,.Тарас уже неделю на сечИ живёт,
Сыны вникают в сущность жизни запорожской,
С утра и до обеда Тарас, почти не пьёт
Остап с Андреем , пьют но понемножку.
Ну а к вечеру то там, за ради бога,
Втроём и выпьешь то не то, что вчетвером:
Они блюдут себя не то чтоб очень строго
И пьют не много каждый - но ведро,
А в прочем кто её считает, да и делать нечего,
Остановят казака пустой карман или долги
У него ведь государства нет ,а есть отечество,
У него есть православная земля, но нет своей земли.
Кто казаку прикажет, кто ему укажет,
Он сам себе приказ, он сам себе указ;
Захочет спать среди дороги ляжет,
Захочет так и пойдёт среди майдана в пляс.
Захочет ,если есть за что, то будет пить горелку,
А не захочет пить , то тоже будет пить:
Для запорожцев пьянство беспробудное – безделки,
А алкоголиков на Запорожье вообще не может быть.
Законы себе сами запорожцы пишут
И по законам этим сами на сечи живут -
Не обворуют своего, бесплатно в курене пропишут,
Не обидят своего, не покалечат, не убьют.
И женщину в курень не приведут,
И даже в пригороде она не может быть и дня.
И на войне, и на походе казаки не пьют -
Ни-ни, даже не нюхают: нельзя, нельзя, нельзя!
За воровство и за долги тебя на цепи прикуют
И каждый, кто захочет, ударит тебя палкой;
Или покроет тебе долг и твои цепи раскуёт,
И горелкой угостит, если тебя кому-то будет жалко.
Итак, прошла уже неделя,
Но вяло на сечи идут дела:
Казаки пьянствуют, да рыбу ловят от безделья
А боевая сечь, как будто замерла.
Не может сечь, так долго, без войны стоять,
Что это на сечи нечистый гадит?
Не могут ноги впереди быстрей у лошади бежать,
Чем у той же самой лошади, но ноги сзади.
Война питает сечь, вливает в неё кровь
И силы на Запорожье множит,
И рухнет на майдане без войны церковь,
И запорожец боевой завшивеет и воевать не сможет.
Такими мыслями тревожными томим,
Тарас идёт на встречу с кошевым,
И правду говорит ему, как обстоят дела
« Для спасения СечИ нужна война.»
«Не может быть войны». Ответил кошевой степенно -
«Мы заключили мир с Турецким бассурменом».
«Да как же так»? Оторопел Тарас « Я ли это сплю?
Что же это сами мы накинули на Сечь петлю»?
«Да как же так на Запорожье без войны?
Чему же здесь научатся мои сыны»?
«Войны не будет - мы слово туркам дали православное,
Такое слово, я кошевой,и нарушать не вправе я».
«Войны не будет так бы, да не так...»
Тарас подумал про себя. « Говоришь войне не быть?
Баба с булавой, шерстяной кулак»
И Тарас решил за это кошевому мстить.
Сговорившись с теми и другими,
Он зАдал добрую попойку кому надо,
И пошёл с казАками хмельными -
Кошевого вызывать - на раду.
Они палками в литавры ударяли -
И явился тут же довбыш одноглазый,
И подогретые старшины приказали:
Бить ему на сбор сейчас же сразу.
Литавры грянули и казакИ пошли гурьбой,
На третьем бое с булавою вышел кошевой,
С чернильницею вышел писарь,с печатью войсковой судья,
А также есаул принёс свой жезл сюда.
Они шапки сняли,и раскланялись всем казакам.
«Чего хотите вы от нас панове?»
И кошевой в ответ услышал брань,
Не добрую, и непочтительную в слове.
«Да разве ты кошевой ? Ты не кошевой а баба!
Уйди мы не хотим тебя - такого нам не надо»!
И чтобы дело не привести к греху,
Кошевой оставил жезл и безропотно ушёл в толпу.
«Нам - войсковой старшИне - тоже уходить, панове»?
«Нет, вы все оставайтесь, вы все не виновны…
Нам надо выгнать кошевого, потому что кошевой наш баба;
А в кошевые нам, панове, человека надо»
«Кого же вы хотите»? Спросили казаков старшины.
«Кукубенка хотим! Кукубенка»! одни кричат
«Кукубенка к чертям - он молодой ещё»! В ответ вопят.
«Давайте Шило выберем»! «Не можно Шила:
Он пьяница, должник и даже вор,
И всему войску Запорожскому позор»!
«Бородатого посадим в кошевые»!
«К чёрту Бородатого,усатого ,носатого»!
Тут Бульба, уловив момент, «Кидрягу» - подсказал своим…
«Кидрягу»! Закричала сразу же толпа.
«Шила»! « Бородатого»! В ответ орали им
И кое где дела уже дошли до кулака.
И через потасовки, толчки, тычки и передряги
Всё чаще стала слышаться фамилия Кидряги,
И, наконец, все битые, небитые, трезвые и пьяные -
Кидрягу согласились выбрать в атаманы…
Кидрягу вытащили из куреня и силой притащили на майдан.
«Что вам панове»? «Мы выбрали тебя, Кидряга, в атаманы!
«Бери же булаву, собака, будеш кошевым для нас»!
Отказываясь Кидряга, принял булаву на третий раз.
Кидряге, кто хотел ложил на голову из лужи грязь,
Кидряга всех за это, как за оказанную честь, благодарил.
Всё это сопровождалось криками и рёвом,
Который слышен далеко был над Днепром суровым.
Наконец Кидрягу все оставили в покое,
И устремились по куреням к всенОчному запою.
Открывали бочки полные горелки
И на майдане раздались музыки, танцы, спевки.
И всё что было на на сечи плясало, пело, говорило;
Пока беспамятство его посреди майдана не валило.
И вот под утро все кто в куче кто один лежит
И лишь последний всё ещё с собой о чём-то говорит.
На следующий день уже с утра,
Тарас у кошевого держит речь
Всё ту же: мол уже давно пора
Поднять в поход быстрее сечь.
«Оно то так» - Кидряга согласился сразу,
«Но надо так обставить это дело,
Чтобы громада не по моему приказу,
А сама б войны какой то захотела…
Надо, чтобы собралась громада на майдане,
Чтобы в литавры били, как положено
И кошевой тогда сговорчивее станет,
Потому что всей громаде он отказать не может»…
«Ну так за чем же дело стало»!
Вновь пошёл в громаду дипломат Тарас
И на майдане, снова,пьяных появилось вдруг, не мало
И литавры вдарили, как в прошлый раз.
КазакИ опять бузили на майдане
И стали слышаться такие речи,
Что казак овечкой скоро станет,
Переведётся лыцарь на Запорожской сечи!
И множились, и крепли голоса,
Воодушевлялся в мысль одну народ,
Звучали громкие слова война!
Звучали громкие слова поход!
И вышли кошевой и все старшины в круг,
И сняли шапки, и поклонились, и спросили свой народ:
«Чего хотите вы»? «Хотим войны ответил Козолуп!
Нам надоело чёрт знает что – хотим в поход»!
Кидряга вынужден был согласиться,
Не мог не подчиниться казакам
И решено было на чайках устремиться
К Натолийским берегам.
«Ну вот другое дело весело сказал Тарас»!
Попыхивая трубкой и прищурив глаз,
«Вот она какая вышла штука -
Будет и война, будет и сынам наука»!..
И сразу же иные двинулись к скарбнице,
Где в дебрях под водой войсковой запас хранится,
Вдалеке и в тайне от досужих глаз,
Чтобы взять оттуда на поход запас.
А остальные занялись челнами:
Их надо конопатить и смолить,
Чтобы и на вёслах, и под парусами,
К Натолийским берегам доплыть.
На берегу хлопочет тьма народа:
Конопатят, варят смолу и смолят квачами,
Готовые челны осторожно тянут в воду
Испытывают на вёслах и под парусами.
По сторонам снаружи наравне с бортами,
Обвязывают челны тугосшитыми кулями -
Через камыш морская свежая волна,
Не захлестнёт морской водой челна…
В деле казаки-умельцы все бедовые,
Старые наукам учат молодых
И вскоре появляются челны вполне готовые -
Садись прямо сейчас и плыви на них.
Но что там за казаки, на пароме, неизвестные
Сумрачною кучею, понурые, стоят;
На щирых запорожцев невесело глядят
И видно, повсему, плывут с плохою вестью…
Вот паром причалил.- все бросили работу,
Отложили в сторону топоры квачи долОта:
«С чем вы к нам приехали» - спросил их кошевой.
«Мы к вам браты-казаки приехали с бедой…
Такой беды и не было ещё на Украине»
«А что же за беда, скажите, будем слушать»?
«Э да видно клейтухОм заклеили вам уши,
Или вы живёте где-то на чужбине?
Надо бубет раду собирать для всех»
«Говори же, что хотел, казакИ все здесь»
«Случилось то, что всюду украинцы зарыдали:
Родились и крестились а такого не видали»!
«Да говори, собачий сын, наконец то ты!
Что случилось»? Закричал казак нетерпеливый из топы.
«А случилось паны казаки - перелилася чаша:
Теперь и церквы православни на Руси не наши»!
«Как не наши»! «Что ты брендишь»?
«А так не наши от того, что у жидов они в аренде!
А не дашь арендной платы, то собачий жид
В православном, нашем храме запретит служить!
И если жид на нашей пасхе, делает своей рукой значёк,
То нашу пасху православную,имеешь право ты святить
И за вход в свой храм жиду обязан заплатить»!
«Да не можно»! Закричал казак в толпе: «Он врёт»!
«А если ксёндз по Украине едет тарантайкою своей,
Да не то беда что тарантайкою, а то скажу я вам,
Что запрягает он в тарантайку ту не лошадей,
А запрягает он в тарантайку православных христиан!
Слушайте панове - скажу я вам ещё суприз,
Для православного человека не весёлый:
Жидовки юбки шьют себе да из поповских риз
И разгуливают в них да по костёлам»!
Казаки и кошевой стояли хмуро, эти слушая слова,
Молчали и потупили глаза.
«Слушайте, сказал вдруг кошевой,
А как же вы и гетьман ваш позволили такое»?
«Мы сражались, но сила у казакОв имеет меру
И пять десятков тысяч было только ляхов,
И среди наших такие были, что поменяли веру,
А потом рубили своим братьям головы на плахах!..
А гетьман наш, в медянОм быке зажаренный, в Варшаве уж лежит.
А головы полковничьи и руки возят на показ,
И гнобят православных: ляхи, кёндзы и рассобачий жид,
И последняя надежда у православных, лишь на вас»!
Толпа затихла и вид её суров,
Но не долго она стояла тихо, а рздался рёв:
и рёв тот значил вече Запорожцев боевое -
КазакОв достали до печёнок и зацепили за живое…
«Да не стЕрпит русскя земля такое поруганье,
Да не могут ляхи, ксёндзы и жиды топтать на Украине человека,
Должно быть по заслугам ляху в Польше наказанье,
всю Польшу надо наказать за это
И кто-то прямо сейчас же, мстить готов:
Вдруг возопил: «Товарыщи! Топи жидов»!
И казАки ринулись толпою на предместье,
Вылавливать там всех не православных бестий.
И разбивали там шинки, и всех жидов подряд хватали,
И волокли на берег, и сразу в Днепр бросали.
Вот подвели к Днепру ещё жидов, чтобы в воду бросить,
Как один из них, самый длинный жид, у Тараса слова просит.
«Пусть говорит» - сказал Тарас.
Добрые лыцари, храбрые воины боевые,
Скажи-ка Шмуль и ты Шлема - мы сделаем всё всё для вас:
То жиды не наши, тьфу на тех жидов, мы не такие.
Мы с вами, словно братья - в долг давали многим»!
«Братья? Ах ты чёртов жид! Так это я, запорожец, брат тебе»?
Взвизгнул запорожец и оказались все жиды в воде…
Один Янкель уцелел, Бульбу ухватив за ноги.
«Ясновельможный пан не надо на Янкеля гневИться,
Янкель вашего покойного брата Дороша когда-то знал,
Бедный Янкель великому пану Бульбе пригодится,
В его лыцарских битвах - я и вашего брата выручал»!
«Ты знал моего брата»? «Знал»! У жида надеждой Ожили глаза…
«Ну ладно пойдём спрячешься, пока что на моих возах:
Залазь под ковдру и сиди там тихо,
Пока не угомонится это лихо».
Казаки оставили челны для другой поры
И начали собирать, осматривать, готовить в путь возы.