
Подробно день перед Вторым пришествьем
И сокровенный прочим — сумасшествьем
Грозит обычным людям (бог - земное)

Вещей и пыли, где Дао есть в окне
О нищем доме по глухой деревне,
Как гороскопы - судьбоверцам.
Древний
Закон Мохенджо-Даро…

Вне
Того ль сего привычного убогих,
Кто прозябает тут, где рай двуногих
Пока цветет —

Вот чем владеет только несравненный,
Вот чем владеет, в сущности, нетленно
Один поэт!
Когда не этом мире,
То в мире том, ином,
Водя по лире
Ленивой руцей — нищий, но любимый,
Богиней-Музой-девою хранимый.

Творцу ли жалко новые планеты
Создать всем тем, кто здесь — в душе поэты?
Ненапечатанным, не понятым, забытым,
Землей молчанья и стеной закрытым
Всеравнодушъя тех, кто здесь веками
Потеет,копит. Жир бежит ручьями.

Творцу не жалко новые планеты
Создать опять, богатые вещами
Разнообразными, что здесь в крови веками
Мещанство рыщет — и нисходит в Лету…….





Пургой уралы заметая
Почти по трубы низких крыш,
Отходит.
Звездами сияя,
Уже закатит.
Ты стоишь
У храма девственной природы
В лесной опушке.

Беззаботны,
Как дети младостью легки
Бежим у ледяной реки!

Вот вечер. Снег, в луну витая,
Залепит стекла; и блистая,
Под фонарем вьет пороша.

В тот вечер как ты хороша
Наедине, моя душа!

Притом цветами вышит рая
Простой халатик из Китая.
Ночник зеленый возжигая,
Встаешь на цыпочки легко,
Нагую ножку высоко
До икр холеных обнажая,

Ты вся горишь как тайна ночи.

Стоглазый сумрак смотрит в рощи,
Черезполосицы на берег,
Клубками катится на ерик
Реки великой, вмерзшей в сон
Каменноугольных времен.

И вновь деревни заметает
По слепоты. Кусты качает.

Качает сосны. Говоришь:
« В лесах нам нужен ли Париж?»

А в окнах девственной природы
Так воздух чист и свеж в лесах!
И проскользают в соболях
На лыжах древние народы.

А в вечерок под воскресенье,
Когда все розовым цветет,
Как хорошо вдвоем идти
С твоей пикантною зазнобой,
Где занесены все пути
Над очарованной чащобой.

Лесная, томная о Дева!
Собой ты гасишь самый свет,
И не дерзает чистый снег
Тягаться с нимфою нагою
Лесных озер и рек красою.

Под шубой зимнею в лесу,
Где див порой мы взглядом ищем,
Скрывать небесную красу
Нагого тела неприлично
Красотке леса; хоть до пят
Им шубы тело громоздят.

Но только солнышко проглянет,
Растопит тяжкие снега,
Как их в забвенье с крыш кидают
Два полупьяных мужика.

А после в ночь гудит по Каме
Всегда внезапный ледоход.
Вот гукнул первый теплоход.

С себя на радостях швыряет
Укромы зимние народ.

И леса вольные распевы
Под ветром тянутся в пути.

И хоть ты мир весь облети:
Нигде лесной прекрасней девы
На целом свете не найти!

--------------------------------------------------





Святится меж девиц пустых
Как голубь неба чист и светел
Моей любови томный лик,
Небесен и всесовершенен.

Так ангел светлый через мрак,
Бывает, сходит в злые ночи,
Когда она потупив очи
Проходит улицей зевак.

И тьмы и подлости в унынье
Тогда не помнит сердце это,
Когда она блатному свету
Идет одна, моя богиня.

__________________________________________




Все  мглы  и  мглы! Две  слабые  звезды
Едва  мерцают  в  грозных  мрачных  тучах.
В  деревне   темной  голые  кусты
Ерошит  ветер  в  пустоте  дремучей.

Поэт  забвенный, в  дикой  стороне
Всю   ночь  брожу  я  по  замерзшей  глине.
Два  фонаря! Вот  только  други  мне
На  безответной  гибельной  пустыне.

Чуть  желтых  окон  тает  два  огня
В  тяжелых  мглах  на   черных  километрах.
Все  снег  и  дождь! При  круге  свете  я
О  злой  тоске  задумаюсь  поэтов.

Под  черным  ветром  окаянных  лет
Угрюмый  лес   чуть  виден, стонет, плачет.
На  сотни  верст  живой  души  здесь  нет.
Как  все  черно! Как  беспросветно-мрачно!

Темнеет  церковь  за  селом  вдали,
Да  иногда  в   коряги  да  овраги
Вдруг  мертвый  месяц  трупом  из  петли
Щербатит  зубы  в  жуткие  овраги …

________________________________________






Поздний палеолит
С хлебом у печки молчит:
Телецивилизации
Манят шампунями, цацками.

Грудь почесав заволосену,
Спирт поддувает из кружки,
И, отрыгнув, заголосит
Матом покрытой конурке.

Смотрит в оконце на конский
Свежий навоз сладострастный.
Мимопроезжий московский
Бродит колдун плотоядный.

В «Ауди» три троглодита
Курку жуют, и коряво
Хвалятся быть перьевитыми,
Татуировано-самыми.

Только твоя Несомненная
Павой идет, соболиная,
Мимо лобищ неизменных
С синею Бальмонта книгою.

И вот за то несравненную
Вазочку тонко-критянскую-
Ты расцелуешь ей ручки,
Яркожемчужные штучки.
-----------------------------------------------





Тайги, избенки, суеверья
Снегов!
Смотрящая за край
Не Русь, а Бармия! Преддверье
Гипербореи, древний рай.

Предел, заветный для Адама,
Куда не пущен праотец:
Загробный свет, в чертогах Кама
Из льда, кощеевый ларец.

А дале – гроб, морозы, ветры,
Хрусталь небесный на игле
Звезды Полярной. Километры,
Где единицы мы – во мгле.

Неоскверненный рай, где прочим
Архангел Севера воздвиг
И меч, и мраз, заклятья ночи
Над тайнописью птичьих книг.


-------------------------------------------------------


Среди больших воинственных племен
Отвоевавших теплый юг планеты,
Цветущий рай, весь солнцем обогретый-
Иные есть народы, вне времен…

От диких орд воинственных Востока
Ушили на Север эти племена,
Под льды веков сокрывшись одиноко
За бездны эха, полумифа, сна.

Их жизнь груба на грани выживанья,
И нам невнятна – человек машин
Из городов не знает подсознанья
Всех сил и тайн, прозрений и глубин.

Неуловим, как птичий лет созвездий,
Их праязык довавилонских лет.
Дики, странны их заклинанья, песни
Вершины духа. Переводов нет.

Как иероглиф веточек полярных
Убогих ив неясен их язык.
Под звон черты поют в осциллограммах
Эфироносно символы их книг.

Так рыба ходит в глубине безлунной,
Сама в себя всегда погружена.
Так в ойкумене некой многолюдной
Проходит смерть, бессмертием страшна.

Они – придут однажды, может статься,
Смотреть вдали на зарево веков
Из-под руки в конец цивилизаций –
В пожары наших дел и городов.

___________________________________




Когда торжественным покоем
Плеяды синие блистают
Над очарованной рекою
И падшим берегом у рая,

Тогда сиятельная Вега
По снегу шествует в Вальхаллу,
И освящает дом ночлега-
Деревню в голубых кораллах.

Там скромен пир, когда над миром
Давно все спит под лампой синей.
Летит торжественная Лира,
Галактик алых хвост павлиний.

В чертоге снежной королевы
Сверкает в нимбе кисеею
Туманный облик юной девы
В стекле замерзшем со свечою.

И с нею мирное сожитье
Превыше тайн тысячелетий.
А самовар и чаепитье
Так неуклонны в век последний.

А под мостом прогнившим звезды
Как феи сходят в снег трескучий,
Когда висит столбами грозный
Мороз таежный, неминучий.

Под тишиною вековою
В снегах и соснах в полночь рая
Над очарованной рекою
Поет вселенная большая.

Когда в песцовый мех сугробов
Одета нищета земная
Убогих изб, наутро чтобы
Дивилось солнце пляске рая.

Тогда - уйдут земные страхи
И ожидание несчастья.
А ночь укроется в овраге,
День разожжет иные страсти.

А мы укроемся вдогонку
Волшебной ночи за портьерой.
Так укрываются за тонкой,
Бывает, души атмосферой.

И жуткий вес земного студня
Всех дней обыденных, обидных,
Мы не познаем в беспробудье.
Пусть днем луны слепцам не видно.

В хрустальном гробе этой ночи
Вне времени и вне пространства-
Летим к вселенной средоточью
За бездны солнц в иные царства.

Иные души огневые
Немногих праведных как пламя
Развили над иной Россией
Иные символы и знамя.

Одной деревней оснеженной
Ее подьяты к небу версты,
Где мы вдвоем над звездосклонной
Стоим державою отверстой.

________________________________________




Бывает, лед скует миморевущий
Поток из дней, корней, и ты в грядущем
Встречаешь вдруг природою немою
То росы глаз, то зеркальце с луною.

То видишь феи бедное пальтишко
И городских туфлей ее одышку
С дороги сельской – ныне не до свадеб
У черных изб, порушенных усадеб.

Ты вводишь фею в полутьмы и сени,
А ночь глазасто смотрит через рамы
На нищий быт и на ее колени
В боязни света у зеленой лампы.

Когда нисходит черный лед кольцом
На заоконье в лунное лицо.
Когда ноябрь, туманней акварели,
Зеленых звезд грозит оцепененьем.

Как млечный путь мерцает покрывало.
Ты ничего о прошлом не забыл:
Яснит мороз прудов и снов зерцало
На тех снегах, где ты ее любил.
______________________________________




В лесную глушь далекого созвездья
О сентябрях на лодке в тростниках
Седой реки в тиши семинебесья –
Под ясный свет из глубины в песках.

Небесный сон, луга, луга сиянья
От ледников далеких у моста
У золотых решеток зазеркалья,
Как рой стихов, как светится вода.

Вода, весло, и капли, и колени,
Багряный свет и золотой в траве,
Лучи на дне бессонниц, тени, тени
У глаз твоих, усталость в синеве.

И несмущенно ниспадает платье
Под сенью ив на мягкие ковры
Как день, туман, бессмертные обьятья.
И - нимф лесных пахучие дары.

Семь роз, семь звезд и семь далеких свечек,
И семь цветов у загорелых ног.
На кружевах белья сидит кузнечик
Как в январе июльский лепесток.

Осенней страсти зной, бессвязный лепет
Нагой любви, блистающей тому,
Кому в январь сырая вьюга лепит
Глухие стекла о пустом дому.

В тот час о дверь грохочет век бессонный,
Не веря в сны высоких горних мест,
И ночь, и зло, метель да заоконный
Фонарь грохочет в лающий подьезд.

Как пух фламинго розово блистая,
Мой мир в озерах плавает горя.
Семь городов в семи озерах рая –
И в платье белом дева сентября.

_____________________________________





Воздвигнуть ясные столицы
На злых болотах мертвецов
Одна лишь лира не страшится,
Когда все спрятало лицо.

Над липким илом будней красно,
Над безязыкой глоткой тьмы –
Поэта солнце полновластно
Сиять промозглые умы.

Стоишь, поэт, ты над пещерой
Кровавых полуобезьян,
Как речь, как меч надмирной сферы,
Весь звездной пылью осиян.

Из бездны мглой безблагодатной,
Питаясь мясом лишь сырым,
Не процветет из ртов проклятых
Ни Ра, ни Дант, ни Третий Рим!

Сокрыты глиною потопа
Рубила их и черепки.
Так безязыкая утроба
Столиц сжирает огоньки.

А ты поэт, ты меч, ты воин
Самой небесной красоты-
В дворцах гармоний петь достоин
Небес нездешние цветы.

Иное солнце молодое
Ты пой - слепцам, хоть света нет.
Да робко тянется живое
Из недр драконовых на свет.

---------------------------------------------------



Коль ты поэт настоящий,
Сокол ночных облаков,
Ты есть не кенар пропащий
В теплых квартирах стихов.

Не за « Спой, попочка, песню!»
He как Земли сволочье –
Тянешь один в занебесьи
Грустное, брат, житие!

Видишь в луне горных пиков
Лед, одиночество, смерть.
Словно раскрытую книгу
Всю задымленную твердь.

Горькое сладким пребудет,
Если над миром летать
В час, когда прочие люди
Сыто легли почивать.

Полночь! Звездою Полярной
Грозно в грядущем горит
Царство небесное раной.
Весь неземной алфавит.

____________________________




О небеса, я в мире злом
К чему мотаюсь оголтело
По вся земли осатанелой,
Везде Гоморра и Содом.

Везде одно и тож худое
России небо дождевое,
Везде одна лишь маета,
Корысть да сплетни, нищета.

Везде проклятые хрущевки,
Помойки, баки, гаражи,
Осколки «Балтики», коробки
Все язва страждущей души.

Повсюду наглый как репейник
Народец носится, шуршит,
Сквозь человечий муравейник
Куда-то коконы влачит.

Но я дорогой отдыхаю
В вагоне ночью одинок.
Лечу куда-то на восток,
И все надеюсь, все мечтаю.

Напрасно……


_____________________________________

Бумажной литературе



Пускай толпа, летая за кумиром,
Безумная, превознося его,
Сломает шею и затопчет лиры,
Поэт, будь мертв и хладен до всего.

В гробу лежать оно, конечно, скучно,
Зато цветы и слезоньку прольет
Вдова твоя. Авось, ей станет лучше.
Ну а кумир пускай в Москве живет.

Пускай другой, сойдя с ума заботой
Проходит ввысь на свой олимп, злодей.
И пусть торчит их статуя свободы
Над государством тюрем и цепей….

_______________________________________________




Надоедает притворяться,
Казаться нужным и своим,
Высокий .мыслью изощряться,
Когда тут все живет земным.

Пойдешь ли в хижинки косые
Все тех же нищих деревень, -
Все та ж наивная Россия
Подьемлет очи каждый день.

Все та ж тоска и бесприютность
Для неосознанной мечты,
И та же властвует минутность
Недальновидной простоты!

И так же дымные заводы
Святое небо черным жгут,
Из обессиленной природы
Где в слитках счастие куют.

Не успокоит и могила.
Все так же в новой жизни ты
Пройдешь ненужным и унылым
До самой городской черты.

И тот же город зла кромешный
Желанья будет убивать.
И в постаменте околевший
Тиран прославленный торчать.
---------------------------------------------------



Бессмысленные книги
Горбатятся рядами,
Бессмысленные миги
Становятся годами.

Бессмысленные сплетни
О суете сует
В бессмыслице столетий –
Телевизионный бред.

И с безыдейной линией
С Москвы взирает низ
Бессмысленькие фильмии
Из страшненьких актрис.

Бессмысленны сюжеты,
Бессмысленны слова
Не знающих секрета
У доброты и зла.

Бессмысленны писатели,
Бессмысленны поэты,
Кому сказать читателям
И нечего, и нету.

Бессмысленные томики
Прославленных теней.
Бессмысленные гробики
Бессмысленных детей.

Есть утешенье в Книге:
Бессмысленных в войне
Мир прогорит безликих
На ядерном огне.

Нам наивысшим смыслом
Сверкает потому
Мир древний в коромыслах.
В избенках и в дыму.

Покуда же бессмысленный
В миллиардах слов гнилых,
Обрюзгший и обвислый,
Мир он не твой - крутых.

--------------------------------------------



Декабрь скоро. Слякотно, промозгло.
Зато полегче и душе, и мозгу,
Что вновь зима нам севером летит
На легких крыльях снегом и морозом.

Уж по ночам гораздо ярче звезды,
Просыпанные в чашу неба просом.

Укроет снег вдруг мерзость бытия:
Канавы, банки, грязные лачужки,
Помет собак и лужу у пивнушки,
Умов разрухи весело крутя.

Земное солнце больше не слепит
Усталый взор, душе уже привольней
Смотреть о мир с прогнившей колокольни,
Где жизни срам, нахохлившись, кричит.

Холодный ветер с умерших полей
Все убивает. Дышится вольней
Зато гораздо.
Провиденье
Все так за смерть изводит к воскресенью,
К омоложенью дряхлого. К живому.

Вот в лед замерзли листья, в черный омут
Калейдоскопом дивным.
У реки
Природа пишет походя стихи -
На склонах глины строчками в гранит
От кайнозоя до архейских плит.

Пусть злой мороз опять, опять почистит
Дух перегарный нищей русской жизни.

При розоватом отблеске утра
Все молодеет. Шумно детвора
В коньках советских прыжет по деревне
На пруд, на пруд!

Омолодился древний
Тщедушный мир при снеге: чаровница
Зима колдует…

Мерзнет, сидя, птица
На белой ветке хорохоря пух.

В окно я вижу чопорных старух:
Одна врачиха, а другая с старцем –
Главою бывшим райадминистраций.

Сутрело поздно.
Нет ни ветерка.
Спеша согреться, трое у чипка
Бутылку давят спешно «Ледника».

Топочут гуси с красными носами
У старой школы, и бежит над нами
Как бледный конь сей 21 век.

Лед наползает конницей на брег
Реки великой, низтекущей к Ра –
Шесть тысяч лет тому назад к холмам
Пристал аккадец, здесь оставив нам
Монеты Ура.
Там теперь дома,
Там археологи почти сошли с ума…

Бежит собака. По своим делам
Спешит, скользя, неместный сноб прохожий.

Бежит веселый трактор краснорожий
Как и водила – за рулем спешит
Опохмелиться. Самолет гудит.

Стоит природа лишь. Трехлица
Упасть с сосульки капелька боится.
С долгой голодухи
Молчит синица. До грядущих вьюг
В углу избы давно храпит паук
Ногами кверху в пыльной паутине.

Молчит вакханка Греза на картине.
Часы стоят. Стоит вода в графине.
Туман стоит. В недвижимом фужере
Стоит вино посереди империи
Как Полюс северный в оси земной стоит.

Гляжу в окно вселенского стоянья,
Созритель довременного молчанья.

Вне мира форм, условностей, идей
(с чего сойдет с ума любой Эйнштейн)
Есть мир другой с бирюзовой водой,
Которой имя есть одно – «Покой».

----------------------------------------------------------




В деревне дальной хорошо сидеть
У теплой печки отдышав окошко,
Когда замолкнет пьяная гармошка.
Жить в нищете - и мыслей не иметь.

Там в тишине вдали от всех дорог
В движеньи тонком нам нисходит Бог,
Tогда растает мерзлый камень в сердце.

Красой красот блистает небосклон.
В мороз под утро синими дымами
Заборы, крыши, клети и сараи
Живой пастелью ясной красит он.

Уж иногда стучит капель утрами
К железной бочке. Обнимает сон
Под утро только,
И  холодными ночами
Еще дымится мелкою поземкой
Шоссе на север.

Хрупко, звонко-звонко
Идет весна с короткою юбчонкой –
Стучать по крышам песни каблучками.

Здесь все дороги тяжким колесом
Измесят скоро местные машины
Водой, песком и стаявшею глиной.
Пьянящий воздух пахнет молоком
Из-под коровы…

Эти вот картины
Убогой жизни нищего села
С экранов глупых не увидишь, Дарья!

Уж заведу себе, постой, аквариум
И буду годы на мерцанье рыб
Смотреть, швырнув проклятую антенну
В глухой овраг. Увидишь непременно!

Еще все спит.
Но южными ветрами
Очищен склон холма. За белой глиной
Идем, болтаем мы с Екатериной,

Ей уж сотня лет! Она
И кот ее с глазами колдуна
Глядит о мир и полуспит, зевая,
Когда мы с бабкой ходим за сараем
И ищем прошлогоднюю лопату…

Читаю интереснейшую «Правду»
О том, как вьяве мучится страна.
И неизменно грустная луна,
Все синевою мертвой покрывая,
Лежит на насте, будто колобок
Забыли боги.

Спящими холмами
Идет случайный блиц от самолета.

А нам не надо ни в Москву, ни даже в Рио,
Автопилотом
Куда несутся так нетерпеливо
Остапы Бендеры, владетели страны
Без страха, совести, упрека и вины -
Во злую радость из Брюсселя сатаны.

Вот полночь. Стук. Смотри: горят очами
Цари Земли – от крестного знаменья
Екатерины рассыпаясь в прах.

А новый век проносится за нами
Шоссе пустынным: бриты в бээмвах
Сменили тон –  в  костюмах  «Хьюго»
Скокочут в город.

Отступает сумрак
Глухой зимы.

Порыбачить на мормышку
Зовут соседи – я, уткнувшись в книжку
Бушкова, строю вид, как будто бы читаю…

Там в мегаполисах…

А здесь седая древность до Адама
Живем мы все, великий шестоднев
Нас не коснулся.
В паутинных рамах
Проснулись мухи. Погадать на хлеб
Екатерина учит городских
Тинейджеров – как будто б вовсе не ступал пятою
Забетонированной этою Землею
Лукавый человечек жадный, злой…

Екатерина, дверь поди прикрой!

Горит и манит в синеве густой
В начале марта хоровод созвездий.
Вот ночь совсем. Всходящею луной
Весь край угорский блещет поднебесью.

А в полночь мира падает в лесах
Метеор алмазный, в золотых полях
Так первобытно, глухо, недвижимо
Зерцало неба, чудеса и зимы.

Вот философский камень на тележке
Везет яга. Вон тролли бечевой
По звездам тащат голую Венеру.
И первопутком в синеве густой
То гном крадется, то ползет химера.

Все оживает. Шевелит валежник
Полдневным солнцем. В хрустале снегов,
Подмыт ручьем, рождается подснежник.
В избе убогой в ночи час, легки,
Босые музы пишут мне стихи.

Вот по проселки поздний грузовик
За водкой едет, глухо громыхая.
Чихает леший где-то за сараем.

Чу! Шепот чуров!

Скрип. Качанье книг.

Все первобытно в стороне глухой
За 1230 от Москвы…
----------------------------------------------------


Пустыни, избы задувая
Пурга прилипла к окнам злая.
Она качает колыбель.
Она дымит дровами в дверь,
Или как конница несется,
Загромождая луны, солнца.

Снопами искр электролиний
Рвет города и керосинит,
Ведром стукочет у колодца.
Когда испуган верх и низ.

Как легионы белых риз
Полки еловые копьем
Твой окружают бедный дом.
Леса, бездонные болота,
Кусты - летят на огороды.

Твой бедный дом – спешащий заяц –
В овраг скрываясь, озираясь,
На деревянных лапах прыжет,
Как паровоз неровно пышет -
Чуть лопни вьюшки, камни, печь.

И вьюга начинает речь
О гибельных низах России:
Вокзалах гулких, мерзлых в синих
Лапках хвои… О мастодонтах –
Мостах железных, переходах
Подземных в полночь…

Прожекторах, в метель дымящих,
О нищих духом, мирно спящих
Под батареей, и о снах
Сомов в заморных омутах,
Кипущих мертвою водою.

О холмах,
тропинках в поле, и о черных
Горах угля, в ночи дымящих.

О эстакадах над путями
Дорог железных, о вращеньи
Иглы метельной в неспасеньи
Заблудших путников, о мраке
Их колких глаз, о той собаке,
Поджавшей хвост в углу подьезда,

О нетрезвых
Человеках о пропащих
В своих лачугах,
и о срезах
Под снегом мерзлого железа,

О ресницах
В снегу летящей царь-девицы
На новом «Вольво»……..

О отсеках
Промерзших барж, еще о реках.
О жутком дне их, и о том,
Что там блистает сундуком?

О неземных, лихих морозах
Иных планет и лун.
Вдруг о могилах
На сельских кладбищах завыла……

О глубинных
Местах, поселках, деревушках,
Забытых всеми, о избушках…

О средостении галактик,
Ревущих сотнями парсек…
О той, о том, об этом, всех,
Чем дышит этот век конечный.

Но где Россия – тишина,
Покой божественный, предвечный
Средь стран толпы – луны страна!

Страна еловых, вознесенных
Над прочим миром ста веков:
Царевен, яблок, сказок сонных,
Всезаплутавших дураков.

Страна, отторженная миром!
За то – безлюдная как рай.
Но где поэт с венком и лирой
Есть лучший вождь, и бог, и царь!


Но стихло. Сумерки. Kрепчая,
Коней копытами ломая
Отполированный ледок
Летит проселками ездок –
Сам генерал летит Мороз
Обозревать засады звезд.

Там – гулко ухнет, прогудит.
Мороз проверил динамит.

Чу! Это песни. Хороводы
Заводят звезды в огороды.
А у сарая, все одна,
На шест вморожена луна.

Под звонким куполом небес
Стекает Млечный Путь за лес.
Там – тени бродят на кладбище,
Как ходят в гости. Кто-то свищет
В мороз прохожему за ворот.

Вверху сияет царство, город
Семи небес. И часто мнится,
Что это небо – только снится.
------------------------------------------------




Спят пассажиры в вагонах.
Тают в ночи города.
В мире стоит заоконном
Горькая чья-то звезда.

Смысл золотого полета
Гаснет над мертвым жильем.
Что нам столетья и годы,
Если то пьем, то поем?

Вон на дырявой фуфайке
Спит, как покойник, старик.
Счастья его балалайку
Выкрал вокзальный мужик.

В диких монгольских глазницах
Бабы в пуховом платке
Видится смысл удавиться,
Иль утопиться в реке.

Странная, звездная Дева
Смотрит в купе из окна,
Зная, что даром сгорела
Наша свеча и звезда.

Слишком мы любим родное:
Избы, заборы и грязь!
Мы не увидим иное.
Жизнь - мимо нас пронеслась.
--------------------------------------------







Пока плетутся пилигримы
Из края в край, из дола в дол,
Чужая жизнь скокочет мимо,
Сверкая лаком и стеклом.

Ведет их дальняя тропа
Мимо гробниц многоэтажных,
Чем восхищается, продажна
Всем бесам города толпа.

В воде бирюзовой затона,
Где прочим лыбится, змеясь –
Они угрюмого притона
Лишь ждут, бессонно волочась.

Где обыватель видит раем
И пляж, и солнышко, и юг,
Они красот не замечают
От тысяч зим, и стуж, и вьюг.

Когда ж они с угрозой темной
Посмотрят в ваш веселый мир,
Помысли: дома всем бездомным,
Жилец пропахших злом квартир.

И мяса кус найдя в тарелке,
Подумай с теплою женой,
Кто там во тьме сдвигает стрелки
На смерть в 12 над тобой.

____________________________________________




Что же ты, подруга, пригорюнясь,
Прислонясь к немытому окну,
В темноте ночных осенних улиц
Ищешь ту фонарную страну.

Никого в подлунном мире голом!
Темный заплутавший пешеход
В эту полночь мокрую веселый
Кое-как с поллитрою идет.

А в квартирке вой, осенний ветер.
Смотрит моль с пустого кошелька.
В неуютном лунном жидком свете
Входит в дом вчерашняя Тоска.

Говорит, что жизнь пора итожить,
Обретясь на гибельном окне.
Наших дней клубок перевозможен
В этой ржавой нищей стороне.

Смотрит жизнь с щербатеньких стаканов,
Как и все в подьездике моем.
И вода бежит с разбитых кранов,
И убого пальтецо твое.

Нет работы, хлеба и кефиру.
Пес в подьезде начинает выть.
И пора бы продавать квартиру
Оттого, что нечего платить.

Хорошо живет руководитель,
Ест в коттедже устриц как невест.
И пора бы хлопнуть дверью, выйти,
На стране поставив белый крест.

_________________________________________





Так долго не было тепла
В простуженной природе,
Что месяц, тонкий как игла,
Стальнеет в огороде.

Когда высокий синий дым
Ведро, второе солнце.
Как солнце долгих, бедных зим
Блистает на колодце.

Ты одинокий и больной
На кашице без хлеба
Лети, лети давай луной
Вот этою на небо.

Да замирают угольки
Покинутого дома.
А в полынье среди реки
Да крутится солома.

Коль совесть нищего легка,
Когда не просит хлеба,
Когда в ночные облака
Она скользит на небо.

Ты. одинокий палладин,
Украв мечту и парус,
На облаках плыви один
Нездешен как Солярис.
___________________________________________



Старый Новый год.

Вешают комарики
В иглы на мороз
Елочные шарики
Разноцветных звезд.

И дыша глубоко
Старою избой
К золотым чертогам
Дым ведет тропой.

По платку пуховому,
По очам как снег
Распознаешь новый
Месяц, год и век.

Там где греешь руки
В известковый жар –
Умирают вьюги,
В нищете январь.

Валенковый, синий
След в дровянике
Тянется к России
Под луной в тоске.

Как стекло продрогшее
В кранике и медь –
Впору б в наше прошлое
Только и реветь.

Лишь с Пушком поделишься
Этою бедой,
Если сном пригрезится
Счастье под луной.

О иззябшем веке ли
В грозной стороне
Протяни же ветви
За стекло ко мне.

На печной известке
Пальчиком водить.
Ушко у сережки
Только и любить.


СТАНСЫ

Опять спускаются туманы
Над глиной нищей и сырой,
И наши северные страны
Полны грядущею зимой –

Дров запасти, и, кости грея, -
Проспать всю зиму у печей.
Как Лао-Цзы – бежать мудрее
Южней от родины своей.

В своей избе, пустой и нищей,
Мечтой избыточной ты сыт:
Среди людей гонимый лишний
Анахорет, изгой, пиит.

Ну что ж, с утра в полях холодных
Там, где капустные листы –
Учись быть мертвым и свободным
От надоедной суеты.

И будь доволен телогрейкой,
Следя истерзанной душой,
Как по колеям пилит змейкой
На иномарке Сыч, крутой.

Ты ж на портреты Вашингтона,
Как все в державе не молись,
И коротай дурную жизнь
В деревне, прочим отдаленно.

А облака бегут над миром
Куда в Париж или Китай,
Когда скрипит в тумане сиро
Петух, будя похмельный рай.

Леса надвинулись угрюмо
На это нищее село.
Земное счастье многошумно
С ума здесь, пьяное, сошло.

Так ты живи! Лети, мечтая,
Пока внизу Дракон ползет.
Живи – в хребте его сажая
Чеснок под зиму в огород.
…………………………………..
2.
Из мегафона сквозь туманы
О нашем рабстве окаянном
Веселый ( с подлости не сдох! )
Столичный брешет кабыздох.

Гоняет утренним тамтамом
Народов сонные стада
Над ошарашенной державой
Хип-хоп как радиобеда.
.
А ты по вечеру в метели
Наедине с собой молчи.
И сытой жизни не ищи,
Рыбаля ледяной купелью.
………………………………………
………………………………………
………………………………………
-------------------------------------------------





Все рельсы, рельсы голубые
Поют поэты. Жалкий рай!
И тьма густеет над Россией.
Молчит угодник Николай.

А ты сойди с ума в дороге:
У санитарки невзначай
В очах увидишь вдруг убогий
Общедоступно-сытый рай.

Или с глубокого похмелья
Гадай: качается, бела,
То ли луна, то ли в метели
Невеста, смерть или игла?

И прозреваешь ты: слепая
Россия это. А над ней-
Вода великая без края,
Без отражений и огней.

Душою умершей и робкой
Ступи наощупь в этажи:
Осколки дней, венки, коробки
Босые ноги рвут души.

На крыше снегом ветер душит,
Песком языческой степи.
То ветер воет или души?
Иль кто-то мертвый на цепи?

Но бельма сброшены – кровава,
В луне языческой как страх –
Россия, каменная баба,
Поет над бесами в степях.

___________________________________




Опять дождем несносным
Небо пухнет,
И снова осень
Вертит верх и низ.
Того гляди,
Вот-вот уже и рухнет
Убогий дом в глуши,
Вдали столиц.

Угрюмых туч
Проходят караваны,
И вот октябрь.
К северу в окне
Несет ворон
Злой ветер полупьяный,
Он морщит лужи
В пасмурной стране.

Уж топят печи.
По ночам в потемках
Ни фонаря
В деревне грязной нет.
Как не убиться,
Коль несет обломки
Угрюмый космос
Неживых планет.

В такую ночь
Во тьме запутал нивы
Холодный ветер
С близлежащих гор.
А в огороде
Мокрая крапива
Давно подперла
Рухнувший забор.

И света нет,
И слишком мало солнца
В ужасный день,
Крадущийся как страх.
Не ходят в гости.
Тусклые оконца
Едва мелькают
В гибельных полях.

Комбайн ржавый
Стынет возле пашни.
Никто не хочет
В поле прозябать.
Ох, страшно, страшно,
Страшно, страшно, страшно
В России жить.
А жить – как умирать.

И оттого
На кладбище продутом
Не счесть могил
Не нужных всем селян.
Никто не ходит
На шоссе безлюдном.
Никто не едет
К нам из теплых стран!

Забыто всеми,
Рваная собака,
Село больное –
Серая труха!
Не счесть ночей
И дней с холодным мраком,
Когда б хоть кто
Нас вспомнил без греха.

Вот в керосинке
Пламень темен, жирок,
Когда сквозняк
Гуляет из дверей.
И в кошельках –
Не счесть одних лишь дырок.
Все тут живут
В две тысячи рублей.

А в старой бане
Пахнет горьким дымом
Былой страны,
Которой больше нет.
Куда б уйти
Свободным пилигримом,
Везде границы.
Жуток этот свет!

Послушай ночью:
Словно кто металлом
Скребет в стекло,
И бродит тут и там.
Настало время,
Ох, оно настало,
Когда живой
Завидует гробам.

Давно не слышно
Песен и гармошки.
Кто пел- тот смолк.
А кто молчит – молчком.
Послушай: ветер
Дует как в окошко,
Звеня стеклом
И выстужая дом.

А слушать тех,
Кто из Москвы высокой
Жужжит
О новой жизни –
Сыт и толст.
От их вранья
Прогнившею веревкой
Мотают горло –
И на тот погост.
______________________________



Бессмертья  ищет  разум  средь  живых.
А  мертвецам – довольно  с  них  и  рая.
Заката  луч, на  куполах  блистая,
Ломается  в  распятьях  золотых.

Трещит  мороз  и  метит  синевой
Дома, рекламы, магазины, скверы.
Уже  блестит  цыганскою  серьгой
Сквозь  дымку  мира  огонек  Венеры.

В  вечерний  час  один  я  у  окна.
Иные  долы  в  блеске  солнца  красном
Рождает  утомленный, сонный  разум.
Но  истина  по-прежнему  темна.

Мелькают  пешеходы. Нелегко
Им  там  бежать  по  этой  скользкой  тверди!
И  нет  в  толпе  угрюмой  никого
Над  кем  сиял  бы  огонек  бессмертья.
-----------------------------------------------------------




ДЕНЬ

- Где  косметичка?
Ты   нещадно
Массажной  щеткою  летишь,
Духами, яркою  помадой
Благоухая  как  Париж.

Меняешь  платья, лики, юбки,
Заколки, мысли: « Все – не  то!»
И  крячет,  крячет  словно  утка,
Бежа  квартиркою  пальто.

Вдруг  кошелек  швырнув, взорвешься,
Синяк  поставишь  у  стола.
Махнешь  рукой – и  отвернешься.
В  одной  сорочке  все  мила!

------------------------------------------------------






И  не  вспомнишь, пожалуй, о  свете
Прошлой  жизни  проклятой, земной:
Ты  горел  как  в   дурной  киноленте
Меж  дружками, хрущобой, тщетой.

Чужды  станут  и  тени  знакомых
На  таежной  планете  иной.
Только  сладости  нег  и  истомы
Будешь  с  девою  пить  и  мечтой.

В  твоем  тереме  из-за  камина
Уж  не  явятся  пошлостью  дней
С  покаяньем, визиткой, повинной
Духи-черти  с  планеты  людей.

В  бесконечной  безлюдной  планете
Под  иною  зеленой  звездой
С  девой  нежной  и  снежной  о  лете,
О  жаре  ли  ты  вспомнишь  земной?

Разве  вспомнишь  забвение, слякоть
Городов, коли  звездным  вином
Опоит  тебя, нежная,  плакать
Над  тобой  только  станет  в  ином.

Будет   ль  память  о  солнце  в   стремнинах
Гордых  зданий, о  голоде, злых
Пирамидах, жрецах, властелинах,
Газетенках, о  сплетнях  цепных?

Нет, большие  снега  и  чащобы
Сторожить  будет  месяц  златой.
И   ни  жизнь, и  ни  все  ее  толпы
Там   вовеки  не  ступят  ногой!

И  не  станет  ни  слуху, ни  духу
О  метро, о  убийцах, о  зле -
Как  добро. Только  станет  подруга
Целовать  при   узорном  стекле.

Лишь  она  волновать  будет,  мимо
Проходя  по  покою  снегов
В  соболях  - как  выходит  светило
Как  боярыня  елей, лесов .

Будешь  сказкою  в  тереме  солнца
Умирать  от   любви  только  с  ней.
Целовать  ей  парчу  ее, кольца -
Далеко, далеко  от  людей!






Полярной, лунною, снегами
В  раек  удушливый  к  болванам –
Пройди  метелью  меж  столами,
И  сядь  со  мною  рядом, пьяным.

Ведь  с  трезвым  мною  жить – нелепость!
Я  нынче  пьян, но  вижу, жалок,
Очей  невысказанных  нежность
И  зимний  сон  таких  фиалок!

Когда  все  жаждет  лишь  нажраться.
В  хрусталь  ломаются  затылки –
Того  вон  кейса, той – в  прострации,
Или  вон  той  свиньи-копилки.

Когда  такие  сны  роятся
В  моем  мозгу  под  лоск  столетья!
- И  у  кого - у  самозванца!
- И  у  кого  не  нефть, а  ветер!

А  под  столом  сипит  в  брючине
Селедка-шут  под  маринадом.
А  ты – не  здесь, ты – морем  синим
Царишь – луна, в  волне  наяда.

В  очах  твоих  бегут  олени,
И  росомаха  смотрит  в  серьги.
А  свет  какой  в  твои  колени
Под  тонким  кружевом  о  снеге!

Пока – стрекочут  про  Лас-Вегас,
Я  познаю  иные  звезды,
Двух  полнолуний  заповедность,
Двух  губ  рябиновость   мороза.

Твое  истаявшее  тело
Несу, в  насмешках  утонувший,
За  ледники, огни  предела
И  в  океан, давно минувший.

В  богемной  свалке  живописцев
О  кружевах  о  сонных  платья,
Когда  б  напиться, утопиться
В  волне, безумнее  обьятья!


_____________________________________




Пожалуй, что  в  будущей  жизни
Уж  вспомнишь  ли  с  нею  вдвоем
Печальное  небо  в  отчизне,
Тот  мокрый  сугроб  с  фонарем.

Те  черные  доски  забора
Под  вечно  продутой  страной,
Миллионы  привыкли  к  которой,
А  ты  здесь  чужак  и  изгой!

Ту  мокрую  радиомачту.
Те  слабые  светы  машин,
Удачливых  всех, неудачных,
Угрюмость  затылков  и  спин.

Все  слижет  энтропия, холод
Погасшей  над  прахом  звезды.
Вне  дряхлого  тела  ты  молод
Превыше  пойдешь  маеты.

Над  серым  сугробом  и  тем  вон
Коричневым  домом  тщеты -
Под  общим  и  сереньким  небом
Гремящей  и  гулкой  воды.

Пожалуй, уж  мертвые  лица
Прохожих  в  проулке, дома
Не  будут  уж  боле  щериться –
Все  скроет  забвенье  и  тьма.

Фонарная  муть  над  державой
Навеки  озябшей  и  злой,
Бетонной, кирпичной  ли, ржавой
Лишь  нежитью  станет  дурной.







И  снится, и  видится  явная
В  январской  бездонной  воде
Кончина  столицы  бесславная
При  черной  падучей  звезде.

Холодное  синее  зарево
Над  пилами  пышет  Кремля.
Голодное  синее  марево –
Когда  костенеет  земля.

А  мне-то  легко: там, где  тонко,
Я  слышу  мотив  неземной -
Над  черной  моею  избенкой
Века  громыхают  пятой.

Железною, неотвратимой –
Ступает  так  самая  смерть
К  постели  твоей  и  любимой.
Но  лучше  туда  не  смотреть!

Где  тонкие  полосы  стали
Как  лед  для   сеченья  голов.
Пляши, Саломея! Видали
Мы  грозные  пляски  снегов.

Когда  же  в  подземную  площадь
Сойдет  Саломея  плясать,
Вдруг – явится  петь  и  пророчить,
И  мертвой  главою  качать.

Зеленое  лунное  око
Закончит  планету  зверья
В  снегу  головою  пророка
Над  черной  водой   января.
___________________________________





В  коммуналке  на  счастье  земное,
Где  орудует  кухонный  вор
Погадают – а  видят  пустое
То  же  небо, бетонный  забор.

Красным  будущим  тают  зарницы
Над  градирнею, а  потому
Бывший  ангел –  веселый  Денница
Муравьиную  гонит  толпу.

То, бывает, прожектор-убийца
Из  забвения  им  вырвет  тропу.
Тот  же  самый  смеется  Денница
И  в  метро  зазывает   толпу.

То  порой  сваебойкой  невинной
Разминают  адамову  плоть –
Беззаботную, красную  глину,
На  которой  споткнется  Господь.

В  полночь  мира,
            в  двенадцать,    крылами
Солнце-голову  пьет  короля
Мышь  летучая – черное  знамя
На  рубиновых  звездах  Кремля.
___________________________________



 ТАМ

Как   в  фильме  ужасов – из  супа
Событий  ловят  мясо  трупов.
Руками, красными  от  мяса,
Гребут  к  себе  любовь  пространства.

Труп  своего  в  святые  мощи
Истеблишмент  обьявит  обще,
И  дышат  там  во  мгле  стихов-
Как  от  повапленных  гробов.

Занебесность  любят  бойко
Убить  журнальной  мухобойкой,
Стандартизируясь  до  гроба
В  единый  хряк, одну  амебу.

Просят  зрелища  и  хлеба.
И  никогда, как  этот  хряк,
Не  смотрят  в  вечность  и  на  небо,
В   тарелки  погрузив  пятак.

Живут  как  боги – но  убоги.
Божок  их, баловень  двурогий,
Жужжит  в  углу – божок-кликуша,
Под  простыню  распятив  уши.
Телепортирует  преданья
Об обустройстве  мирозданья.

Там  всяк  поэт  или  сивилла –
Предмет  и  урна  для  плеванья.

_______________________________________






В  полночь  мира  тает  иногда
Железнодорожная  звезда
В  поле  белом  на  виду  столиц
В  желтизну  гроболежащих  лиц.

Только  ехать  за  Урал  опять,
Где  не  стоит  не  стремиться, ни   рожать
Звездочетов  новых, где  младенцы
Сизооки  как  в  гробах  владельцы.

Где  молчит  голодная  Россия,
Запуская  в  реку  Моисея
Вниз  по  льду. А  в  гробиках  как  дети
Мимо  проплывают  как  конфетти.

Там  стоит  мертврожден  как  дом
Слепоглазый, изнуренный  звон
От  земли, звенящей  как  хрусталь,
Где  всегда  луна, снега, январь.

И  печаль, коль  нищий  быт, балуя,
На  младенцах  пишет  «Аллилуйя!»
А  ночами  в  деревушках  хамы
Из  трубы  кольцуют  как  удавы.

И  не  стоит  ни  печатать, ни  рожать,
Коль  живешь  для  тех, кто  ни  дышать,
Ни  сказать, ни  стать  уже  мужчиной,
Ибо  с  детства  пожран  мертвечиной.

И  ты  катишь  мимо, мимо, мимо
Изб, крестов, снегов. И  балерина
За  вагоном  лебедем-луной
Проплывает  мертвою  страной.

______________________________________








Когда  торжественным  покоем
Плеяды  синие  блистают
Над  очарованной  рекою
И  падшим  берегом  у  рая,

Тогда  сиятельная  Вега
По  снегу  шествует  в  Вальхаллу,
И  освящает  дом  ночлега-
Деревню  в  голубых  кораллах.

Там  скромен  пир, когда  над  миром
Давно  все  спит  под  лампой   синей.
Летит  торжественная  Лира,
Галактик  алых  хвост  павлиний.

В  чертоге  снежной  королевы
Сверкает  в  нимбе  кисеею
Туманный  облик  юной  девы
В  стекле  замерзшем  со  свечою.

И  с  нею  мирное  сожитье
Превыше  тайн  тысячелетий.
А  самовар  и  чаепитье
Так  неуклонны  в  век  последний.

А  под  мостом  прогнившим  звезды
Как  феи  сходят  в  снег  трескучий,
Когда  висит  столбами  грозный
Мороз  таежный, неминучий.

Под  тишиною  вековою
В  снегах  и соснах  в  полночь  рая
Над  очарованной  рекою
Поет  вселенная  большая.

Когда  в  песцовый  мех  сугробов
Одета  нищета  земная
Убогих  изб, наутро  чтобы
Дивилось  солнце  пляске  рая.

Тогда -  уйдут  земные  страхи
И  ожидание  несчастья.
А  ночь  укроется  в  овраге,
День  разожжет  иные  страсти.

А  мы  укроемся  вдогонку
Волшебной  ночи  за  портьерой.
Так  укрываются  за  тонкой,
Бывает, души  атмосферой.

И  жуткий  вес  земного  студня
Всех  дней  обыденных, обидных,
Мы  не  познаем  в  беспробудье.
Пусть днем  луны  слепцам  не  видно.

В  хрустальном  гробе  этой  ночи
Вне  времени  и  вне  пространства-
Летим  к  вселенной  средоточью
За  бездны  солнц  в  иные  царства.

Иные  души  огневые
Немногих  праведных  как  пламя
Развили  над  иной  Россией
Иные  символы  и  знамя.

Одной  деревней  оснеженной
Ее  подьяты   к  небу  версты,
Где  мы  вдвоем  над  звездосклонной
Стоим  державою  отверстой.

________________________________________






Хотя   б  немного  от  щедрот-
В  полуподвале  выжить  мокром,
Когда  как  марево  несет
В  оконце  черном  мир  продроглый.

Весь  день  в  окне: шнуровки, пряжки
Богатых, бедных, сотни  ног!
Что  вечерами  ждешь  бедняжки-
Любви  зеленый  сапожок.

Лежи  на  каменном  матрасе
Небритый, нищий  и  больной
Без  родин  князь, и  кайся, кайся
Под  черной  нежитью-страной!

И  слушай  в  радиопомехах,
Чем  богатеет, не  видна,
Совиноглаза  в  черных  реках
Москва, во  тьму  накренена.

И  с  нищеты  на  тряпках  плача,
Как  принц  все  дай  иной  Земле,
Покуда   чистые -  на  дачах
У  Переделкино  в  тепле.

В  промозглом  месяце-апреле
На  самом  черном  дне  дыры
У  потолков  пиши  в  капели
Потусторонние  миры.


__________________________________




1 9 0 5


Так – сновиденье  безумное
Синею  катит  луной
В  снеги, леса  полнолунные
Над  занесенной  страной.

Там, вышивая  крестами,
При  керосинке  одна
Дева  склонилась, и  снами
В  поле летит  у  окна.

На  проводах  телеграфных
Иглы  расплющил  мороз.
Нету  на  свете  ей  равных
Даже  в  Париже  у  звезд.

В  поле  железной  дорогой
Рай  простучал, отошел.
А  под  лампадкой  трехрогой –
Стынет  рояль  невесел.

Будущей  птицей  ужасной
Кружатся  там, у  реки –
Красные, огнеопасные
У  деревень  огоньки.

В  сытой  Москве  пропадает
Месяц  писатель-отец.
В   «Яре»  с  цыганками  лает
Псом  под  столом, удалец.

Литературная   кодла
Тянет  Шампань  из  ведра.
В  пасти  поет  у  осетра
Плод  опознания  зла.
-----------------------------------------------------



И   обольстительные  губки,
И   трепет  маленькой  руки,
И    вздохи  этой   узкой  юбки -
Все  так  и  просится  в  стихи.

И   сумасбродность  слов  внезапных
В  томленьи   губ. И  в  блузке  рой
Вдруг  сновидений, неземной
Любви   ванильный   пряный   запах.

И   -  этот  носик-мотылек,
И   с   изумрудками  сережка,
И   эта  пухленькая  ножка,
И – этот  мягкий  сапожок.

И   этот  синий  запах  платья,
И  шейка – поле  о  цветах.
И  все  что  ниже  в  кружевах……..
О  чем  не  пишут  по  тетрадям.

   

-------------------------------------------------





Бессмертья  ищет  разум  средь  живых.
А  мертвецам – довольно  с  них  и  рая.
Заката  луч, на  куполах  блистая,
Ломается  в  распятьях  золотых.

Трещит  мороз  и  метит  синевой
Дома, рекламы, магазины, скверы.
Уже  блестит  цыганскою  серьгой
Сквозь  дымку  мира  огонек  Венеры.

В  вечерний  час  один  я  у  окна.
Иные  долы  в  блеске  солнца  красном
Рождает  утомленный, сонный  разум.
Но  истина  по-прежнему  темна.

Мелькают  пешеходы. Нелегко
Им  там  бежать  по  этой  скользкой  тверди!
И  нет  в  толпе  угрюмой  никого
Над  кем  сиял  бы  огонек  бессмертья.
__________________________________________






В  полях  у  горизонта  синих
Как  грустно  быть  в  пустой  России,
Смотря  на  мокрую   луну
В  дороге  вечной  одному.

Где  огонечки  деревень,
Да  грязь, да  лужи, да  плетень,
Где  ива  сирая, нагая –
Вдова  без  мужа  у  сарая.

Где  в  мокрой  пашне  огоньки –
Как  эти  грустные  стихи.
Все  дождь, да  дождь, да  редко – дождь,
И  девы  милой  не  найдешь.

Все  сырость, морось, темь  дорог.
Горит  приветный  огонек
В  избе  просторной  со  скамьей,
И  девой   нежной,  молодой.

Где  всюду  школьные  тетрадки
Под  сонно  тающей  лампадкой.
Где  грустный  лик  моей  страны
Как  этот  мокрый  диск  луны.

Где  в  церковке  печальной  Бог
Грустит  на  свечки  огонек,
Взирая  с  темного  креста
Очами  грустного  Христа.
______________________________





На   золотом  песке  у  лодки
Как  сон  безумный, неземной,
Широкобедра, стройна, кротка
Лежишь  богинею  нагой.

И  к  берегам, где  волны  роют
Песок  еловых  лап-корней,
Журчишь  и  манишь  за  собою,
Чиста  как  утренний  ручей.

Струною, песней, синей  птицей
Звеня    как   лето   далеко,
Когда  еще  туман  клубится –
Нисходишь  с  неба  высоко.

Маня   душистым  поцелуем
Нездешней  бабочкой   в  губах.
И  солнце  прячется, ревнуя,
В  кудряво-сонных  берегах.
----------------------------------------





Когда  земное  злое  лает,
Звонок  срывая  у  черты,
Вдруг  свыше  легкий  свет  слетает,
То  первозданно  светишь  ты!

И  видишь: жизни  паутина
Шипит  и  корчится  у  век.
Так  входит  и  первопричина
Извечной  сладости  и  нег.

Сквозь  фонари  и  темь  слепую
Метеоритом  над  толпой
Лети, лети, любовь, рисуя!
Да  говорят: «Буран  какой!»

----------------------------------------------------






Желая  быть  под  райским  садом
И,  опьянясь  как  юный  бог,
Лежать  у  этих  дивных  ног,
Молясь  тебе, моя  Эрато.

Глухонемым  же   вне  не  можно
Стучаться: «Красота, спаси!»
С  тобой  спасительней  на  ложе
Витать  до  пятых   небеси.

Когда  ты, козочкой  взирая,
Как  апельсинная  страна
На  пятом   небе  с  неба  рая,
Вся  негой, ночью  истекая,
В  Россию  смотришь  как  луна.

Когда,  о  треугольник  темный
Меж  полных  бедер, в  поздний  час
Идешь  на  мир  тоской  огромной
По  ртутным  рекам  мимо  нас.

Когда  скользишь  в  начале  мая
На  нервы  черные  в  домах,
Мир  мертвецов, в  тебя  взирая,
Зовет  Луною  в облаках.

В  руины  древнего  завода,
В   бурьяне  путаясь  сухом,-
Ты  по  подземным  переходам
Стучишься  в  мой  казенный  дом.

Дрожат  гранитные  вампиры,
И  фонарей  в  воде   вся  тьма,
Когда  сквозь  занавес  в  квартиры
Нагая  сходишь  как   зима.

И  на  железных  рельсах  грусти
В  стране-сомнамбуле  пустой,
Которая   зовется  Русью,-
Летишь   богинею   нагой.

__________________________________



Нет  горше  муки – жить  грядущим
У  ножек  милой  красоты,
А  ночью – только  сны  в  минувшем,
Неутоленные  мечты.

И  пробудиться  в  мгле  холодной
Полей  безжалостных  в  крови,
Где  за  штакетником  голодный
Сад  облетает  без  любви.

У  огонечков  в  полумраке
Жнивья, дождя  и  деревень –
Вздыхать  о  милой  в  буераке,
Звеня  на  лире  ее  тень.

А  в  каждой  встречной  молодице
Искать   высокой   красоты
Былого   Рима.  И  томиться
Все  в  те  же  сны, цветы, мечты…

По  мокрой, грязной  сей  юдоли
Во  всяком  стоге  видеть  рай
Нагой  Венеры   от   Майоля,
Когда  все  кличет: «Выбирай!»

А   в   вечер    мглы    чертополошной
На  одинокий  огонек
Все   тосковать  о  деве  в  прошлом
В  холодном  доме  за  порог.

И – только  в  снах  осуществленных
Над    подзаборною   тоской
В    России   видеть  рай  влюбленных
С   Венерой  гордой  и  нагой.
------------------------------------------------------




Вновь  о  морозный  подоконник
Облокотясь, листаешь  снег,
Что  так  идет  как  посторонний
И   полупьяный   человек.

А   звезды  падают, любя
Ласкать   при  снеге   эти  плечи,
Крутые   бедра  и, губя,
Своей  зовут  чистосердечно.

Когда   ты,  руки  заломив,
Стоишь  нагая   у     оконца,
Белеют  перси – солнца  в  нимб
И  половинки     две – как   солнца.

Тех  нот  любви, где   ходит  вьюгой
На  кружевах  мечты  упругой –
Ложбинки  той, где   нега,  сон
Там, где  закончится  капрон.


______________________________________





Нами  движет  проклятье  потомков.
Не   напрасно  в  кровавом  чаду
У  мартенов  мы  пели  винтовку
В  отвращеньи  к  земле  и  труду.

Наши  правнуки, наши  потомки,
Строят  нам – гидравлический  скот-
Пантеоны  нажатием  кнопки,
Зиккураты  над  бездною  вод.

Жизнь - жара, выживанье, боренье.
Красным  солнцем  над  миром  идет
Только  тот, в  ком  клеймо  «Вырожденье»,
Кого  пуля  и   смерть  не  берет.

Остальные  вы,  все – удобренье.
Одинокий  на  горней  стезе
В  ледниках  я  взираю  в  горенье
Бытия  с  верхотуры  Лхоцзе.

Ты  же – мясо. В  своем  настоящем
Загнивай! Не  обрящешь  взамен
Льдов  и  истин, и  звезд  говорящих,
Чем  стоит  разоренный  Эдем.

Проклят  род: за  столетья  убитый,
Не  увидишь  во  тьме  никогда
Горних  ратников  звездные  битвы
И  высокое  знамя  Христа.
___________________________________






О,  этот  город   среднерусский!
Болотце, ресторан, кутузка.
Полынь    да   голые   рябины…

И   центр –  столичные  педрилы
Сюда   несутся   пить  гуртом.
Столица   рядом – Геенном.

Народа   местного-пропойцы
Стоит   на  пасмурной   тоске
Аборигенам   у  околицы –
Пивнушка, сваями  в  реке.

Оттуда   в  «Скорую»  уносят –
Или  на   кладбище  с   крестом.
Там    всенощное   стоголосье,
Спирт  из-за  пазух, папиросье.
И   там    не  балуют  стихом.

Там,   в  этом  храме  бедной  черни,
Протоптан    путь   надежный  в  ад:
Железной   молятся  цистерне,
Татуируют   дух  до  пят.

Там   веера – в  наколках   пальцы.
На   вечной    тризне   пацаны,
Молясь  на   наших  иностранцев,
Торгуют   мумию   страны.

Идея    их  –  свиное  рыло:
Чикаго, баксы,  банкомат.
Отцы   в  проваленных   могилах
С   оградой   ржавой. Тлен  и  ад.

О, Муза,  для   чего   здесь   мы,
Все   в    этом   мире  отвергая,
Родная,  каждый  день   мелькаем
От   недр   вокзала  до  тюрьмы?

Где   черви   молятся  на  рюмку,
А  жизнь   -   колючка  у  тюрьмы,
Хрустальной   туфелькою  хрупкой
Звеним, обнявшись,  в   город   мы .

Проулкам    бестий   ноздреватых
И   тротуарному   разврату,
Всем   склокам  фурий, всей  грязи!-
Как   свет,    как   вальс    витиевато
Холеной   ножки  бал    звенит.

И  -  в    жизнь   язычников  проклятых
Ты   опускаешь жалюзи.


___________________________________________




НАЗАВТРА

Как  мучится  сердце  мечтою
На  пыльных  дорогах  Земли,
Поэт, так  ты  будешь  с  тоскою
Смотреть  на  огни-корабли!

И  с  запахом  йода  в  туманы
Из  душной  и  скучной  страны
Сбежишь  в  тридевятые  страны
На  шхуне, на  гребне  волны.

И  в  трюме, пропахшем  трескою,
Купив  недешевый  билет,
С  чилийскою  визой, с  тоскою
Порвешь  все  в  минувшем, поэт.

За  дальний  экватор  сокрывшись
На   Огненной  серой  Земле,
В  туманах   ее   приютившись,
Свободен  ты  станешь  во  мгле

От   жуткой  страны  умиранья,
Где   жить –  это    как   умирать,
Где  все  убивают  желанья,
А  жребий  поэта – желать!

Мы   лишние  люди  планеты,
Мы  сны, мы  ненужней, чем  миф.
Мы   лишние    люди - поэты
В  державах   для    глухонемых.



РОССИЯ


На   позабытой  этой  станции
За   верст   за  тысячу   с  лишком
От   тем   Москвы  с  цивилизацией –
Бредет   Россия   полотном.

В  китайской  шапочке   орешником
Под   ржавой   ЛЭП   она,  как  сон,
Идет  в  пальто  эпохи  Брежнева
За   ржавый  брежневский  вагон.

У  ржавых  брежневских  заборчиков,
Где   разворованный   лесхоз,
Ступая   тихо, где  на  корточках
Спит   бесколесный   тепловоз.

Лягушки   тявкают   глумлистые,
А   ржавый  брежневский  металл
Порос  березовыми   листьями  -
Разграблен   властью   терминал.

Она   придет  в   свой  дом  обтерханный
В   тени   вишневого   куста.
Поправит   локон   в   битом   зеркалье,
И – скинет    тряпки, красота!

И  смотрит, смотрит    в  даль  кромешную,
Как   грозовеет   небосклон –
В   мечты, в  январские  подснежники,
За  мифы, сказку, детский  сон.

Так   будет   вечер   в    зазакатное
Горенье   за   реку   смотреть.
В   нужду   на  горе  перекатное.
В  трюмо  разбитое  -  где   смерть.

И  юность   вспоминать   фабричную…
А   слава – приберут   потом
Рвачи   и   ловкачи   столичные,
И   их   хозяева  практичные -
На   ее   имени   былом.


---------------------------------------------